Родовое проклятие - Страница 4

– Это верно. Родные должны делиться.

Айлиш отложила шитье и взяла Брэнног за руки.

– Ты будешь как за каменной стеной, дочь моей сестры. И тебе будет хорошо. Я уверена: ты будешь любима. Можно ли желать большего?

– Большее – это я сама, – тихо проговорила Брэнног и ушла спать.

Но сон не шел к ней. Она тихо лежала рядом с Тейган, дожидаясь, пока стихнет разговор между Айлиш и Барданом. Наверняка они говорят об этом браке. Об этой хорошей, разумной партии для нее. И убеждают себя, что ее сопротивление – лишь внешнее, от смущения, она просто нервничает. Ведь она еще совсем девчонка!

Точно так же, как когда-то они убедили себя, что она, Эймон и Тейган – такие же дети, как все другие.

Брэнног тихонько поднялась, сунула ноги в мягкие полусапожки, накинула шаль на плечи. Ей нужен был воздух. Воздух. Ночь. И луна.

Она беззвучно спустилась с чердака и тихо отворила дверь.

Ее пес Катл, спавший подле огня, тут же вскочил и без малейшего промедления выскочил на улицу, опередив ее.

Теперь она могла вздохнуть. Ночная прохлада овевала ей щеки, тишина, как ласковая ладонь, действовала на бушевавшую в душе бурю успокоительно. Здесь была свобода. Здесь она свободна настолько, насколько сама пожелает.

Две тени – девушка и ее верный пес – скользнули в чащу. До слуха доносилось журчание реки, вздохи ветра в кронах деревьев. Брэнног ощущала запах земли и слегка едкого торфяного дыма, идущего из трубы дома.

Можно построить магический круг, попробовать вызвать дух матери. Сегодня ей мама необходима. За пять лет она ни разу не заплакала, не позволила себе проронить ни единой слезинки. Но сейчас ей хотелось сесть на землю, зарыться лицом в мамину грудь и выплакаться.

Брэнног положила руку на амулет, который она носила не снимая, – изображение собаки, колдовство на крови, подарок Сорки.

Сохранять ли верность своей крови, своему естеству? Слушать ли собственные потребности, сокровенные желания и устремления? Или, быть может, отбросить их, как детскую игрушку, взяв за главное безопасность и будущее брата с сестрой?

– Мама, – прошептала она, – что мне делать? Чего бы ты от меня хотела? Ты отдала за нас жизнь. Могу ли я ограничиться меньшим?

Брэнног почувствовала, как к ней приближается энергетическое поле и как сливается с ее собственной энергией – подобно тому, как сплетаются пальцы рук. Развернувшись, она стала вглядываться в тени. Сердце бешено забилось, и мелькнула мысль: мама.

Но это оказался Эймон, он вышел в круг лунного света, держа за руку Тейган.

Когда Брэнног заговорила, в ее голосе слышалась острая нота разочарования:

– Вы должны быть в постели! Что это вы удумали – ночью разгуливать по лесу?

– А сама чем занимаешься? – огрызнулся Эймон.

– Я старшая.

– А я – глава семьи.

– То, что у тебя между ног погремушка, еще не делает тебя главой семьи!

Тейган прыснула, потом кинулась вперед и обхватила сестру руками.

– Не сердись! Мы тебе нужны. Ты была в моем сне. И ты плакала.

– Я не плачу.

– Плачешь. Вот тут. – Тейган положила руку сестре на сердце. Ее бездонные черные глаза – точь-в-точь как у их матери – вгляделись в лицо Брэнног. – О чем ты грустишь?

– Я не грущу. Просто вышла подумать. Побыть одной и подумать.

– Слишком громко ты думаешь! – проворчал Эймон, все еще дуясь на замечание о «погремушке».

– Тебе не говорили, что подслушивать чужие мысли нехорошо?

– Как я могу не слушать, если ты их выкрикиваешь во все горло?

– Прекратите! Не будем ссориться! – Тейган, хоть и самая младшая, имела твердый характер. – Не будем ссориться, – повторила она. – Брэнног сердится, Эймон весь как на иголках, а у меня такое ощущение, какое бывает, когда я объемся пудингом.

– Тебе нездоровится? – Гнев Брэнног как рукой сняло. Она заглянула сестренке в глаза.

– Да нет… дело не в этом… Просто что-то… разладилось. Я это чувствую. Думаю, ты тоже. Даже наверняка. Так что давайте не будем ссориться! Мы ведь родные. – Не выпуская руки Брэнног, Тейган взяла за руку брата. – Скажи, сестра, что тебя печалит?

