Родственные души (ЛП) - Страница 36

Танис покачал головой. Почему все обвиняют его в том, что сделала Лорана? Он не больше остальных хотел, чтобы это все случилось. Он вздохнул, стиснув в кармане гладкое тонкое кольцо. На мгновение он едва не поддался порыву швырнуть его как можно дальше по мраморному коридору, но затем это желание прошло, и он сунул кольцо глубже в карман и бросился по безлюдному проходу, гадая, где Флинт.

Этим вечером работа у горна мало помогала снять тревогу, что грызла мысли Флинта.

Он не давал рукам отдыха, как будто звон молотка мог выбить из его головы воспоминания о неприятных событиях этого дня. Однако это не помогало, и он поймал себя на том, что думает, где Танис и как у него дела.

Ай, нытик, достаточно скоро все уладится, сказал себе Флинт. Они все забудут выходку Лораны, и затем оставят Таниса в покое. Но глубоко внутри он чувствовал лживость этих слов. Кое-что изменилось в мирном эльфийском городе, где годами ничего не менялось. На мгновение он задумался, не заблуждается ли Беседующий на самом деле, позволяя вести торговлю с чужаками — включая самого Флинта. Гном уже повлиял на обычаи эльфийских кузнецов, перенявших некоторые из приемов, которым Флинта научил его отец. Возможно, были и другие, более важные, перемены, вызванные его присутствием.

Он надеялся, что Танис заглянет.

Центральное крыло дворца было самым большим из трех. Эти крылья фокусировались вокруг внутреннего двора в тыльной части, позади которого был разбит сад. В середине центрального крыла коридор расширялся в Большой Зал дворца, а потолок здесь образовывался сериями арок. По периферии зала стояли ровные каменные колонны, искусно украшенные резьбой, чтобы походить на стволы деревьев, и серебряные и золотые листочки тускло мерцали на концах их мраморных веток. Эти деревья-колонны поддерживали место для прогулок, опоясывавшее Большой Зал, и именно здесь стояла придворная знать, наблюдая за пышными церемониями, проходившими под ними: похоронами, коронациями или свадьбами.

В центре потолка был огромный стеклянный купол из витражного стекла. Он светился таинственными цветными узорами. Должно быть, взошла Солинари, понял Танис, остановившись, чтобы какое-то время полюбоваться рисунком. Лучи лунного света просачивались сквозь купол в виде солнца. Он поймал себя на мысли, что думает, как там Лорана. В его памяти проскочило изображение светловолосой эльфийки. Танис покачал головой. Что-то происходило, требовавшее какого-то времени, чтобы быть сформулированным — если это вообще было возможно. Может быть, свежий воздух сада прояснит его мысли.

Хотя была весна, в воздухе ощущалась прохлада, больше напоминавшая Танису темные месяцы глубокой зимы, и он плотнее завернулся в свой серый плащ, прогуливаясь по саду.

Сумеречное небо было ясным, но с запада на горизонте, как раз над верхушками деревьев, ему показалось, что он видит собирающиеся первые серо-стальные клочки облаков. Но если там и надвигалась буря, далеко на западе, над зубчатыми пиками Харолисовых гор, пройдет много времени, прежде чем она достигнет Квалинести.

Он бродил по каменным дорожкам большого внутреннего двора, расположенного между крыльями дворца. Крокусы и жонкилии уже увяли, и начали распускаться лилии, их бледные хрупкие цветы качались в потоках бриза, казалось, кивая проходившему мимо Танису.

Он проследовал мимо ворот, обозначавших вход в извилистый лабиринт из подстриженных деревьев, и завернул за угол, ступив в небольшой грот. Внезапно он остановился.

Он услышал чье-то тяжелое дыхание, и белокурая головка обернулась, когда хрустнул гравий под его мокасинами. Это была Лорана. Она стояла, зажав в одной из своих маленьких ручек лилию. Приблизившись, он в отраженном свете Солинари по припухлости ее гладкого лица заметил, что она плакала.

Но она уже справилась со своими эмоциями, и по ее самообладанию Танис мог видеть, что Лорана была истинной дочерью Беседующего-с-Солнцами. Даже в скорби и гневе она сохраняла вежливость.

— Привет, — произнесла она тихим ясным голосом.

