Родная страна - Страница 40

Вранье было настолько очевидным, что я и сам чуть не расхохотался. Маша, конечно, человек сложный, но чтобы она продалась этим мерзавцам? Да никогда.

Но черт возьми, настолько ли хорошо я знаю Машу? Встречался с ней всего три раза. О ее репутации знаю лишь понаслышке, и нельзя сказать, что репутация эта безупречна.

Но Зеб? Зеб уж точно на это не подписался бы. И я видел Машу и Зеба вместе. Они — пара. Или, по крайней мере, выглядят так.

— Кстати, этот ее парнишка, — сказал Тимми, словно прочитал мои мысли или разглядел что-то на моем якобы невозмутимом лице. — Он нам малоинтересен. Мы ей сказали: если хочешь, оставим его тут вместе с тобой. Места он занимает немного, жрет не в три горла. Каждый имеет право завести себе ручного зверька. Но она с ним рассталась, хотя в их, так сказать, интимные подробности я не посвящен. Они друг другу наговорили много теплых слов, и он ушел своей дорогой. — Он перевел дыхание. — Ты наверняка считаешь нас злодеями. Это не так. Маркус, мы не чудовища. Мы нормальные люди.

«Ага, нормальные люди только и делают, что силком хватают других. Взрывают арт-мобили среди пустыни и укладывают множество народу на больничные койки. Ангелочки, да и только». Я произнес это мысленно, про себя, но вслух не сказал.

— Хочешь, отвезем тебя к ней? Это в наших силах. Правда, ехать далековато.

— А шмотки собрал? — безумно хохотнул коп на переднем сиденье. — Не надо ехать налегке, Маркус, далековато будет.

— Чистая правда. Но если это поможет убедить тебя, Маркус, мы готовы. Кто знает, возможно, ты будешь нам чем-то полезен. Ты ведь мальчик умный, умнее многих в этом болоте. Но вряд ли хочешь отправиться с нами в дальний путь, верно?

Тип на переднем сиденье включил мотор и выехал на улицу. Я было дернулся, но тот, что сидел рядом, мягко положил мне руку на грудь, не давая шевельнуться. Между передним и задним рядами опустилась панель из непрозрачного стекла, а задние окна внезапно потемнели. Свет падал только из крохотной лампочки под потолком.

— Куда мы едем? — спросил я, и голос дрогнул, как у испуганного пацана, каким я, собственно, и был.

— В одно уютное местечко. Рад слышать, что ты не отказываешься с нами поговорить. Вот и поболтаем.

Будь я супершпионом, я бы всю дорогу считал холмы и спуски, прислушивался к характерным звукам городского движения и в точности вычислил бы, куда мы направляемся. Но в Сан-Франциско полным-полно холмов, и если вы, сидя до смерти напуганным в затемненном ящике, сумеете отличить один от другого, то снимаю шляпу — вы дадите фору простому горожанину вроде меня.

Всю дорогу Тимми тихонько напевал себе под нос. Он отобрал у меня куртку и рюкзак и стал методично рыться по карманам и того и другого, извлекая всю электронику: ноутбук, телефон, электронную книгу, небольшой тестер, который я сунул в карман, чтобы проверять сетевую проводку в штабе. Из каждого девайса он вытаскивал аккумулятор, потом укладывал и то, и другое в прочный металлизированный пакет. Все остальное после быстрого, но тщательного осмотра было возвращено в мою сумку, кроме маленького, но классного мультиинструмента, который я в Нойзбридже покрыл яблочно-красной эмалью. Тимми повертел штуковину, раскрыл лезвие, попробовал большим пальцем — ножик был острый как бритва, — улыбнулся и одобрительно кивнул.

— Хорошо, — сказал он, и меня охватила странная нелепая гордость оттого, что этот доморощенный ниндзя похвалил мой ножик. Может быть, то же самое чувствовала и Маша, когда впервые пришла на работу в ДВБ или когда сошлась с Кэрри Джонстон и прогнала Зеба — если, конечно, это правда.

Нож нырнул в пакет с электроникой. Он тщательно прощупал все швы и края, и мне подумалось: вот так и должны обыскивать багаж работники службы безопасности в аэропортах, если бы они действительно стремились найти опасные предметы, а не играли на публику.

