Родственные души (ЛП) - Страница 31

— Восхитительно, — тихо сказала она и вздохнула. — Напоминает мне напиток, который готовила моя семья, когда я была ребенком.

— Где вы выросли? — на автомате спросил Флинт. Чай со специями, который он в каждую поездку привозил с собой из Утехи, был больше человеческой привычкой, чем эльфийской.

— В Каерготе, — ответила она. Заметив, что Флинт поднял бровь, она продолжила, — Мой отец был изгнан из Квалинести.

— За что? — не подумав, спросил Флинт. Эльфы практически никогда никого не изгоняют; должно быть, по законам Квалинести, это преступление считалось одним из самых общественно опасных.

— Он возглавлял движение за доступ чужаков в Квалинести, — пояснила она. — Его изгнали. Семья, конечно же, последовала за ним. В конце концов, мы осели в Каерготе, где у семьи были дальние родственники. — Должно быть, люди, догадался Флинт; все звенья стали на место. — Я выучилась с группой клириков на акушерку, и когда достаточно подросла, вернулась сюда.

— Зачем? — Вода закипела, и Флинт снял чайник с огня. Схватив толстый шерстяной носок — по его меркам, практически чистый, ношеный всего лишь один день — чтобы воспользоваться им в качестве прихватки, он подтащил воду к столу и налил ее поверх чайных листьев в тяжелый керамический горшок.

По лицу Эльд Айлии скользнуло выражение грусти, но исчезло столь быстро, что Флинт не был уверен, что ему не показалось.

— У меня не было друзей, кроме людей, и к тому времени, когда я, наконец, выросла, они все поумирали от старости. Я владею кое-какой магией — зелья, чтобы облегчить родовые муки, иллюзии, чтобы развлекать детей, и тому подобное — но я ничего не могла поделать, чтобы остановить старение и предотвратить смерть моих друзей детства.

Не был ли среди тех давно умерших людей особенный человек, возлюбленный, чей уход вызвал ту грусть, что проскочила в глазах старой эльфийки, подумал Флинт. Сидя за столом и рассеянно помешивая ситечком в чае, она устремила взгляд вдаль и сухо закончила:

— Мои родители умерли. В Каерготе было еще лишь несколько эльфов. Я была одинока, поэтому вернулась сюда.

Дымка апельсинового и коричного аромата струилась из толстого заварочного чайника. На кровати Флинта спал малыш, раскинувшись на спине, с деревянной коровой в одном кулачке и игрушечной овцой в другой. Эльд Айлия снова заговорила, внезапно уже веселее:

— Здесь я лучше обустроилась, чем там.

Она подняла взгляд и, должно быть, заметила сочувствие в глазах Флинта, потому что рассердилась, ее зеленовато-карие глаза под короной седой косы стали жесткими.

— Не надо меня жалеть, мастер Флинт Огненный Горн, — сказала она. — Я сама выбирала тот путь, которым шла.

Он не нашелся, что ответить.

— Вы уверены, что я не смогу заинтересовать вас кружкой эля? — произнес Флинт.

Эльд Айлия направила на него строгий взгляд.

— Я — няня, — все, что она ответила.

Они сидели некоторое время и пили маленькими глоточками свои напитки, затем Флинт подумал, что, в конце концов, уже почти было время обеда. Поэтому он достал немного квит-па, нарезал несколько ломтиков сыра, а Эльд Айлия достала тарелки из буфета. Флинт бывал в Каерготе в одном из своих путешествий, поэтому они поговорили о городе. Казалось, Эльд Айлия покинула его еще до рождения Флинта. Затем Флинт продемонстрировал, как он сделал птичку-неваляшку малыша, и подарил ей точно такую же. А Эльд Айлия рассказала ему о некоторых из детей, которых она приняла за несколько столетий — я принимала Беседующего-с-Солнцами и обоих его братьев, — гордо произнесла она — и как она ушла на заслуженный отдых с работы акушерки, но продолжала заботиться о младенцах и маленьких детях.

— Я люблю детей, — пояснила она, впервые оживившись. — Вот почему я пришла за игрушками.

В общем и целом, это был неплохой способ провести весенний день.

