Романтика. Вампиры (антология 2012) - Страница 113

Раненый, проголодавшийся, но живой — в это Томасу верилось с трудом.

— Как тебе это удалось? — спросил он Джейсона.

— Мне и не удалось: я просто разбудил мертвецов.

— Не понимаю…

— Многие верят, что даже после смерти короли инков следят за своим народом и хотят, чтобы живые вели себя достойно. Осквернявшие их останки быстро убеждались: во власти королей и награждать, и наказывать.

— Ну, это только легенда!

Джейсон растянул губы в кривоватой улыбке:

— В самом деле, очень странно и очень-очень расточительно отдавать львиную долю богатств страны в костлявые руки тех, кто не способен карать и защищаться. — Джейсон покачал головой. — Древние жрецы готовили мертвых королей на совесть. Мне оставалось лишь слегка их подтолкнуть…

— То есть…

Взгляд Джейсона затуманился:

— Они сказали, что давно следят за Алехандро. И что очень проголодались.

— Зато теперь, когда догрызут Алехандро, в их распоряжении еще и его свита, — проговорила подошедшая к ним Сара.

Она только что разыскала среди людей местных, которые могли бы вывести остальных из джунглей.

Томас живо представил, как мстительные короли инков гонят вампиров Алехандро по тем же пещерам, по которым вампиры когда-то гоняли людей, и улыбнулся.

— Напасть на ту тварь в одиночку — чистое безумие! — резковато сказала Сара. — Обожаю безумцев! Хочешь со мной работать?

Томас впился в нее взглядом. Он — магистр первого уровня. Подобных ему на свете совсем немного, и они в основном занимают руководящие должности в Серебряном круге, окружают себя свитой и уж точно не разгуливают с шайкой наемников, берущихся за работу, от которой другие шарахаются! Он убил Алехандро, почти убил и, принимая во внимание вампирские законы, может теперь занять его место и собрать свиту из вампиров, успевших выскользнуть из пещер до обвала. Он может стать новым главой Латиноамериканского сената, а значит, неуязвимым как для сената Северной Америки, который приговорил его к смерти, так и для Луи-Сесара, мечтающего вернуть своего раба. Он может возродить империю Алехандро и стать новым хозяином этих пещер. Богатый, властный, грозный, он ни в чем не будет уступать Алехандро, а со временем…

— Ну?

К числу терпеливых Сара явно не принадлежала, впрочем, одни терпеливыми рождаются, другие становятся. Они не касались друг друга, но стояли так близко, что Томас чувствовал запах девушки — смесь духов, пота и пороха, который успокаивал его, как ласковое прикосновение. Он глянул на ее лицо, обрамленное звездами, и впервые за бог весть какое долгое время увидел будущее.

— Где мне расписаться?

Перевод А. Ахмеровой

Нью-Йорк, туннели под Центральным парком.

Была ровно полночь — настоящий подарок для вампира, — черная, как угольная шахта или пустое зеркало. И ветер завывал, как вестник смерти. Шел дождь, достаточно сильный, чтобы впитаться в могильные камни и влажные, истекающие слизью кирпичные туннели, которые пахли болотом. Крысы бегали и пищали в отблесках свечей, пока гнездо из шестнадцати вампиров ожидало Эндрю Веллингтона, своего родителя. Свет от двух одинаковых старомодных деревянных факелов, закрепленных на стене, мерцал в пылающих красных глазах и рассыпался драгоценными камнями на клыках. Страх и жажда крови плыли через туннель подобно туману…

И все же это место было лучше, чем город над ним. Наводненный сверхъестественными существами, Нью-Йорк стал районом боевых действий: конкурирующие вампирские гнезда, колдуны-бокоры с их зомби и лоа, суккубы и инкубы… Казалось, список был бесконечен. Группа волшебников-людей объявила, что Палата Крови стерла грань между добром и злом. В общем, мир корчился в хаосе.

«Все, что я хотел сделать, — это предоставить своим безопасное убежище», — думал Лиэм Кадоган. Он был заместителем Эндрю, и его жизнь, хоть он и был вампиром, имела все шансы закончиться.

Борясь с четырьмя самыми сильными головорезами своего гнезда, Лиэм обнажил клыки в бесполезном гневе. Он был загнан в угол, шипел и огрызался. Его вампирская природа брала верх. Кое-кто смеялся при этом, другие с ужасом наблюдали за происходящим, некоторые отступили в тень.

