Роман с Пельменем - Страница 1

Евгения Чуприна

Роман с Пельменем

Памяти неизвестного любовника

Я вас люблю (к чему лукавить?),

Но я другому отдана...

Таня

(цитата из "Евгения Онегина")

На достоверность мне плевать,

Как реалисту - на реальность.

Женя

(цитата из "Евгения Слуцкого")

Оглавление

Глава 1. ВВОДНАЯ ЛЕКЦИЯ

Глава 2. ПАДЕНИЕ

Глава 3. ВОРОНКА

Глава 4. ГДЕ ВАРИТСЯ ПЕЛЬМЕНЬ

Глава 5. ГДЕ РАКИ ЗИМУЮТ

Глава 6. ИНЫЕ МУКИ

Глава 7. 22 СЕНТЯБРЯ

Глава 8. В БОЛЬНИЦЕ

Глава 9. БУЛЬДОГИ ПОД КОВРОМ

Глава 10. ВЛАСТЕЛИН КОЛЬЦА

Глава 11. О ДОБЛЕСТИ, О ПОДВИГАХ, О СЛАВЕ...

Глава 12. ТИХО, МАХА, Я - ДУБРОВСКИЙ

Глава 13. ТЕАТР В ТЕАТРЕ

Глава 14. ЧУЖОЙ

Глава 15. ВЛЮБЛЕННОЕ ОТРАЖЕНИЕ

Глава 16. КОСЯЩИЕ ЗАЙЦЫ

Глава 17. ЯДОВИТЫЕ ЖАЛОБЫ ЛЮБВИ

Глава 18. РОДСТВЕННЫЕ ДУШИ

Глава 19. ПРОГУЛКИ С САШЕЙ

Глава 20. КЛУБОК

Глава 21. БЛОНДИН В ИЗГНАНИИ

Глава 22. НОВЫЙ ГОД

1 глава без номера. СВАДЬБА С ДРАКОЙ

2 глава без номера. НЕНАВЯЗЧИВЫЙ РАЗВОД

ВСТУПЛЕНИЕ

3 глава без номера. ПРЕЛЕСТИ СВОБОДЫ

4 глава без номера. ВЕЛИКОЕ СОВРАЩЕНИЕ

5 глава без номера. ОТРОЧЕСТВО ГАДКОГО УТЕНКА

6 глава без номера. АНГЕЛЬСКОЕ ПЕНИЕ

7 глава без номера. РОСКОШНЫЕ ШПОРЫ

Последняя глава. ОКОНЧАНИЕ БИТВЫ С ПЕЛЬМЕНЕМ

Глава 1. ВВОДНАЯ ЛЕКЦИЯ

- Эй, замолчите. Я ваша новая учительница. Ме...- Ее голос сорвался, как у юного петуха, еще не выпившего свой утренний кофе.

... - Ша базар! Училка! - Послышалось из угла класса, где гипсился бюст Шевченко с серым носом. Таня помощи от украинского классика не ожидала, но приняла ее с благодарностью. В последнее время ей приходилось просить о поддержке и вовсе чужих людей.

Курятник смолк. Маленькие аккуратненькие квочечки и нелепые ногастые бройлеры - гибрид ежа и страуса - направили в ее сторону двадцать девять клювов и пятьдесят восемь круглых требовательных глаз. Сопровождаемая скрипом парт и легким перешептыванием, Татьяна сделала несколько неуклюжих шагов вдоль доски. Скромная юбка наэлектризовалась и вульгарнейшим образом липла к ногам. Татьяна не узнавала себя.

Месяц назад во дворе школы остановился "рено" цвета мокрого асфальта. За рулем сидел демонический шатен в берете и черных очках по прозвищу Джокер. Растительность на его добром лице и умном затылке была стилизована под Че Гевару. При всем том, он прямо скажем, мало напоминал коммуниста. Скорее уж, феминиста. И уж точно было видно, что это не просто так. Таня вышла из машины и направилась прямо к директору. Ему уже звонили, все было договорено. И хотя Джокер на прощание назвал ее крейзи, она не ждала для себя никаких неприятностей. Вся ее жизнь до сих пор была победным шествием красоты с одного пьедестала на другой.

- Тильки того...Тэтяно М-мытривно, - Директор щурился, и его ладонь в поисках сигарет волосатой лягушкой прыгала по столу, - оци цяцьки ... того... не трэба. Оставьте их дома. - Должно быть, ему показалась ненужной реклама тэкилы "лизни, опрокинь, кусни" на спине (как он увидел?). Или виноваты прекрасные шорты, подаренные Тане умницей модельером Олесем Западинским? - Учни нашы, конэшно, диты, но-о... - мохнатая лягушка заглотила зажигалку, - понимаетэ мэнэ? Строга юб... того... спидныця. Чэрэвикы бэз каблукив...Бо з вашими ногами та ще на каблуках, дитям будэ ще та панорама. - На простодушно-хитрой усатой физиономии директора читалось: "Ну и что с того, что ты Мисс Украина? Ну и что с того, что тебя взяли на работу именно за это? Мне наплевать, с кем ты спишь. Это я теперь Мисс Украина, а ты на меня работаешь." И еще читалась на его физиономии годами скрываемая, годами же взлелеянная ненависть к женскому полу. Впитанная с молоком властной матери.

