Родное сердце (СИ) - Страница 2

— Как его зовут? А её? Кого благодарить? — спросила девушка тихо.

— Простите, но мы не можем разглашать такую информацию. Евгения, зайди ко мне, дам рекомендации по поводу пациентки.

Врач убежал, Женя обняла подругу и упорхнула за ним. Арсения была в смятении. Стало жалко какую-то неизвестную ей женщину. Она-то никому не нужная, а у той был муж и, возможно, ребёнок. Наверняка, и любящие родители имелись. Почему-то казалось всё несправедливым, будто она специально отобрала жизнь у той, которая была нужной, чтобы сохранить жизнь себе.

Родители и младший брат Кати сидели в столовой и пили чай. Мать всхлипывала, отец утирал ладонью слёзы. Миша шмыгал носом. Валентина Георгиевна родила сына поздно, и парню было всего пятнадцать лет.

— Мы деньги привезли, если нужно, — прошептала Валентина.

— Что вы, Валентина Георгиевна, ничего не нужно. Сейчас должен агент из похоронного бюро приехать. Выберем всё по каталогу. Не хотелось ничего решать без вас. О деньгах не думайте, выбирайте для неё всё самое лучшее, — произнёс Володя грустно.

— Спасибо, Володя, — ответила женщина дрожащим голосом. — Как Максимушка?

— Можно будет увидеть его. Через два дня выпишут. Нужно няню нанять, чтобы днём сидела с ним.

— Если бы мы жили рядом, я бы помогала. Возможно, с работы ушла. Как-то не хочется доверять такую кроху неизвестно кому.

— Проблему нашла. Поживи тут какое-то время, если зять позволит. У тебя отпуск ещё не отгулян. Я предупрежу твоё начальство, заявление отдам. Няня дело не быстрое. Надо хорошую женщину нанять, — высказал своё мнение Дмитрий Иванович.

— Оставайтесь, я буду только рад. А в будущем подумайте о переезде. Продадите дом, я вам до квартиры добавлю. Мише нужно в институт поступать, — Володя откинулся на спинку стула.

— С переездом не сейчас. Мишке ещё три года учиться. У него в школе друзья хорошие. А как переедет в новую школу, сразу гнобить начнут. Знаю по себе, хоть и в советские годы учился, — нахмурился Дмитрий.

— Что ж, буду ждать вашего решения. Пойду открою, наверное, из похоронного бюро пришли, — Владимир поднялся и направился к выходу.

У калитки действительно стоял похоронный агент, мужчина средних лет, простецкой внешности. Володя пропустил его во двор. Потом они полчаса сидели с родными Кати и выбирали всё, что необходимо для похорон.

Похороны пришлись на солнечный тёплый день. Как по заказу, распустилась поздняя болгарская сирень. В ногах у Кати лежал целый ворох цветов. Володя положил охапку сирени, а стоящая рядом мать две скромные розы. Элина пришла в дорогом вычурном платье от Гуччи и шляпке с вуалью. «Хоть в чёрном — и то ладно», — подумал сын, глядя на мать. Отец оделся скромнее, чёрная рубашка и такого же цвета костюм. Катины подруги тоже в тёмном, с траурными кружевными полосками гипюра на голове. Скромнее всех выглядела родня Кати, в одежде явно не первого года носки.

Элина сухо поздоровалась со свёкрами. Сергей что-то пробурчал в качестве приветствия. На этом всё, будто и не породнились в прошлом. В церкви стояли по разные стороны от гроба, словно никогда не знались.

Так, собственно, и было. Полонские познакомились с родителями Кати на свадьбе, как и положено, общались, играя на публику. После даже к себе домой не пригласили ни разу. В последующие годы, когда Любимовы приезжали в гости, никто общаться не спешил. Лишь Володя и Катя привечали у себя с радостью, а Полонские старшие воротили нос как от дерьма.

Собственно, для Элины Любимовы и были тем самым дерьмом, достойным только коровам хвосты крутить. Элина Полонская, в девичестве Хилкова, происходила из княжеского рода. В семье часто пересказывались семейные истории. Муссировалось то, какие сволочи коммунисты, расстрелявшие одного из семьи при Сталине. Советская власть втихую ненавиделась. В восьмидесятые отец Элины заделался цеховиком, ловко воруя у государства и превращая деньги в золото. Это пригодилось позже, когда стали открывать бизнес. А потом и вовсе вошли в моду титулы. Разрешено было возвращать свои регалии, никого не боясь. Хилковы сразу заявили о себе, как и семья Полонских. Элина познакомилась с Сергеем на одном из званых вечеров и влюбилась. Этому способствовала не только внешность красавца, но и бизнес с титулом.