Тогда Элизабет, супруга родителя (в те дни она была просто Лиз), выскользнула из темноты, таща за собой добычу — Клэр Росси, его женщину. Его человеческую женщину.

Колени Лиэма подкосились при виде Клэр, плененной и испуганной. Ее темно-рыжие волосы были разбросаны по плечам и черному плащу. Глаза цвета темного шоколада умоляюще смотрели на него. Ее дыхание было отрывистым, она как будто задыхалась — от холода или от страха.

— Нет! — сдавленным шепотом произнес Лиэм.

— Да! О, да-а-а… — ответила Лиз с жестоким смешком. — Давайте начнем, Лиэм. После стольких лет на нашей стороне вы знаете, что от Эндрю ничего невозможно скрыть. Особенно нечто столь соблазнительное, как ваша шлюха.

Белые волосы Лиз длиной до талии скользнули по ее спине, когда она откинула голову, демонстрируя в свете факела свои инкрустированные драгоценными камнями клыки. Независимо от того, что они запланировали сегодня вечером, Лиэм выпьет ее досуха прежде, чем позволит причинить боль Клэр.

Он предположил, что его сочли предателем по настоянию родителя.

Длинные алые ногти Лиз прижались к красивой шее Клэр. Он задался вопросом, носила ли Клэр крестик. Хотя это и не имело большого значения.

Лиз не пустила кровь — это была не ее жертва. Другие вампиры наблюдали за происходящим в тишине. Они были похожи на Лиз гораздо больше, чем она сама: кожа — белая в мерцающем свете, глаза — пылающие, как тлеющие угли, богато украшенные клыки. Хотя почти все они носили современную одежду — черные кожаные брюки и жакеты, как и Лиэм, — он был единственным, кто выглядел абсолютно по-человечески. Да, Лиэм был бледен, но не снежно-белый. Его ореховые глаза мерцали красным, когда он испытывал жажду крови, но не постоянно. А его волосы имели красновато-коричневый оттенок, как и до той ночи, когда его обратили.

Эндрю сказал, что столетия отбелят его кожу. Что его клыки вырастут и его глаза будут пылать темно-красным. Однако он был вампиром уже более ста пятидесяти лет и, насколько мог судить, наблюдая за собой, мало изменился. Выглядел как всегда.

Эндрю часто ошибался в последнее время.

Отчаянное биение сердца Клэр, похожее на удары молота, причиняло Лиэму почти физическую боль. Он хотел сказать ей, что она не умрет. Он уже потерял одну любимую женщину и не собирался терять другую. Лиэм не мог позволить им утянуть Клэр в мир сумерек, крови и смерти. Она была дочерью солнца и такой останется!

«Но зачем?» — невесело подумал он. Ведь демоны заслонили ее солнце. Привидения стонали и носились по городу, как стаи животных. Улицы завалены кучами мусора. Целые кварталы в огне. «Если бы я мог вырвать ее из всего этого, я это сделал бы. Но куда мы пойдем?» — с горечью подумал Лиэм.

Лиз усмехалась и вызывающе водила пальцем по шее Клэр, словно играла на виолончели — своем любимом музыкальном инструменте. Другим ее любимым инструментом была плетка-девятихвостка, и она не раз спрашивала Лиэма, не хочет ли он поиграть. Он подозревал, что Клэр сейчас платит за его постоянное нежелание играть с Лиз, которая всегда плохо воспринимала отказы.

Будто прочитав его мысли, Лиз зашипела и нажала сильнее. Клэр застонала, и некоторые вампиры засмеялись. На ней были черные шерстяные брюки и ботинки, а еще красный свитер с высоким горлом, выглядывавший из-под черного пальто. Как всегда, она выглядела изящной — женщина, от которой захватывало дух, теплая и страстная, намного более чувственная в своей человечности, чем экстравагантно сексуальные вампиры женского пола.

Наверху гремел гром. Лиэм услышал отдаленные завывания оборотней, которые наводнили Центральный парк, и колебание крыльев любимцев вампиров, когда они собирались под почтенными старыми мостами. А еще он услышал знакомую поступь сеньора, своего родителя Эндрю Веллингтона.