Ройхо Ваирский - Страница 6

Лёгкой трусцой, не обращая внимания на некоторую усталость и вес защиты, я побежал к берегу, а далее, огибая бухту, к правой башне. И хотя можно было не торопиться, в запасе имелось минимум сорок минут, мне следовало взбодриться, да и магам, которые последовали за мной, тоже. Благо пару часиков они поспали и приняли эликсиры. Вон как глазки блестят! Так что – бегом, господа! Вперёд! Родная земля, сюзерен и император ждут от нас подвига, и он будет. Ха! Слово графа Ройхо!

«Дочь порока», галера капитана Каипа Эшли по прозвищу Седой, вырвалась вперёд и опередила остальные корабли пиратской эскадры на добрые пятьсот метров. Незаконнорождённый сын Эльвика Лютвира, мечтающий получить его фамилию, хотел быть первым во всём: в высадке на берег, в штурме посёлка, который местный имперский аристократ возводит в бухте Кэйрр, и в захвате замка графов Ройхо – давних врагов ваирской вольницы. И пока у Седого, который стоял на носу своего корабля, всё получалось так, как он хотел. Его чёрная галера была впереди всех. Братья, такие же незаконнорождённые ублюдки старого Лютвира, как и он, и каракки формального вожака всей эскадры подслеповатого капитана Филина отстали. Берег быстро приближался, и через полчаса галера Седого войдёт в бухту. Ну а что будет дальше, капитан видел достаточно чётко и ясно. Морские волки из его экипажа хлынут на берег. После чего ещё до подхода основных сил пиратского флота он возьмёт добычу и рабов в посёлке с дурацким названием Шан-Маир, и рядовые бойцы эскадры, офицеры и корабельные маги невольно сравнят Каипа Эшли и своих капитанов и придут к выводу, что Седой лучший из отпрысков Лютвира. И если удача не изменит Каипу, который верил в свою счастливую звезду, то после похода именно он станет наследником Эльвика.

Седой оглянулся назад. Пробежался взглядом по забитой пиратами палубе «Дочери порока» и обратил внимание на море. Галеры братьев отставали всё больше и больше, и то, что они плелись за ним, а не он за ними, радовало Эшли. Обветренные губы капитана расплылись в улыбке, он представил, как вернётся на родной остров Данце победителем, и от переполнявших его чувств суровый пиратский вожак захотел выкрикнуть нечто весёлое и лихое или издать боевой клич северян-нанхасов. Однако Каип Эшли сдержался, и правильно сделал, поскольку радоваться раньше времени – дурной знак. И только он об этом подумал и взял свои эмоции под жёсткий контроль, как из «вороньего гнёзда», узкой корзины на передней мачте, раздался крик вперёдсмотрящего:

– Внимание! На левом мысу вижу крепостную башню! – Короткая заминка и дополнение: – На правом тоже!

«Что такое?! – мысленно воскликнул Эшли. – Здесь не должно быть никаких оборонительных сооружений!»

– Кейн! – подавшись корпусом вперёд и пристально всматриваясь в покрытый густым зелёным кустарником серый скалистый берег, позвал Седой одного из матросов, который в походе исполнял роль его адъютанта.

Молоденький безусый морячок, одетый, как и все члены экипажа галеры, в цветастое разномастное тряпьё, подскочил к капитану и протянул ему подзорную трубу. Капитан взял её, приставил окуляр к глазу и сразу же увидел недостроенную башню, а справа, через пролив, ещё одну.

– Тысячу демонов в анус старого Эльвика! – еле слышно прорычал Седой. – Он не обеспечил нормальную разведку, а мы будем отдуваться! Одно слово – козёл!

К капитану подошёл старпом Ломаный, который по всему пиратскому архипелагу Ташин-Йох славился своим чрезвычайно зорким зрением и звериным чутьём на опасность. Расставив ноги, подобно капитану, он посмотрел вперёд, оглядел вход в бухту и сообщил:

– Седой, над башнями дымок видно.

– И что?

– Да ничего. Просто горловина в бухту довольно узкая, а «Дочь порока» у нас одна.

– Думаешь, ловушка?

– Думать – не моя забота, капитан. – Лысый приземистый крепыш указательным пальцем машинально притронулся к серебряному кольцу в своём носу и почесал кожу. – Я что вижу, о том и говорю, а решаешь ты.