Теперь, стоя перед классом, униженная, растерявшаяся от этого унижения, в начале девятого утра, Таня должна была что-то говорить, хотя ее никто ни о чем не спрашивал. И теперь только она стала понимать, почему Джокер назвал ее крейзи.

Отличительная особенность серой и так называемой настоящей жизни заключается в том, что все, сделанное тобой, оказывается ненужным, трудоемким и малоооплачиваемым. Тому, кто привык уже своим появлением срывать аплодисменты (не всегда, но все же), тому, кто и говорить-то на публике не умеет, а только ходить, обычная вводная лекция по литературе ХХ века покажется подвигом неизвестного солдата. Вдруг Таня осознала, что не может заставить себя открыть рот и взорвать паузу. Хотя пауза несколько затянулась. Она даже слишком затянулась. Она... это ужасно! И оказавшись у двери, Татьяна Дмитриевна распахнула ее, выскользнула в пустой коридор и с гулким топотом кинулась к туалету. Там она встала у пыльного маленького окна и погрузилась в предощущения. Вот сейчас она отдышится, пойдет к директору и положит заявление об уходе, гори оно синим пламенем. Он патологически прищурится (этот прищур неотделим от специфического языка, который превращает вольную Украину в строптивую Малороссию и происходит от добавления к плохому русскому словечка "того") и протянет:

- Цэ ви того... Тэтяно М-мытривно... що соби думаетэ? Сэнтябрь на двори. Клас бэз пэдагога залышыться? -Почему-то Александр Мыколаевич тянет слова точь-в-точь как Грушенька из "Братьев Карамазовых", где он так научился? - Диты бэз руля...того, бэз кэрма и бэз витрыла тонуть у волнах масовои культуры. Хто навчыть правильно говорыты... того... вашою росийською мовою? А може вона ще колысь прыгодыться? А? Вот Жириновский прийдет к власти, что они будут делать? Нэ плюйтэ на нашэ майбутнэ. Якщо людына нэ знае собачойи росийськойи мовы, то як його можна навчыты ридний, украйинський? За допомогою азбуки... тобто абэтки глухонэмых? Так, чы ни?

А потом, на середине виража, опустит тяжелый начальственный взгляд на Татьяну и скажет, уже с армейским металлом в голосе:

- А, вы еще тут. Идите и работайте! -И кулаком КАК СТУКНЕТ! Тук-тук-тук:

- Можно войти?

- Вы что, с ума сошли? Это женский туалет!

- А мне по барабану. Вы же там ревете, а не писаете.

- Отстаньте!

- Тогда выходите сами!

- Не выйду. Идите в класс! -Кажется, это тот ученик, сидевший под бюстом Шевченко.

- Предупреждаю...

- Идите в класс! Какое безобразие!

- Джон сказал: "Два!"

Молчание.

Тут дверь распахнулась и появился он. Высокий, даже выше Татьяны, худой и бледный, как отшлифованный солнцем и ветром пиратский скелет. Кремовая рубашка с одной стороны кое-как заправлена в сидящие на бедрах просторные мягкие брюки. Лицо - очень узкое, но с открытым выражением силы, нос, светлые глаза, тонкие губы, сделанные Творцом с большой претензией, еле на нем помещались. У такого лица не могло быть положения анфас - один полупрофиль перетекал в другой, пока глаза глядели в упор. Темно-русые прямые волосы имели вид, как у выздоравливающего после тяжелой болезни. Видимо, этой болезнью было детство - состояние оскорбительное для мужчины. Во всяком случае, этот тинейджер был уже консервативен. Он даже был старомоден, что проявлялось и в одежде и в прическе, которые, наверное, донашивал за братом. И во всей этой старомодной безумности угадывался какой-то литературный герой, но не русский, не православный, а, пожалуй, лютеранин. Татьяна стала разглядывать глаза, какого они именно цвета, но поняла, что они будут такими, как надо их обладателю - славному представителю еще молодого семейства Форсайтов. Найдя в них фиолетовый, она неожиданно уперлась в серую стену и ощутила запах холодной воды из крана.

-Вот вы где прячетесь. - Он вынул клетчатый платок и подставил его край под каплю. - А мы вас ждали, ждали...Прошло, между прочим, двадцать минут урока. Сколько можно реветь? Вы бы еще под поезд бросились. - Он стал вытирать платком лицо Татьяны Дмитриевны, педантично, со знанием дела, будто у него, кроме брата, есть еще и младшая сестренка, плакса, с которой надо возиться. Она стояла молча, не пытаясь ему помешать. -Чего вы испугались? Никто вас не трогал. Просто говорить надо громче, вас же не слышно. Ну, крикните: "Пельмень - говно!"