Роман с героиней - Страница 31

-- А у кого их нет? Нет проблем только на кладбище... -- Медведев подумал, что его проблемы сейчас именно там -- найдутся Настины следы на снегу или нет...

Джордж обескураженно посмотрел на быстро пустеющую бутылку и подозрительно глянул на Ларса, закинувшего ножку на ножку. "Кто, в конце концов, опохмеляется? -- прочитал Медведев на его румяном лице. -- Или у шведов так принято -- без тоста, в одиночку?"

-- В Швеции много проблем, -- озабоченно продолжал Ларс. -- Например, экология. Очень много плохой рыбы -- химия.

Медведев посидел, дослушивая рассуждения Ларса о ядовитой рыбе в Балтийском море, и поднялся: "Как себя чувствуете, Джордж?" -- "Отлично! Никогда не чувствовал себя лучше! Готов к новым интересным делам!" -- "Я мог бы и не спрашивать, вы отлично выглядите! Всем спасибо за компанию. До свидания!" -- Медведев подхватил свое кресло и поклонился.

...Оксана радостно вопила из трубки: "Ты не представляешь, что сейчас было! Приходил Розалис, стоял в коридоре на коленях -- я его дальше не пустила. Я ему высказала все, что о нем думаю..." Что думала Оксана о Розалисе, Медведев хорошо знал. Но Оксане хотелось передать разговор в лицах. Медведев выслушал его, мотая головой и тихо посмеиваясь. "Так и сказала -- "Пошел на хрен со своими цветами"?" -- "Так и сказала! А что ты думаешь, я с ним церемониться буду? Пнула эти паршивые цветы и закрыла дверь. Через пять минут выглянула -- ни его, ни цветов. Забрал -- наверное, жалко стало. Букет с ребенка ростом, представляешь? А ты чем занимался? Что-то голос грустный. Жене позвонил?" -- "Нет. Попозже позвоню". -- "Имей в виду, если она тебе не поверит, я билет в Афинах сдам и с тобой полечу. Я серьезно. Я виновата, я все и исправлю! Не хватало, чтобы у тебя из-за меня были проблемы. Я этого не допущу".

Они договорились созвониться чуть позднее, быть может, сходят прогуляться.

...Кладбищенский телефон ответил сразу, оказалось, что Борис Михайлович вышел на участок. Медведев не удержался -- набрал номер сотового и услышал спокойный, приятный баритон: "Слушаю вас... А, это вы! Я как раз подхожу к захоронению. -- Медведев слышал, как ритмично дышит идущий по снегу человек, слышал, как он шмыгает носом. -- Алепины, правильно? Так... Подхожу, смотрю.... Да, похоже, вчера кто-то был. Женские следы, гвоздички стоят, скамейка от снега расчищена. Похоже, что вчера. Все? "Спасибо" не булькает. Пока".

Медведев положил трубку. Яркие солнечные лучи и ветерок безжалостно добивали клубы расплывшегося по комнате табачного дыма. Он осторожно взял с тумбочки образок Святой Блаженной Ксении Петербургской и чмокнул его.

....К телефону подошел сын.

-- Привет, Родион. Позови быстренько маму.

-- Сейчас...

-- Настя?

-- Слушаю тебя...

-- Настя, я тебя люблю!

Молчание.

-- Ты слышишь? Я тебя люблю, Настя.

-- Ты за этим и звонишь?

-- Да.

-- А сестра где же?

-- Я приеду и все объясню. Я люблю тебя!

-- Можешь и сейчас объяснить... Сестра какая-то объявилась, -- фыркнула Настя. -- Что за сестра-то?

-- Оказалась не сестра, просто из фамилии Медведичовских. Мы звонили ее маме в Чехию. Я люблю тебя...

-- Это я уже слышала. А зачем ты ее в номер привел?

-- Родовое древо смотрели... Сначала все сходилось, а потом разошлось. Я думал, я тебя потерял...

-- Почему ты так подумал?

-- Когда Родион сказал, что ты пошла на кладбище. Ты же не предупредила, что пойдешь... Я заревновал, закручинился, думал, у тебя любовник завелся...

-- А сейчас так не думаешь?

-- Нет. Я позвонил на кладбище Боре, он сходил, посмотрел следы.

-- Идиот... Сам неизвестно с кем время проводит, а меня проверяет. Самый настоящий идиот...

-- А чего ты вдруг подхватилась?

-- А что, я не имею права к сестре на кладбище съездить? С тобой должна согласовывать?

-- Не предупредила, я и заволновался.... Чего ты пошла-то?

