Родственные души (ЛП) - Страница 5

— При всем уважении, Беседующий, вынужден утверждать, что наш гость не желает добавки, — проскрежетал эльф, помогая Флинту подняться на ноги. — Эльфийское цветочное вино, в самом деле, на любителя. — Гном покачнулся, и Полуэльф подскочил поддержать его. Флинт благодарно кивнул.

— Вероятно, мастер Огненный Горн предпочитает закончить эту встречу в другой раз, Беседующий, — учтиво произнес эльф в мантии.

Солостаран поднял брови и посмотрел на гнома.

— Вероятно, ты прав, Мирал, — ответил Беседующий.

— Ак, — кашлянул Флинт. — Я в порядке. — Он снова закашлялся и почувствовал, как его лицо побледнело. Маг щелкнул пальцами, и в его протянутой руке появился тонко нарезанный квит-па. Пока Флинт жевал кусок хлеба, Беседующий, теперь, когда придворные вышли, более неофициальный, махнул рукой дочери.

Эльфийская девочка, чьи кончики заостренных ушей едва виднелись сквозь вьющиеся золотые волосы, сняла с шеи тонкую цепочку. С одного ее конца свисал одинокий совершенный осиновый листок, играя зеленью и серебром в золотистом свете. Хотя он и выглядел натуральным, как будто сорванным с живого дерева, этот листок был изготовлен из серебра и изумруда и так искусно обработан, что его нельзя было отличить от живого листка, если бы не искорки света, что он посылал танцевать на восхищенном лице маленькой девочки.

Гном от удивления открыл рот; это движение спровоцировало персиковую отрыжку, что снова вызвало смех у Лораланталасы.

— Я сделал этот листок шесть месяцев назад, — воскликнул Флинт, сглатывая последний кусочек квит-па. — Продал его проезжавшему через Утеху эльфу.

— Моему посланнику, — сказал Беседующий. Флинт хотел, было, что-то сказать, но Беседующий поднял руку. — Этот листок совершенен во всех отношениях. Нет дерева ближе сердцу эльфа, чем осина. Я решил найти художника, который может передать такое чувство в своей работе. И я обнаружил, что этот художник — не эльф, а гном.

Беседующий на мгновение отвернулся, затем сделал паузу.

— Должно быть, вы устали за время вашего долгого путешествия, — сказал он. — Мирал покажет вам ваши покои.

Солостаран наблюдал, как гном и маг вышли из зала. Прошло довольно много времени с того момента, когда в Квалиносте могли последний раз наблюдать подобное зрелище. Слишком много. Времена были темными в недалеком прошлом. Казалось, прошел только миг — а не тридцать лет — с того момента, когда был убит его брат Кетренан, и такие набеги еще не прекратились.

— Дружба… — повторил Солостаран свои недавние слова. — Миру не помешало бы немного больше дружбы.

Улицы эльфийского города простирались под ногами Флинта. Прежде, чем ему показали его покои, Флинт попросил Мирала отвести его куда-нибудь, где он сможет лучше осмотреть город. Эльф вел его вдоль покрытых плиткой проспектов, мимо зданий, украшенных мрамором и розовым кварцем, чьи кристаллы расщепляли свет только для того, чтобы сплести его снова в ослепительных новых цветах.

Осины, дубы и ели окружали здания так, что дома Квалиноста сами казались живыми, их корни глубоко уходили в землю. Фонтаны пузырились во дворах, где эльфы — женщины, одетые в серебряную паутину, и мужчины в зеленых камзолах — тихо переговаривались или слушали музыку цимбалы и флейты. Воздух был теплым и чистым, его прикосновение было мягким как в середине лета, хотя Флинт знал, что зима едва только ослабила свою хватку.

Пока он любовался, солнце опустилось ниже на западе, малиновый закат сливался с розовыми оттенками живого камня, чтобы искупать город в розовом свете. Лазурная и белая плитка улиц потемнела до пурпура. Аромат пекущегося квит-па и жарящейся оленины наполнил воздух, и мало кто из эльфов был слишком занят, чтобы подойти к дверям своих домов и офисов и насладиться угасанием дня.

Запах цветения все еще вызывал дискомфорт у гнома, но он решил игнорировать его.

