Родовое проклятие - Страница 9

И было что-то еще. Что-то еще…

Надо было позвать всех посвященных – сестер, друзей, – но что-то толкало его вперед, по тропе, сквозь деревья, туда, где стеной стояли лианы и лежало опрокинутое бурей дерево, а за ними скрывались развалины некогда стоявшего тут домика Сорки. Туда, где в ночь летнего солнцестояния их отважная группа вступила в бой с Кэвоном.

Именно там густился этот туман, пульсировала энергия, черная – против белой. Он увидел мальчика, и первой и единственной его мыслью было: защитить. Он не стал бы смотреть безучастно – не мог допустить, чтобы пострадал невинный.

Но тот мальчик, хоть его и можно было назвать невинным, был наделен чем-то еще. Тем самым.

Туман исчез, вместе с ним испарился и Кэвон, парнишка возвратился в свое время и свое место, а Коннор остался в той же позе, коленями на сырой земле, и все никак не мог отдышаться.

В ушах грохотало, как от взрыва вселенной. Глаза слепило от света, и он был ярче тысячи солнц.

И в нем бушевала энергия, родившаяся в момент сплетения рук – его, Коннора, и того мальчика.

Он медленно поднялся – высокий поджарый мужчина с густой шевелюрой курчавых волос цвета каштана, все еще бледный, с зелеными, как мох, глазами, излучавшими дар, каким наделила его природа.

Лучше вернуться. Пойти домой. Ибо черная сила, выдержавшая их натиск в день солнцестояния и затаившаяся до равноденствия, еще выжидает.

Он ощутил дрожь в ногах – страх или напряженное ожидание неотвратимого боя? Рядом показался его ястреб, покружил и сел на ветку. Сел и стал смотреть. Ждать.

– Пошли, пожалуй, – сказал Коннор. – Думаю, то, что от нас требовалось, мы сегодня уже совершили. К тому же, черт побери, я зверски проголодался.

Вот она, энергия колдовства, усмехнулся он, ступив на тропу. Сшибает с ног. Он повернул к дому и ощутил присутствие пса Катла раньше, чем тот показался поблизости.

– Ты тоже почувствовал, да? – Он погладил Катла по черной спине. – Не удивлюсь, если тряхнуло по всем окрестностям. У меня до сих пор кожа зудит, будто пчелы всего облепили.

В компании птицы и пса Коннор зашагал тверже и вскоре вышел из мрачной лесной глубины в прекрасное жемчужное утро. Он шел по дороге к дому, рядом бежал Катл, а Ройбирд кружил над ними в небе. Прокричала вторая птица, и Коннор увидел питомца своего приятеля Фина – Мерлина.

Потом тишину разорвал стук копыт. Коннор остановился и несколько секунд выждал – и ощутил новый прилив энергии, увидев, как к нему верхом на могучем сером Аластаре приближаются его двоюродная сестра Айона и его старинный приятель Бойл. А следом за ними, на блестящем черном Бару, – Фин.

– На вас яиц не напасешься! – с улыбкой прокричал он, намекая на завтрак. – И бекона, не уверен, что хватит.

– Что случилось? – Айона наклонила взлохмаченную со сна головку и чмокнула брата в щеку. – Я знала, что с тобой все в порядке, иначе бы мы еще раньше примчались.

– Да вы и так прилетели, будто на крыльях. Идемте в дом, там расскажу. До чего же я голоден! Слона бы, кажется, съел.

– Кэвон? – Фин, черноволосый под стать своему коню, с зелеными глазами, какие бывают у Коннора в те моменты, когда в нем вспыхивает магическая сила, обернулся и стал вглядываться в лес.

– И не только. Но Айона права. Со мной все в порядке, только умираю с голоду, так что не будем стоять на дороге. Ты, стало быть, тоже почувствовал, – добавил он и зашагал дальше.

– Фин почувствовал? – Бойл смерил Коннора недоуменным взглядом. – Даже я проснулся, хоть никакими вашими способностями я не наделен и спал очень крепко. Я, конечно, не колдун, но тут такое произошло, что меня из постели выкинуло. – Он кивнул в сторону дома. – Да и Миру, похоже, тоже.

Коннор обернулся и увидел Миру Куинн, ближайшую – с детства – подругу его сестры. Она приближалась к ним быстрым шагом, высокая, статная, как богиня, в своей фланелевой пижаме и накинутой сверху старенькой куртке, с нечесаными длинными каштановыми волосами.

Прекрасно смотрится, подумал он. Впрочем, как и всегда.

