Родственные души (ЛП) - Страница 6

Ему снилось, что он только-только научившийся ходить ребенок, стоящий, покачиваясь, перед входом в туннель. Вокруг входа кварц, мрамор и плитка, когда-то блестевшие, теперь были покрыты грязью от времени и забвения. Маленькое дерево — не осина и не дуб, ничего из того, что ребенок видел за свою короткую жизнь — росло из камня сбоку от устья пещеры. Ноздри ребенка подрагивали от запаха влажного камня, и — голубые глаза расширились — аромата корицы. Корица и каменный сахар на квит-па — излюбленное послеобеденное лакомство ребенка. А он был голоден и устал от дневной прогулки.

Голос матери звал из близлежащих зарослей Рощи, священной лесной области неподалеку от центра Квалиноста. Ребенок стоял в нерешительности у входа в туннель, сжимая в пухлой руке плюшевое животное, кодракона. Этой пещеры здесь не было днем раньше, подумал ребенок, но теперь она была здесь. В детском мире возможно все, а этот ребенок никогда не знал страха.

Нечто манило изнутри. Возможно, Нечто хотело поиграть с ребенком; его собственные старшие братья были далеко и слишком заняты делами старших братьев. Мама снова позвала, и в ее голос прокралась нотка страха.

Ребенок задумался. Может, это была Игра, где малыш прячется, а мама его находит? Может ли быть лучшее место, чтобы спрятаться, чем прелестный туннель? Его кварц, мрамор и плитка теперь сияли, будто некое волшебное Нечто отполировало их в промежутке между двумя мгновениями.

Мама потребовала, чтобы маленький мальчик вышел из укрытия.

— Немедленно, маленький эльф. А не то… — предупредила она.

Это решило исход. Ребенок кинулся в пещеру. И в это мгновение, в эту первую неуверенную паузу в темном туннеле, отверстие заросло. Лозы рванули из влажной земли. Камни обрушились и перекрыли полуденный свет. Через секунду отверстие исчезло.

Ребенок стоял в нерешительности у кучи булыжника, что прежде была дверью пещеры. Он хотел выйти, но здесь больше не было Выхода. Не было света, не было запаха корицы.

Был только туннель.

Человек просыпался, хныча.

Недели, последовавшие за его путешествием в Квалиност, были для Флинта напряженными. В этот день, как и почти в любой другой, кузнец направлялся в Башню Солнца, постояв лишь несколько минут со стражей в холодном коридоре перед комнатой Беседующего, прежде чем эльфийский повелитель предложил ему войти.

Даже теперь, спустя несколько месяцев, проведенных в Квалинести, строгое великолепие покоев Беседующего продолжало трогать душу Флинта. Гномы холмов, как и эльфы, глубоко чувствовали свою связь с природой. Свет лился сквозь огромные прозрачные стены — экстравагантные стеклянные стены — так что лес снаружи личных покоев выглядел продолжением комнаты. За последние недели груши и персики еще сильнее налились на ветвях; яблоки зарумянились красным. Покои Солостарана были практически лишены украшений. Белые мраморные стены с серыми прожилками выглядели голыми на фоне наружных подоконников из розовато-пурпурного кварца. Факелы, в которых не было необходимости при том свете, что затапливал комнату в течение дня, холодные и черные, покоились в железных подсвечниках на стенах. Вдоль одной стены комнаты стоял стол с мраморной столешницей; за ним, в тяжелом дубовом кресле, стоявшем так, чтобы сидевший в нем ясно видел дверь и то, что за дверью, ожидал Беседующий. Плащ Солостарана цвета лесной зелени выделялся в покоях ярким цветным пятном, и его природная властность завладевала вниманием зрителя.

— Мастер Огненный Горн! — поднимаясь, поздоровался Беседующий, зеленые глаза сверкали на ястребином лице. — Входите. Как обычно, вы приятное отвлечение от государственных дел. — Он указал на серебряную тарелку, наполненную засахаренными орехами, курагой, ломтиками яблока, вишней и другими фруктами, вне сомнения выросшими на деревьях за окном. — Не стесняйтесь, друг мой. — Флинт отклонил угощение и принялся перебирать листки пергамента, стараясь ничего не уронить на покрытый черной и белой мраморной плиткой пол. Наконец он сложил их вместе, не обращая внимания на складки на бумаге, и положил на стол Беседующего. Как обычно, Солостаран восхищенно восклицал при виде рисунков углем, отбирая несколько из множества понравившихся ему.

