Роковое влечение (СИ) - Страница 44

— Тук-тук, — стучит в дверь Джу, улыбаясь, — рада видеть, что ты наконец-то поешь и улыбаешься.

Я действительно пела?

— Он вернулся!

— Знаю, — смеется Джу, — и очень за тебя рада.

Мы бросаемся друг другу в объятья, и подружка крепко сжимает меня, хлопая по плечу.

— Ты полностью, безвозвратно помешана на своем кареглазом мужлане!

Мы громко и заливисто смеемся, а потом Джу тащит меня обедать, там я по очереди обнимаюсь со всеми друзьями в отеле и сажусь рядом с Мансуром, единственным человеком, который сурово молчит, ковыряясь в тарелке.

— Прости меня, пожалуйста, я не думаю, что ты кретин!

— Дикую курицу хоть с золотого блюда корми, все равно в лес убежит, — вспоминает индонезийскую поговорку Мансур.

Все смеются, особенно хозяйка гостиницы.

— Ульяна, не обращай внимания, Мансур еще молод.

— Ну прости меня, Мансур, — я пожимаю плечами. — Я просто люблю этого человека. Ты обязательно встретишь девушку, и все у вас будет идеально.

— В сладких устах — змеиный яд, — отвечает мне Мансур, вызывая новую волну смеха.

За обедом обстановка непринуждённая и веселая. Я соглашаюсь приступить к работе уже завтра, а Джу предупреждаю, что с серфом завязала.

— Вообще-то Педро мне понравился, и я даже рада, что тебе больше не будет с нами, — улыбается подружка.

А я качаю головой. Пусть веселится, пока молодая.

Ближе к вечеру, я надеваю легкий длинный сарафан, чтобы скрыть ожоги, привожу в порядок волосы, подкрашиваю глаза и губы. В последний момент выбираю малиновую помаду, под цвет разводов на ткани сарафана. Обуваюсь в босоножки с золотистыми камнями на низком ходу и, покрутившись перед зеркалом, радуюсь тому, что вижу.

Тони мрачнеет, когда я выхожу ему на встречу, мне даже кажется, что я перегнула с косметикой или нарядом, но он резко притягивает меня за талию и шепчет в губы.

— Я убью каждого, кто на тебя посмотрит. Ты самая красивая женщина, из всех, кого я видел.

— Может, ты мало кого видел? — смеюсь, зарываясь в жесткие темные волосы руками.

От того, что наши тела соприкасаются, пусть и в таком приветственном объятии, я снова хочу его. Тони с силой отрывается от меня, берет лицо в ладони, читая мои мысли:

— Давай потерпим, я хочу прогуляться.

Он переплетает наши пальцы и ведет меня на пляж, предварительно прихватив из машины корзину и покрывало.

— Как там твои родственники?

— Я провел воспитательную беседу и сократил пособие на половину. Моему брату придётся стараться на рыбалке, чтобы у них не забрали дом. И предупредил мать, что отныне есть ты и по-другому не будет.

— Понятно, — его слова приятно греют душу.

— Он взрослый человек и должен сам о себе заботиться, мать поддерживать не меньше моего. Кстати, она желает с тобой побеседовать.

Тони смотрит мне в глаза, а я меньше всего хочу разговаривать с его матерью.

— Может быть позже.

— Она хочет извиниться, — цедит сквозь зубы Тони, а мне даже страшно представить, как он распинал ее сегодня днем за обман и подставу с медузами. — Она не привыкла делить меня с женщиной.

— Я так счастлива, что ты вернулся, — меняю тему, набрасываясь на Тони и прижимаясь крепко-крепко.

Тони улыбается и мне вдруг кажется, что он нервничает. Расстилает покрывало у кромки воды под огромной пальмой и достает шампанское. Я начинаю волноваться, а что если он снова уезжает? Мое сердце колотиться, как сумасшедшее.

Сегодня закат особенно красивый. Капли чудесно блестят в лучах уходящего солнца, а волны мягко лижут песок под ногами.