Машина остановилась. Может, мы ехали несколько минут, а может, и сотню лет. Разделитель между передним и задним рядами скользнул вниз с тихим, еле слышным жужжанием, какое издает отлично сконструированный и отлаженный механизм. Коп, сидевший впереди, — его сверхкороткая стрижка не скрывала грубый шишковатый шрам от макушки до вздутых сухожилий на шее — обернулся к нам. Я озирался, пытаясь понять, куда мы приехали. В лобовое стекло виднелись вода, какие-то темные силуэты вроде катеров, промышленные здания. Должно быть, это Чайна-Бейсин, рекультивированный район, где опустевшие склады и фабрики соседствуют с модными жилыми комплексами и офисами, устроенными прямо в этих складах и фабриках. Судя по заколоченным окнам, пластиковым пакетам и другому застарелому мусору, мы попали в реально заброшенный квартал.

— Вот мы и приехали. — Тимми потер руки и обменялся с напарником долгим взглядом. Потом снова обернулся ко мне. — Маркус, ты прекрасно понимаешь, чего мы от тебя ждем. Верни то, что к тебе попало. Так надо. Мы постараемся любыми способами убедить тебя в этом. Если хочешь, можем отвезти тебя к твоей подружке, пусть она тебе объяснит, что к чему. Только вряд ли тебе это понравится. Поэтому давай закончим эти неприятные разговоры как можно скорее и с минимальными потерями.

Губы его напарника растянулись в злобной ухмылке.

— Да уж, дорогуша, давай обойдемся без потерь. Без тяжелых потерь.

Я понимал: он старается меня запугать.

И ему это удалось.

— А с другой стороны, — Тимми взял у приятеля бутылку минералки и осушил половину одним глотком, — если отдашь то, что нам нужно, мы тебя просто отвезем куда скажешь, и все. Будто на такси, только бесплатно. Ты вернешься к прежней жизни, мы закончим работу пораньше и успеем еще прошвырнуться по барам. Решай, Маркус, ты умный мальчик или глупенький?

Я попытался найти в душе мир и покой, но они никак не приходили. Поэтому я стал искать в себе злость — убежище, в которое легче всего спрятаться от собственного страха, — и нашел.

— Ребята, ну и чушь вы городите, — заявил я. — За дурака меня держите? Вот открою я ноутбук, сотру ваш файл — и что, вы меня отпустите? Поверите, что эта копия единственная? Я вас умоляю. Если этот файл так важен для вас, вы мне ни за что не поверите.

Тимми расхохотался и захлопнул дверь машины.

— Да брось, Маркус, мы же профи. Кое-что смыслим. Не потащим тебя с собой без крайней нужды. Место, куда мы направляемся, овеяно славой, служить там — награда и почет. Тамошние люди — сплошь элита. У тебя еще нос не дорос. Будь наша воля, мы бы тебя оставили там, где нашли.

Я снова постарался напустить невозмутимый вид. Ага, оставят они меня. В мусорном мешке на дне Сан-Францисского залива.

— Думаешь, мы хотим тебя прикончить? А какой в этом смысл? Ты мальчик умный, наверняка сделал кучу копий и рассовал туда, где мы их не найдем, но, если ты исчезнешь, они рано или поздно всплывут. Нам нужно твое сотрудничество, а его можно добиться, только если ты жив.

— И если тебе есть что терять, — добавил другой. Злой полицейский.

— Покажи ему, — сказал Тимми. Его напарник вышел, закрыл дверцу — опять с хорошо отрегулированным щелчком — и направился к багажнику. Достал что-то — машина качнулась на подвесках. Тихо скрипнул гравий под его ботинками. Он открыл дверь с пассажирской стороны, сел. В руках у него был футляр из высокопрочного баллистического пластика, еще одна тактическая черная штуковина с массивными защелками. Они слегка потерлись от частого использования, и сквозь матовую черную краску поблескивал серебристый металл. Коп сдвинул защелки, откинул крышку — она подалась, тихо хлюпнув каучуковыми уплотнителями. Внутри оказалась пенорезиновая подложка с углублениями, в которых идеально размещались маленький черный ящичек, какие-то провода, разнообразные диски и зажимы.

— Полиграф, — солидно заявил коп.

Сюрприз оказался таким приятным, что я чуть не расхохотался.

Полиграф — это звучное наукообразное название детектора лжи, машины, которая якобы может отличить правду от вранья, измеряя такие параметры, как «кожно-гальваническая реакция» (еще одно наукообразное слово, означающее просто потливость) и частоту сердцебиения. Он был изобретен в 1921 году и, подобно многим наукообразным штуковинам, показался таким сложным, что люди решили: уж это точно будет работать. Довольно сомнительный повод верить чему-нибудь.