Роман с героиней - Страница 28

На этот раз строгие судьи штата Мэриленд были бы единодушны: "Виновны!"

Они вошли в холл и сразу повернули в музыкальный салон -- бежевый палас плавно разбежался к мраморным стенам. На диванах из бледно-кофейной кожи замерли люди с бокалами в руках. И среди кремовых штор, тускло блестящих поручней, шоколадной стойки бара, золотых конусов света, бронзовых вензелей на дверях ресторана -- среди этого соединения роскоши и мраморно-пушистого уюта жила и двигалась музыка -- бодрая, чуть печальная, пронзительная и стремительная, в ней слышались голоса птиц, шум вскипающего моря, шелест деревьев, измена любимой, грусть расставания, виделся черный бархат южного неба, выпавший снег на старом кладбище, музыка звала куда-то и останавливала, приглашала забыться, не спешить, все придет в свое время, обещала музыка... -- то бегал сотнями пальцев по клавишам пианист в брусничном пиджаке -- его смуглое лицо в венке из длинных волос отражалось в черной крышке рояля.

На них оборачивались. Оксана взяла его за руку и крадучись, как идут к своим местам опоздавшие зрители в театре, подвела к мягко светящейся стойке бара. Бармен, родной брат Челентано, одарил Оксану скользкой улыбкой, кивнул, откупорил шампанское и налил в три фужера "...немного солнца в холодной воде, черт, что я несу, нет, пить не буду, хоть расстреливай..."

Рояль затих -- так затихает гром в степи, над которой уже выглянуло солнце. Зааплодировали, поднялись, зашуршали одеждами, к Оксане быстро шел упитанный юноша, тревожно хлопая ресницами, но, заметив Медведева, замедлил шаг и изменил траекторию, маэстро в брусничном пиджаке и черной рубашке стоял, склонив голову перед аплодирующей публикой. Оксана подхватила два фужера, указала глазами на третий, стоящий на стойке: "Бери, пойдем поблагодарим". -- "Я пить не буду!" -- "Хотя бы пригуби, бери же..." -- и они подошли к исполнителю, он ждал их. "Что ты стоишь, будто кол проглотил, русского мужика не видел? Мы тебя не бить, а поздравлять идем". Оксана протянула ему фужер, он поцеловал ей мизинец, она что-то сказала негромко и дождалась, пока Сергей Михайлович проберется через публику. "Это было прекрасно! -- кивнул Медведев, вставая рядом с Оксаной и ощущая устремленные на них со всех сторон взгляды. -- Слушая вашу музыку, я словно прочитал целый роман. Ваше здоровье! Успехов!" -- "Вы музыкант?" -- "Нет, он русский писатель, -- ответила, смеясь, Оксана и положила руку Медведеву на плечо, прильнула к нему боком. -- Он живет здесь в писательском Центре ЮНЕСКО..." -- "Угу, угу, -- неохотно покивал маэстро и пригубил шампанское. -- Я знаю это место. Президент Центра Костас Скандалидис -- мой друг. Вы его знаете?" Медведев тоже пригубил колючую жидкость и кивнул: "Да, мы знакомы". -"О'кей!" -- как бы подводя черту случайному знакомству, бодро произнес музыкант и перевел взгляд на Оксану. Его взгляд не оставлял сомнений, что видит он только ее, обращается только к ней и остальных его слова не касаются.

"Когда вы сможете послушать пьесу, которую я посвятил вам? Может быть, завтра, у меня на вилле? У меня прекрасный итальянский рояль. Я повезу вас на своем новом "порше", мы доедем быстро. Потом мы пообедаем и вернемся в отель". -- "Спасибо, -- безмятежно рассмеялась Оксана и подняла лицо к Сергею. -- Но завтра мы с Сергеем едем на экскурсию в Линдос, а потом будет писательский ужин в рыбном ресторане".

"Линдос не завтра, а послезавтра, но все правильно".

Она неожиданно чмокнула его в шею и погладила по голове: "Терпи, терпи". Медведев приобнял ее за плечо.

Люди разбредались из холла, уверенные, что подсмотрели чужую тайну -первая леди отеля сделала свой выбор. Наверное, он сказочно богат, если позволяет себе простую одежду на музыкальных вечерах...