Мы много целуемся, пьем шампанское, пузырьки ударяют мне в голову, и я цепляюсь за сильные мужские плечи, наслаждаясь. Чуть вдалеке замечаю торчащую из воды старую бутылку. Вернее, Тони рассказывает мне о сокровищах пиратов и сундуках, что действительно можно найти на дне, обращая на нее внимание. Я разуваюсь и иду в воду. Бутылка застряла в песке довольно глубоко, и мне приходится применить усилие, чтобы вытащить ее. Плюхнувшись на покрывало, я откупориваю пробку и нахожу внутри сверток. Тони мне не помогает, он садится ровно и практически не дышит, внимательно меня разглядывая. И когда я ее переворачиваю, вытаскивая бумагу, громко выдыхает. Развернув сверток, я задыхаюсь от восторга, потому что внутри лежит кольцо. Красивое такое, с камнями.

— Ульяна, ты станешь моей женой? — сосредоточено и серьезно спрашивает Тони, и мне почему-то кажется, что он ни разу не нервничал так на задании, как волнуется сейчас.

Киваю, бросаясь ему на грудь, прижимаюсь всем телом и тысячу раз повторяю «да!».

— Я люблю тебя, — шепчет Тони, нежно поглаживая мою спину.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Эти ласковые, острожные прикосновения так не похожи на моего пирата, что я задыхаюсь от чувств к нему.

— Я тоже тебя люблю, — заваливаю я своего пирата на траву и, не обращая внимания на дискомфорт от ожогов, начинаю целовать, как обезумевшая.

Мы катаемся по покрывалу, буквально поглощая друг друга ртами. И плевать, что по пляжу ходят люди, я схожу с ума от счастья.

И уже сошла с ума от любви.

Оказалось, что взять в жены белокурую козу из России тот еще квест.

Вначале они собирали справки в одной стране, потом в другой. И в итоге, когда им наконец-то дали добро, обсуждая свадьбу, Антонио выдохнул с облегчением, ведь мечтали они с Ульяной обо одном и том же. Наверное, так и бывает, когда встречаешь того самого человека. Мысли, чувства и желания совпадают.

Антонио и Ульяна представляли свою свадьбу одинаково, они грезили о пустынном пляже, где только они вдвоем, стоя на песке, под шум бирюзовых волн, в лучах ласкающего солнца, говорят друг другу: «Да, я согласна» и «Да, я согласен».

И в назначенный день он долго смеялся, разглядывая себя в зеркало. Одетый в классический жилет, легкие белые брюки и такого же цвета рубашку, он засунул розу из букета невесты в петлицу, не веря тому, что с ним происходит это на самом деле. Разве думал он когда-нибудь, что вместо распития рома в трюме с грязными пиратами, будет долго выбирать цветы, которые подарит ей в самый важный день. Это был как будто не Антонио, а влюбленный каблук, но да пофигу, главное, как горели глаза его козочки, когда она прижимала этот самый букет к груди.

Их свадебная церемония прошла на скрытом пляже — удивительное место, расположенное в южной части острова Бали между скалами, с ограниченным доступом для туристов.

Они шли по тропе из лепестков пути к цветочной арке, где у алтаря их ждал ведущий церемонии. Ассистент коренного индонезийца вынужден был постоянно повторять вопросы, потому что Тони ничего не слышал и не видел, кроме Ульяны, которая в тот день была еще краше, чем обычно. Разглядывая свою женщину в коротком белоснежном сарафане, с красным цветком, вколотым в длинные развевающиеся на ветру волосы, он жалел, что не может жениться на ней дважды. И когда, наконец, все вопросы были улажены, а ответы получены, Антонио разрешили поцеловать невесту. Первый поцелуй мужа и жены получился до неприличия грязным, чем Антонио очень гордился. Переплетая ее язык со своим, он мечтал о брачной ночи. А ведущему пришлось громко кашлять, привлекая к себе внимания.

Тони же хотел послать зарегистрировавших их клоунов в скалы, и заняться своей женой, которую из-за подготовки ко всему этому цветочному безумию не видел несколько дней. Но губы касались губ и Тони не стал тратить силы на разговоры, пусть остаются. И принялся опускать свою жену на песок, прямо возле расписной арки. Пусть смотрят, может чему научатся.

— Ты сдурел, муженек? — расхохоталась Ульяна, вырываясь из цепких объятий, убегая босиком по песку, в то время, как ведущий молился, осыпая молодоженов разноцветным дождем.

Обесчестить белокурую козу на людях не получилось. И получив приветственный напиток и памятный сертификат, они встретили закат и отправились обратно в отель.