Сегодня Беседующий выглядел расстроенным, хотя его речь была дружелюбной как обычно.

— Как я все время повторяю, вы одаренный художник, мастер Огненный Горн, — прокомментировал он.

Они вдвоем потратили несколько минут, обсуждая дизайн новых настенных подсвечников для покоев Беседующего, и выясняя, предпочитает Солостаран, чтобы они были стандартной черной отделки, либо полированными до металлического блеска. Беседующий выбрал сочетание обоих вариантов. Внезапно раздался громкий стук в дверь покоев. Это был Танис. Он подошел к столу без той грации, которой славились эльфы.

— Вы желали видеть меня, сэр? — спросил Солостарана Полуэльф. Лицо Таниса имело выражение, в придачу к его неуклюжести, юноши, стесняющегося своей возмужалости. Он выглядел дважды балансирующим между двумя мирами — эльфа и человека, ребенка и взрослого. Скоро он начнет бриться, подумал гном. Еще одно доказательство человеческой крови Таниса. Гном вздрогнул, подумав, что может ждать Полуэльфа от некоторых гладколицых эльфов. Танис остановился перед столом Беседующего, кивнув Флинту, который, несмотря на то, что прежде отказался от угощения, теперь грыз ломтик сушеного яблока и молчал.

— Пришло время начать твое совершенствование в стрельбе из лука, Танис, — сказал Солостаран. — Я выбрал учителя. — Танис в радостном удивлении посмотрел на Флинта. — Мастер Огненный Горн? — с сомнением спросил Полуэльф.

Флинт проглотил фрукт и покачал головой.

— Не я, парень. Лук — не мое оружие, хотя я был бы рад продемонстрировать владение боевым топором. — И у Полуэльфа тоже прекрасно бы получилось, с такими растущими человеческими мышцами, сказал себе Флинт.

— Боевой топор — не эльфийское оружие, — мягко поправил Флинта Солостаран. — Нет, Танис, лорд Тайрезиан согласился заняться твоим обучением.

— Но Тайрезиан… — Голос Полуэльфа замер, и гримаса недовольства промелькнула на его лице.

— …один из наиболее опытных лучников при дворе, — закончил Беседующий. — Он ближайший друг Портиоса и наследник одного из высочайших семейств Квалиноста. Он может оказаться для тебя ценным союзником, Танталас, если ты впечатлишь его как студент.

Явно позабытый собеседниками, Флинт покосился на Таниса и отщипнул засахаренную грушу с серебряной тарелки. Танис и Тайрезиан никогда не будут союзниками, подумал гном, вспоминая этого эльфийского лорда в свой первый день при дворе. Один из четырех или пяти знатных эльфов, которые липли к Портиосу, наследнику Беседующего, словно мухи на мед, Тайрезиан обладал умением очаровывать аристократию. Но мало кто из простых эльфов отвечал высоким социальным стандартам Тайрезиана. Слывший среди придворных красавцем, Тайрезиан обладал острыми голубыми глазами и — редкость среди эльфов — аккуратно постриженными волосами длиной не более дюйма. Не удивительно, что гном холмов, даже искусный, не высоко ценился в глазах Тайрезиана, и Флинт догадывался, что Полуэльф находился еще ниже. Гному было интересно, какой долей замаскированной снисходительности по отношению к воспитаннику отца Портиос был обязан мнению Тайрезиана.

Танис отважился на один последний протест.

— Но, Беседующий, мое обучение у мастера Мирала занимает большую часть дня…

Солостаран раздраженно прервал его.

— Достаточно, Танталас. Мирал многому научил тебя в науке, математике и истории, но он — маг. Он не может продемонстрировать искусство владения оружием. Тайрезиан будет ожидать тебя после обеда во дворе к северу от дворца. Если ты захочешь поговорить с ним раньше, то можешь найти его в покоях Портиоса.

Танис открыл рот, затем явно лучше подумал. Отрывисто бросив — Да, сэр, — он с прямой спиной прошел по мраморной плитке и вышел за дверь.