Остаток вечера провели в баре. Оксана азартно повела плечами: "Дворяне обычно охо-хо! Любили развернуться! -- И оглянулась на бармена. -Шампанского!" Она пела за роялем "Очи черные", подыгрывала Медведеву -- он басил, притоптывая ногой: "С боем взяли город Брест, город весь прошли..." Шипело шампанское, на тарелках появлялись и исчезали бутерброды с икрой -их весело приносили официанты, маэстро, скинув брусничный пиджак, играл нечто невообразимое -- очевидно, хоронил свои надежды, отчего жидкая, но дружная толпа ночных обитателей бара немного пришла в уныние, которое, впрочем, развеялось, как только за рояль вновь села Оксана и завела сильным, мягким и высоким голосом "Подмосковные вечера". Танцевали. "Да чтоб я свою дворянскую кровь какому-то вшивому Розалису подарила! -- восклицала Оксана и припадала к груди Медведева. -- Ни за что! Правда, Сережа?" У Медведева почему-то брали автографы, и метрдотель попросил сделать памятную запись в массивной гостевой книге, что он и исполнил, нарисовав шпиль Петропавловки и Акрополь Родоса, соединенные струящейся надписью "Friendship!" (стр. 48 гостевой книги отеля "Медитерранеан" за декабрь 199... года.). Вспыхивали блицы фотоаппаратов. Медведев пил лишь минеральную воду и, подыгрывая толпе, изображал пьяного медведя и плясал вприсядку.

Досталось выпить и озябшим рыбакам на темном молу, и случайной паре англичан, возвращавшейся с прогулки. В честь последних Оксана исполнила "Girl", обратив лицо к темному морю и сорвав едва слышимый на берегу аплодисмент.

У отпертой двери номера Оксана положила ему на плечи руки и посмотрела длинным тягучим взглядом: "Ты хочешь зайти?" -- "Да, -- кивнул Медведев и помолчал, не отводя взгляда. -- Но не зайду. Ты же знаешь... Сокровища покупаются целиком". Она привстала на цыпочки и с грустной улыбкой чмокнула его в подбородок: "Спокойной ночи".

"Только ни с кем не разговаривай,-- напомнил ей вслед Медведев, -- даже с таксистами!" -- "Ладно", -- она засмеялась и поспешно щелкнула замком.

Портье делал вид, что не замечает выходящего из лифта Медведева, -опустив голову, деловито раскладывал бумажки.

Медведев сел за руль и медленно покатил по пустой набережной. Он неспешно проехал мимо холма Монте-Смит, где за деревьями угадывалась подсветка Центра, и медленно двинул машину по шоссе, вдоль темнеющего справа моря. Со стороны могло показаться, что автомобиль везет мрачный груз под покровом ночи или ждет с моря сигнала контрабандистов. Пару раз он съезжал на плотную хрусткую гальку, клацала дверца, и у темной воды долго светился огонек сигареты. Голубой "форд-скорпио" проехал по извилистому шоссе несколько километров, сделал разворот и помчался, набирая скорость, обратно, пока не взлетел узкой улочкой к вершине уснувшего холма.

Глава 9

В десять часов утра следующего дня Медведев спустился в столовую, набрал номер сотового телефона могильщика Бори, ему ответил хриплый мужской голос, он представился, напомнил о себе и коротко, без объяснений, изложил свою просьбу. Боря сказал, что на кладбище он появится к обеду, но в просьбе не отказал и удивления не выказал. "Во сколько мне вам позвонить?" -осведомился Медведев. "Звоните к часу", -- был ответ.

Медведев вышел с чашкой кофе на террасу. Болела голова, словно вчера было выпито, и немало. По лестнице спускался Джордж, шлепая тапочками и улыбаясь: "Монинг!" Короткая седая стрижка, румяное лицо, голубые глаза потомка римских легионеров, крепкое рукопожатие гимнаста. Он стал как родной за эти две недели. И прекрасное чувство профессионального братства -- мы пишем на разных языках, мы, может быть, никогда не прочтем друг друга, но мы знаем, что такое быть писателем, быть частью своего народа и быть чуть над ним, чуть в стороне, описывая его боль, радости, страхи, любовь, горе, возвышение и унижение, смех и слезы... Нас немного на земле, и мы всегда поймем друг друга... Медведев почувствовал, как его потянуло к Джорджу, словно это старший брат спускался по лестнице -- сейчас он посмеется над твоими нелепицами и даст совет.

-- Как вино, Джордж? Удалась ли проба?

-- О-о, -- Джордж сделал зверское лицо. -- Терибл! Ужасно! -- Он прихрамывал.

Из арки вышли лохматый Спирос, будто ночевавший в старом флигеле на развороченных полах, и Елена, чистенькая, дружелюбная, засветившаяся улыбкой. Елена отщебетала приветствия, сказала, что сейчас посмотрит для Серджио и-мейлы на компьютере, стала подниматься по лесенке в офис. Спирос остановился.