Наконец, они закончили с сыром и хлебом. Эльд Айлия ополоснула и убрала тарелки, а Флинт вернулся к работе над мечом для Таниса — сначала перенеся спящего эльфийского ребенка с кровати, стоявшей слишком близко к горну, на колени Эльд Айлии. Слабый стук молотка, разбудив, было, ребенка, в конце концов, убаюкал того еще сильнее. Пожилая женщина сидела тихо, напевая младенцу, допивая последнюю чашку чая и наблюдая за продвижением работы над мечом. Прошел час, и Флинт, подняв взгляд, увидел, что Эльд Айлия тоже заснула, положив руку с зеленым рукавом на стол и прижавшись щекой к головке маленького мальчика. Гном улыбнулся и продолжил работать.

Снова прозвенел жестяной колокольчик на дубовой дверью мастерской, и Флинт торопливо поднял взгляд, приготовившись метнуться к ней и вытолкать Таниса наружу. Меч начал обретать форму, с гладким конусным лезвием, с замысловатой гардой из мерцающей перекрученной стали. Флинт подавил вздох облегчения, когда в мастерскую ступила фигура в мантии.

— Я ведь ничего не прервал, мастер Огненный Горн? — спросил Мирал, с шутливой улыбкой на тонких устах. Его голос, обычно скрежещущий, был осипшим до шепота. Бросив острый взгляд, он кивнул на медленно просыпавшуюся Эльд Айлию. Подопечный на ее коленях зашевелился и открыл голубые глаза.

— Не особо, — сказал Флинт, — я думал, это кое-кто другой… — Он шагнул в сторону от жара горна и вытер платком пот со лба и бороды.

— Танталас? — спросил Мирал, расплывшись в улыбке. Старая женщина села прямо и зашептала малышу; ребенок соскользнул с ее колен и побежал, чтобы собрать резных животных, разбросанных на кровати. — На самом деле, — продолжил маг, — я пришел сюда, разыскивая Таниса. Казалось логичным предположить, что раз он не практикуется на дворе в стрельбе из лука, то, скорее всего, находится здесь, с вами. Хотя, если по какой-то причине вы избегаете его…

— Просто я не хочу испортить ему сюрприз.

На вытянутом лице Мирала отразился невысказанный вопрос.

Флинт улыбнулся и потер руки.

— Это подарок, — сказал он, махнув в сторону наполовину готового меча, остывавшего у горна.

Мирал подошел поближе, чтобы рассмотреть оружие, оранжевый отсвет углей играл на его бледных волосах и отражался от черной кожаной отделки его кроваво-красной мантии с длинными рукавами. Он протянул руку в перчатке и мягко, почти благоговейно коснулся теплого металла.

— И это будет чудесный подарок, — сказал он, повернувшись, чтобы выразить Флинту свое уважение. Казалось, мгновение его мысли блуждали где-то далеко. — Он прекрасен.

— Ба, он даже еще не закончен, — грубо сказал Флинт, но, тем не менее, выпятил грудь. Он расправил грязный кусок ткани и набросил на оружие. Эльд Айлия стояла у двери, готовясь к уходу. — Я еще прошлой зимой в Утехе сделал для него несколько наконечников стрел, — добавил Флинт. — Я хочу сделать Танису один большой подарок.

— Гмм? — произнес Мирал. Внезапно он мотнул головой, будто возвращаясь из грез. — Прошу прощения, мастер Огненный Горн. Боюсь, я мало спал прошлой ночью. Беседующий завтра после обеда собирается сделать важное объявление — похоже, только он и лорд Зенос знают о чем — и приготовления заняли всех. Даже у слабого мага есть обязанности. Как и у Таниса, если я, конечно, разыщу его.

Сказав, что пойдет искать Полуэльфа на Большом Рынке, Мирал попрощался с Флинтом и Эльд Айлией, задержавшись, чтобы погладить малыша по головке. Тот замахнулся на мага деревянной лошадкой; Мирал ловко уклонился от удара и вышел за дверь.

— Слабого мага, — прошептала Эльд Айлия, нахмурив брови. Она выглядела задумавшейся. Даже после того, как стихли шаги мага, Эльд Айлия продолжала топтаться в дверях. Дважды казалось, что она была готова что-то сказать, но каждый раз останавливала себя. В это время ребенок нашел себе занятие, обрывая у росшей розы нижние листья и разбрасывая их на пороге. — Вынуждена признаться, мастер Огненный Горн, — наконец произнесла она альтом. — Я тоже пришла сюда, надеясь найти Танталаса. Я… Кое-кто во Дворце больше не желает меня видеть. Поэтому я надеялась найти Танталаса здесь.

— Да? — спросил Флинт, продолжая наблюдать за удалявшимся магом в красной мантии. — Зачем?