Мирал привел его в переулок, который, петляя, поднимался к центру города. Переулок закончился большой площадью, Залом Неба, огороженным только бледными стволами осин и накрытым только голубым куполом неба.

— Это зал? — спросил Флинт, после того как маг озвучил его название. — Но здесь нет крыши.

Мирал улыбнулся.

— Небо его потолок, говорим мы, хотя некоторые верят, что когда-то здесь и в самом деле был зал, хранивший нечто бесценное. Есть миф, который гласит, что Кит-Канан заставил это строение вознестись в небо, чтобы защитить то, что было внутри. Он посмотрел задумчиво и глубоко вдохнул наполненный ароматом персика воздух. — Он гласит, что тот, кто найдет это строение, получит достойную награду.

— С этим не поспоришь, — согласился Флинт.

Мирал бросил на него взгляд и, после некоторой паузы, отрывисто засмеялся. Они вдвоем тщательно исследовали Квалиност, чьи детали стали теряться в сгущавшихся сумерках. Острые язычки ламп появились в редких стеклянных окнах эльфийских строений.

Из Зала Неба, в центре Квалиноста, Флинт мог рассмотреть изрядную часть древнего города. Четыре башни возвышались над верхушками деревьев в каждой точке компаса, и от каждой тянулся единственный изящный металлический мостик, эти мостики соединяли все башни в единый свод высоко над землей. Эти четыре арки выглядели словно паутина, сверкая даже в отсутствии солнца, но Флинт знал, что каждая была достаточно прочна, чтобы выдержать вес армии, и у него защемило сердце при мысли о мастерстве древних гномов, что построили их. Вряд ли Кринн когда-нибудь еще увидит подобное величие. Прямо на север, на холме, что был выше того, на котором он сейчас стоял, возвышалась Башня Солнца, такая высокая, что Флинт подумал, что если кто-нибудь поднимется на нее, ему останется лишь протянуть руку, чтобы протереть поверхность неба. Эта Башня была столь высокой, что ее золотая поверхность продолжала отражать садившееся на западе солнце даже после того, как более низкие здания погружались в тень.

— Видишь эти две реки? — спросил его Мирал, указывая рукой на глубокие ущелья к востоку и к западу от города. Флинт хрюкнул. Видел ли он их? Реоркс Небесный, ему пришлось пересечь одну из них по подвесному мосту, выглядевшему едва ли достаточно прочным, чтобы выдержать вес голубя, не говоря уж о коренастом гноме. Воспоминание о том глубоком каменистом ущелье, разверзшемся под ним, вызывало у гнома дрожь.

— Та к востоку называется Итал-эната, Река Слез, — тихим голосом продолжал Мирал. — А другая — Итал-инен, Река Надежды. Они сливаются позади Башни, чтобы нести свои воды на север, к реке Белая Ярость и затем дальше к морю.

— Специфические названия, — проворчал Флинт.

Мирал кивнул.

— Они очень старые. Они были даны рекам в те дни, когда Кит-Канан со своим народом прибыл в леса Квалинести. Их названия — напоминание о слезах, выплаканных во время Братоубийственных Войн и надежде на будущее, когда эти войны, наконец, завершились.

Собеседник гнома замолчал, и Флинт некоторое время довольствовался тем, что стоял в этом тихом месте, разглядывая город. Однако, в конце концов, настало время идти.

Мирал проводил Флинта во дворец Беседующего, к западу от Башни Солнца, и Флинту показали его временные покои, несколько комнат с высоким потолком и мраморными полами, в три раза больше его собственного дома в Утехе. Маг проинформировал его, показывая дверь, ведшую в маленькую комнату с раковиной, наполненной водой с ароматом корицы, что он может отдохнуть и освежиться. Затем его оставили одного, пообещав, что еду и эль — никакого эльфийского цветочного вина — скоро доставят.

Когда, некоторое время спустя, прибыл слуга-эльф, он увидел, что гном укутался в шерстяной халат и развалился на простынях, хрипло похрапывая. Слуга тихо поставил поднос с красным элем, ломтиками оленины и нарезанным кубиками картофелем, затем задул несколько свечей, освещавших комнату, и оставил гнома в темноте спать и видеть сны.

Когда взрослый спал, он спал как дитя.