Он некоторое время тихо смотрел на нее. Вдали, словно во сне, он слышал, как ревет вода в защищавших Квалиност ущельях. По соседству листва шелестела в вечернем бризе.

Как бы то ни было, ее экзотические эльфийские черты лица еще сильнее привлекали внимание в полутьме.

— Я прошу прощения за сегодняшнее, — сказала Лорана, вращая лилию. — Я говорила, не думая, и теперь у тебя неприятности. Но я не могу выйти замуж за лорда Тайрезиана. Он… — Она оборвала на полуслове. — Мне просто нужно объяснить это отцу.

— Все в порядке, — сказал Танис, не зная, что еще сказать, чтобы облегчить ее неприятности, но, по-видимому, этого оказалось достаточно, так как она улыбнулась ему и взяла за руку.

— Лорана, я… — начал Танис, но запнулся. Он хотел сказать ей, что она ошибается, что Беседующий никогда не возьмет назад свое слово, что будет лучше для нее прекратить играть с ним в эти дурацкие игры. Их брачная клятва была детским обещанием, а они больше не были детьми. В любом случае, если Беседующий-с-Солнцами прикажет ей выйти за Тайрезиана, чтобы сохранить честь дома, ей придется сделать это, если она не хочет уничтожить своего отца как политика.

Лорана непреклонно продолжала.

— Моему отцу придется выслушать меня. — И в этот момент Танис понял, что, несмотря на внешнее спокойствие, она была очень близка к панике.

Я должен вернуть ей кольцо, подумал он. Но в любом случае, он знал, что в ее состоянии это разобьет ей сердце, и поэтому все, что он смог сказать, было:

— Уверен, что ты права. Беседующий должен выслушать.

Он поморщился от этой лжи, но лучше ничего не мог придумать. В любом случае, она явно облегчила муку Лораны, так как ее коралловые губы изогнулись, и она начала говорить на другие темы, пока они прогуливались по саду. Дорожки искрились серебром в нарастающем лунном свете, и в садах были видны самые малейшие детали, а они могли вдыхать пьянящий аромат роз.

Они достигли конца ближайшей к дворцу дорожки. Лорана заколебалась.

— Нам нужно войти по отдельности, — сказала она.

Танис согласился. Было не время, чтобы быть замеченными прокрадывающимися вместе во дворец.

— Скоро увидимся, любовь моя, — прошептала она ему и, привстав на цыпочки, поцеловала в щеку. Затем она ускользнула через сад, оставив слегка изумленного Таниса в одиночестве.

— Это не заняло у тебя много времени, не так ли? — резко произнес голос, и Танис обернулся. Он втянул сквозь сжатые губы воздух. Возле одной из груш стоял Портиос, прямой, как и дерево. — Она была помолвлена всего лишь несколько часов назад, и ты уже шастаешь с ней в темноте.

Молодой эльфийский лорд осторожно наблюдал за Полуэльфом, пока Танис потрясенно глядел на него. Как много видел Портиос?

— Это не то, что ты думаешь — поспешно начал Танис, но Портиос только нахмурился.

— Как обычно, не так ли? — сказал он. Он двинулся, было, чтобы уйти, но затем остановился, пристально посмотрев на Полуэльфа. — Танис, почему ты так поступаешь? Не можешь ты хоть раз попробовать вести себя, как настоящий эльф? Тебе всегда нужно быть другим?

Когда Танис не нашел, что ответить, Портиос гордо удалился сквозь сумерки.

Мирал знал, что начало дня принесет ему кошмары. Он боролся, чтобы не пустить демонов в свои сны. Сидя за столом в полутемной комнате, окруженный материалами для заклинаний, он фокусировал слипавшиеся глаза на пламени свечи, пока не заструились слезы.

Уже в конце его усилия оказались бесполезными. Ему, наконец, пришлось отвести болезненный взор от огонька свечи и закрыть глаза, и в тот же момент, как сомкнулись его веки, сон потребовал свое. Его голова упала вперед на скрещенные руки.

Он снова был в пещере. Как всегда в его снах, он снова был ребенком. Свет с силой десяти тысяч факелов вгрызался в его молодые глаза, и он кричал, пока не охрип. Свет пульсировал, вбиваясь в него, пока он не затрясся в его объятиях. Он боялся этого света.