– Оставалась у нас на ночь, – объяснил он остальным. – Поскольку ты, сестренка, заночевала у Бойла, мы ее положили в твоей комнате. Доброе утро, Мира!

– К черту церемонии! Что стряслось?

– Как раз собираюсь все рассказать. – Он обхватил ее за талию. – Но сперва мне надо поесть.

– Брэнна так и сказала. Она уже занялась завтраком. Она тоже слегка не в себе, но виду не подает. Это было как землетрясение, только внутри меня. Не лучший способ пробудиться, доложу тебе.

– Я привяжу коней. – Бойл соскочил на землю. – Ступайте в дом, подкрепляйтесь.

– Спасибо. – Коннор опять улыбнулся и поднял руки, принимая из седла Айону. Сестренка обвила его руками.

– Ты меня напугал, – шепнула она.

– И не тебя одну. – Он поцеловал в макушку свою хорошенькую американскую кузину, младшую из них троих, и за руку прошел с нею в дом.

От ароматов бекона, кофе и теплого хлеба у Коннора свело живот – будто получил удар кулаком под дых. В этот момент есть он хотел больше, чем жить, – а чтобы жить, поесть ему было просто необходимо.

Катл впереди всех вбежал в кухню, где Брэнна колдовала у плиты. Она забрала назад черные волосы, но была еще в ночных байковых штанах и свободной рубашке. Вот до чего она меня любит, подумал Коннор, ведь, зная, что будут гости – и в особенности Финбар Бэрк, – ей бы следовало первым делом привести себя в порядок.

Сестра молча повернулась к нему и протянула тарелку с яичницей на поджаренном хлебе.

– Храни тебя господь, радость моя! – благодарственно склонил он голову, улыбаясь.

– Это тебе заморить червячка. Потом дам еще. Да ты окоченел! – тихо прибавила она.

– Да? Правда. А я и не заметил. Действительно, есть немного.

Опередив Брэнну, Фин щелкнул пальцами над очагом, и сейчас же занялся огонь.

– Тебя даже трясет! Сядь ты, ради бога, и поешь по-человечески, – приказала Мира и подтолкнула его к стулу.

– Люблю, когда вокруг меня суетятся. По правде говоря, до смерти охота кофе.

– Я сделаю. – Айона поспешила к кофейнику.

– Вот красота! Три прекрасные девы хлопочут вокруг меня одного. Мечта любого мужика! Спасибо, сестренка, – добавил Коннор, принимая из рук Айоны кофе.

– Долго тебя никто ублажать не станет, предупреждаю. Усаживайтесь все! – распорядилась Брэнна. – У меня почти все готово. Когда набьет брюхо, мы с него спросим, почему не удосужился меня позвать.

– Потому что все было очень быстро. Я бы мог вас позвать – вас всех. Но я так рассудил, что опасность угрожает не мне. Сегодня он не за мной приходил.

– За кем же тогда, если мы все спали в своих кроватях? – Видя, что Брэнна положила на блюдо и готовится нести на стол целую гору еды, Фин молча взял у нее поднос.

– Садись наконец и слушай. Садись! – повторил он, не дав ей возразить. – Тебя не меньше, чем Коннора, дрожь бьет.

Едва поднос с едой оказался на столе, как Коннор кинулся накладывать себе яичницу, бекон, тосты и картошку, так что на его тарелке быстро образовалась приличная горка.

– Я проснулся затемно, в каком-то возбуждении, – начал он и рассказал все, что с ним случилось, не прекращая с аппетитом уничтожать завтрак.

– Эймон? – не могла скрыть изумления не склонная к излишним эмоциям Брэнна. – Сын Сорки? Тут у нас, нынешним утром? Ты в этом уверен?

– Как и в том, что я хорошо знаю свою сестру. Поначалу я его принял за обыкновенного пацаненка, но когда взял за руку… Сроду такого не испытывал, честное слово! Даже когда мы с тобой и Айоной вместе. Даже в день солнцестояния – уж, казалось бы, энергия зашкаливала! – все равно было не то. Удержать было невозможно, куда там! Меня будто комета пронзила. И мальчишку тоже, но он удержался со мной. И энергию эту удержал. Редкий дар!

– А что Кэвон? – спросила Айона.

– Его здорово потрепало, я чувствовал, – сказал Фин. Он с отсутствующим видом поднес руку к плечу, где красовалось родовое клеймо, поставленный Кэвоном знак. Отметина на теле и на сердце. – Он был ошеломлен. Потрясен не меньше вашего, можешь мне поверить.