– Я… я хочу построить круг. Хочу ощутить в себе свет. Хочу очертить круг света и посидеть в нем с вами вместе. С вами обоими.

– Нечасто нам это выдается, – заметила Тейган. – Это оттого, что Айлиш бы это не понравилось.

– Зато она нас приютила. Мы должны уважать ее в ее собственном доме. Но сейчас мы не в ее доме, и ей этого знать необязательно. Мне нужен свет. Хочу поговорить с вами наедине, внутри круга, где нас никто не услышит.

– Давай я сделаю! – вызвалась Тейган. – Я тренируюсь. Когда мы с Аластаром уезжаем, я всегда тренируюсь.

Брэнног со вздохом погладила сестренку по золотистым волосам.

– Вот и молодец. Давай начинай.

Брэнног следила за действиями Тейган, смотрела, как сестренка вызывает свет, затем огонь, возносит хвалу богине и формирует круг. Достаточно широкий, чтобы в нем поместился и Катл, с радостью и признательностью подумала Брэнног.

– Ты прекрасно справилась. Надо бы мне побольше с тобой заниматься, но я…

– Ты чтила Айлиш.

– А еще не забывайте, – вставил Эймон, – что если мы станем использовать нашу энергию во всю мощь, то он узнает. И непременно придет.

– Да. – Брэнног опустилась на землю и обняла своего верного пса. – А мама хотела, чтобы мы были в безопасности. Она всем ради нас пожертвовала. Своей силой, своей жизнью. Она была убеждена, что одолеет его и тогда нам ничто не будет угрожать. Она не могла знать, что силы зла, с которыми он заключил сделку, будут способны возродить его из пепла.

– Возродить – да, но не таким сильным, какой он был.

Она взглянула на брата и кивнула.

– Да, послабее. В тот момент. Мне кажется, он питается чужой энергией. Ищет тех, кто наделен ею, забирает их силу и сам делается сильнее. А мама хотела, чтобы нам ничто не угрожало. – Брэнног помолчала. – Меня хочет взять в жены Фиэл.

Эймон разинул рот.

– Фиэл? Но он же старый!

– Не старее Бардана.

– Старый!

Брэнног рассмеялась и почувствовала, что на душе у нее сделалось чуть легче.

– Похоже, мужчинам нужны молодые жены. Чтобы рожали им кучу детей, продолжали привечать их в постели и варили им еду.

– Ты не выйдешь замуж за Фиэла! – воинственно заявила Тейган.

– Он добрый и даже симпатичный. А дом и хозяйство у него побольше, чем у Айлиш и Бардана. И вас обоих он тоже охотно примет.

– Ты не выйдешь замуж за Фиэла! – упрямо повторила Тейган. – Ты же не любишь его.

– И не стремлюсь полюбить. Мне любовь вообще не нужна.

– А надо бы стремиться! Можешь хоть с закрытыми глазами жить – любовь тебя все равно найдет! Забыла, как мама с папой друг друга любили?

– Не забыла. Просто я не надеюсь, что встречу такую любовь. Вот ты, возможно, когда-нибудь встретишь. Ты такая хорошенькая… Умная!

– Я-то точно встречу. – Тейган не стала возражать. – Как и ты. И Эймон. И то, чем мы владеем, перейдет к тем, кого мы произведем на свет. Этого хотела наша мама. Она хотела, чтобы мы продолжали жить.

– Мы бы и продолжали жить, и жить неплохо, если б я вышла замуж за Фиэла.

– А мне мама наказала вас защищать! – Эймон скрестил на груди руки. – И я тебе запрещаю!

– Не будем ссориться! – еще раз повторила Тейган, схватила их за руки и крепко сжала. По сплетенным пальцам пробежал огонь. – И не надо меня опекать. Я не малышка, Брэнног, мне уже столько лет, сколько было тебе, когда мы покинули дом. Ты не пойдешь замуж, только чтобы дать мне новую крышу над головой! И ты не забудешь, что такое есть ты и какая в тебе живет сила. Ты не Айлиш, а Брэнног, дочь Сорки и Дайти. Ты Смуглая Ведьма – и всегда ею будешь.

– В один прекрасный день мы его уничтожим, – торжественно провозгласил Эймон. – Мы отомстим за отца, за нашу мать, и мы уничтожим даже пепел, в который его обратим. Мама сказала мне, что мы это сделаем, даже если на это уйдет тысяча лет.