Эшли вновь кинул быстрый взгляд назад, ещё раз помянул анус своего родителя Эльвика и, решив не рисковать, сказал:

– Спускаем паруса, мачты укладываем, гребцам стоп. Вперёд не полезем, слишком опасно.

– Разумно.

Старпом отправился выполнять приказ Седого, стал раздавать команды и руководить спуском снастей, парусов и мачт. Матросы заметались по палубе, барабан внизу прекратил свой равномерный бой, «Дочь порока» сразу резко сбавила скорость и вперёд стала продвигаться только по инерции.

Каип сложил руки на груди и замер. Его лицо было похоже на каменную маску. Он молча наблюдал, как галеры его братьев Гебеца Люд олова и Жэнера Кровавого, тёмно-синяя «Касатка» и красная «Злая Вира», обходили его корабль с левого и правого борта. Расстояние до них было небольшим, и Эшли конечно же слышал громкий и обидный смех капитанов этих судов. Поэтому, совершенно естественно, это вызвало в нём чувство обиды и злость. Однако, несмотря на всю свою горячность, Седой был опытным человеком и понимал, что напасть на беззащитный посёлок имперцев, который не ждёт налёта, и пройти в бухту под обстрелом, пусть даже из луков или арбалетов, – это две большие разницы. Ну а то, что братья смеются, так в этом нет ничего страшного. Ведь правильно говорили опытные старые капитаны, у которых Каип Эшли некогда учился всем морским премудростям, что хорошо смеётся тот, кто в живых остался и добычу взял. А глупцы те, кто, не обращая внимания на недостроенные оборонительные башни и уже ясно видимый дымок над ними, мчится в бухту на всех парусах и вёслах и может лишиться кораблей, а для любого ваирского капитана это несмываемое пятно позора на всю жизнь.

Расстояние между кораблями братьев и галерой Седого уже составляло триста пятьдесят метров. Жэнер и Гебец начали спуск парусов и укладку мачт, а у Эшли это уже было сделано. Снова к капитану приблизился Ломаный и вместе с ним статный молодой брюнет в новенькой чёрной мантии из шёлка, с перекинутой через грудь брезентовой сумкой, корабельный маг Клиф Ланн. Старшие офицеры экипажа ждали его команд, и Эшли не медлил:

– К бою! Надеть броню! Приготовиться к высадке! Барабану бой! Средний ход! Идём сразу за «Касаткой» и «Злой Вирой»!

Ломаный продублировал приказ капитана. Ему вторили десятники абордажников. Боцман снова заколотил в барабан. Вёсла поднялись над морской синевой, затем опустились в неё, загребли и вышли из воды, дабы, повинуясь рукам гребцов, вновь совершить движение, которое понесёт деревянный корпус галеры и людей на ней, туда, куда это нужно капитану. «Дочь порока», к которой с кормы приближались основные силы эскадры, вновь начала набирать скорость, а пираты стали снаряжаться для боя. Они вытаскивали из подпалубных рундуков тяжёлые просмолённые мешки и кожаные свёртки, доставали из них доспехи, щиты и оружие. Мечи и абордажные сабли, секиры и длинные кинжалы, имперские ируты и корты, луки и арбалеты, метательные кинжалы и алебарды. Сто сорок бывалых вояк из экипажа Седого готовились к сражению, и то же самое делал капитан. Эшли привычными движениями накинул на себя лакированный тёмно-коричневый доспех народа манкари из дерева боссаро, затянул все ремни и, вооружившись простой тяжёлой абордажной саблей, стал наблюдать за тем, как корабли братьев-конкурентов начинают входить в бухту.

Впереди была «Касатка», а за ней, отставая всего на половину корпуса, шла «Злая Вира». И, глядя на них, Седой подумал, что, наверное, зря уступил своё место Гебецу и Жэнеру. И было хотел отдать команду боцману прибавить скорость, но в этот момент обратил внимание, что дымок над башнями приобрёл чёрный смолистый оттенок, и услышал шёпот Ломаного, который пробурчал, что вот сейчас всё и начнётся. Поэтому капитан решил ещё минутку побыть простым наблюдателем. Он ждал, что вот-вот с башен начнётся стрельба, но начало боя всё равно прозевал. Только моргнул, а с донжонов, оставляя за собой чадный шлейф из копоти и дыма, в передовые пиратские галеры уже полетели четыре огненных метеора. Два, нацеленные на «Касатку», – с одной стороны, и два, летящие в «Злую Виру», – с другой.