Володя глянул на мать, стоящую у могилы. Как всегда чопорная, с гордо поднятой головой и прямой, как палка, спиной. Истинная аристократка, любящая играть на рояле и слушать классику. Отец был чуть менее заносчив, но всё же от матери не отставал. Володе оказались куда милее простые люди вроде тёщи и тестя, с которыми у него были тёплые отношения.

Кинув горсть земли в могилу, Володя отошёл к автобусу не в силах смотреть, как закапывают любимого человека. К нему изящной походкой подошла мать.

— Что думаешь с этим делать, которого Катька родила? — спросила она спокойно.

— Мама, он не этот, а мой сын, Максим, — тихо, но злобно сказал Володя.

— Это — выродок деревенской клуши, рождённый от аристократа. Думаешь, я буду с ним возиться? Вот сейчас всё брошу и стану примерной бабушкой? Если бы у тебя были дети от девушки из нашего круга, я бы ещё подумала. Отдай его бабке в деревню, вырастят. Опять же свежий воздух и коровий навоз способствуют здоровью. Ну, будешь им деньги подкидывать, — шикнула женщина, поправляя шляпку.

Сын посмотрел на мать с удивлением. В свои пятьдесят пять та выглядела на сорок. Насколько он помнил, после его рождения мать палец о палец не ударила. В доме были слуги, а работать не нужно. «Пусть быдло на заводах и в офисах пашет», — говаривала она иногда. Вспомнив это, мужчина нахмурил брови. Заняться всё равно нечем, а внука нянчить не хочет.

— Ты с ума сошла?! Никакой деревни. Скоро Любимовы сюда переедут, когда Миша школу закончит. И запомни, это мой сын, и он будет жить со мной. Не хочешь нянчиться, я тебя вообще-то и не просил. И он не этот, а Максим Владимирович Полонский, заруби себе на носу.

— Упрямый, весь в деда Полонского. Ничего, я тебя ещё женю. У меня будут нормальные внуки, — фыркнула женщина и зашла в автобус, видя, что народ возвращается.

Поминальный стол заказали в самом лучшем ресторане города. Стол уже был накрыт, когда они приехали. Как и положено, Владимир сел во главе стола и сказал первую речь. Потом высказались родители. Любимовы отозвались о дочери с теплотой, Полонские — что-то пробурчали, лишь бы не упасть лицом в грязь. Подруги остались верны себе и рассказали, как любили её.

Володя почти ничего не ел, ему был противен весь этот поминальный фарс. Если б было можно, то родители слова бы не сказали. От осознания сего факта становилось противно на душе. Некоторых Катиных подруг вообще хотелось заткнуть. Янка Прокофьева на одной из вечеринок пыталась его соблазнить. Ей было наплевать, что он муж её лучшей подруги. Оля Стрельченко окончила институт благодаря Кате. Висела у неё на шее все пять курсов. Как только работает теперь? Единственная девушка, действительно оказавшаяся настоящей Катиной подругой, была Вера Мишина, дама замужняя и скромная.

Володя ещё раз оглядел гостей. Хотелось домой, в тишину собственной спальни. Снова обнять Катину подушку и беззвучно зарыдать. Он не стыдился своих слёз, хотя мама с детства вдалбливала, что мужчины не плачут. Иногда Володя даже ненавидел эту женщину, холодную, неласковую. Единственное, что она сумела привить ему — любовь к классике и игру на рояле. Остальным воспитанием по большей части занималась пожилая няня.

— Спасибо вам, что пришли проводить в последний путь, мою Катюшу. Я очень устал и поеду домой, — Володя поднялся из-за стола.

Любимовы последовали его примеру.

— Что ж, действительно, пора и расходиться, — сухо произнесла Элина. — Девочки, вы можете посидеть ещё, если хотите, всё оплачено.

Володя вызвал такси. Домой. Скорее домой.

Евгения зашла в палату к подруге. Радостная улыбка осветила лицо.