-- Сон приснился, я и пошла. Потом в Никольскую зашла, службу отстояла. За тебя, дурачка, молилась, чтобы вернулся живой-здоровый... А он с какими-то самозваными сестрами время проводит...

-- Я люблю тебя, Настя... Приеду, все расскажу...

Глава 10

"... декабря, понедельник, остров Родос.

Сегодня ездили на микроавтобусе в древний городок Линдос. Он стоит на берегу бухты, в которой в 43-году апостол Павел высадился с проповедью христианства.

Спирос, возглавлявший нашу поездку, сел на правах хозяина рядом с водителем, закурил и стал слушать греческую музыку из приемника. Лайла взяла с собой норвежскую подружку Марию с мужскими повадками, но добрыми карими глазами. Поначалу Мария была в черных очках и производила неприятное впечатление -- узкое треугольное лицо, узкие губы, железное рукопожатие холодных пальцев, разведчица, да и только. Оказалось, велосипедистка, спортсменка и работник библиотеки норвежского консульства. Я сказал норвежской велосипедистке, что высоко ценю Гамсуна, в частности роман "Голод", а недавно ходили с женой на пьесу Ибсена "Призраки". Оксана села рядом со мной. Болтали о разном.

По дороге женщины заохали и попросили остановиться около красивого монастыря, лежащего в низинке от дороги. Белая колоколенка церкви утопала в зелени. Подъехали к воротам. Утреннее солнышко, тепло, гравийные дорожки, золотистые сосны, стриженые кусты, тишина, никого не видно.

Оксана юркнула в церквушку. Зашел и я. Резной деревянный иконостас шоколадного цвета. Прохладный полумрак. Оксана по-русски разговаривала со священником. Я поставил свечи и подошел к ним. Разговорились.

Отец Виктор -- бывший русский моряк. По молодости влюбился в гречанку, сбежал в Афинах с корабля. Свадьба не состоялась -- родители невесты были против, ушел в монастырь, дослужился до настоятеля церкви. Оксана попросила его продать ладан и елей, сказала, что живет в Чехии. Он послал хромоногого служку за ладаном. Мы вышли на улицу. Лайла и Мария нетерпеливо прохаживались у микроавтобуса с зачехленными фотоаппаратами -- православная церковь не их конфессия. Спирос стоял рядом с водителем и зевал, не прикрывая рта. Джордж топтался рядом. Ларс с нами не поехал -- он уже был в Линдосе.

Батюшка был широкоплеч, румян, космат, бородат, и опрятная черная ряса с серебряным крестом сидела на нем кителем. Он сказал, что плавал механиком в Черноморском пароходстве. Я сказал, что заканчивал Ленинградский институт водного транспорта. Батюшка посмотрел на меня с интересом:

-- Плавал?

-- Нет, судостроение-судоремонт.

-- А я пять лет на сухогрузе отходил, -- улыбнулся батюшка. -- Сначала четвертый механик, король дерьма и пара, потом третьим...

Служка принес прозрачный пакетик с желтыми камушками ладана, и я сказал:

-- Отец Виктор, подскажите, где добыть ветку грецкого ореха с плодами? Меня Конецкий, наш питерский писатель, просил. Может, слышали?

-- Виктор Викторович? -- Батюшка сжал пальцами висящий на цепочке крест.

Я кивнул. Он прикрыл глаза и помолчал, сдерживая волнение.

-- Етитская сила, прости меня, Господи!.. -- Он возвел глаза к небу. -Мы же его книги до дыр зачитывали! А ты с ним знаком? -- Он тревожно покосился на меня. -- Как он поживает?

Я сказал, что Конецкий поживает по-всякому -- годы и тяжелая служба дают о себе знать, но держится бодрячком, у него выходят книги, недавно справил семидесятилетие...

-- Люблю! -- Отец Виктор широко улыбнулся и по-простецки развел руки, словно хотел обнять писателя-мариниста. -- Ой, люблю...

Я напомнил про орех, он что-то быстро сказал служке и тронул меня за рукав: "Пошли!"

Оксана пошла с нами, потянулись и Лайла с Марией.

Пока мы пробирались в дальний конец монастырского сада, отец Виктор объяснил, что грецкий орех уже уронил листву, плоды только в закромах и на базаре, но он пошлет любимому писателю ветку мироносного дерева -- кипариса, которую освятит в своем храме. Пусть, дескать, эта ветвь будет с Виктором Викторовичем и в Новый год, и в Рождество, она придаст ему сил и здоровья.