Родители без границ. Секреты воспитания со всего мира - Страница 39

Тем не менее чувство ответственности перед семьей и близость с родителями идут на пользу детям во всех странах. Да, в Америке считается, что в определенный момент мы должны отпустить ребенка, позволить ему стать самостоятельным и обрести внутреннюю мотивацию. Но, уверяет Померанц, «наше исследование показало, что дети, которым знакомо чувство ответственности перед семьей, более мотивированы и заинтересованы в учебе независимо от того, в Китае они живут или в США», – заверила меня Померанц. Они хотят порадовать родителей, поскольку знают, что те искренне переживают за их школьные успехи. Со временем подросток начинает воспринимать ожидания родителей как свои собственные; он с головой уходит в работу, развивает необходимые навыки и в итоге добивается больших успехов. Таким образом, внешняя мотивация превращается во внутреннюю, и ребенок начинает получать удовольствие от процесса.

Пусть нам трудно в это поверить, но наши дети хотят, чтобы мы ими гордились. Представление о том, что подростки бунтуют против завышенных родительских ожиданий, не находит реального подтверждения. Напротив, исследования свидетельствуют: хорошие отношения с родителями для многих школьников становятся веской причиной отказаться от употребления алкоголя и наркотиков. Именно высокие ожидания, а не вседозволенность или тотальный контроль побуждают детей двигаться в правильном направлении. То же самое и с учебой: прививая подросткам чувство ответственности перед родными, мы тем самым помогаем им добиться большего.

Вероятно, оптимальным стал бы синтез восточной и западной систем. «Думаю, нам стоит перенять кое-какие методы у китайцев, а им – кое-что у нас», – со смехом подытоживает Померанц.

Солнечным осенним утром вскоре после возвращения из Азии я встретилась с Шарлоттой, студенткой из Шанхая, которая оканчивает второй курс Гарварда. По словам Шарлотты, она не ожидала, что ее примут в этот университет. Но когда она рассказала о том, как прилежно занималась с ранних лет – и как родители все время были рядом, при этом не ограничивая ее личную свободу, я подумала, что удивляться нечему. Выпускная церемония в Гарварде станет закономерным итогом пути, на который Шарлотта ступила еще маленькой девочкой.

Хотя с самого детства у нее было очень напряженное расписание, родители Шарлотты были во многом не похожи на других. «Они проявляли гибкость, что несвойственно большинству китайцев, – вспоминает девушка, когда мы сидим в кафе на Гарвард-сквер. – Ведь многие думают, если позволять детям делать все, что хочется, они ничего не добьются». Даже в раннем возрасте родители Шарлотты разрешали ей отказываться от неинтересных занятий (например, игре на скрипке девочка училась всего месяц, а потом бросила), хотя и постоянно предлагали дочери что-нибудь новое. В пять лет она выбрала китайский народный танец и сосредоточилась на нем.

Шарлотта была дисциплинированным и трудолюбивым ребенком; занятия танцами в буквальном смысле открыли перед ней целый мир – вместе с труппой она ездила на гастроли в Австралию, Сингапур, Францию и Южную Корею. Проведя немало времени за границей, Шарлотта заинтересовалась другими странами и в конце концов убедила родителей отпустить ее учиться в США. Первый год старшей школы она провела в Америке, хотя учителя на родине ее отговаривали: фактически Шарлотта ставила под угрозу свое поступление в элитный китайский университет. Да и родители поначалу тоже были не в восторге. Лучшие ученики выпускных классов, к числу которых Шарлотта, несомненно, принадлежала, крайне редко ездили по обмену за границу, но девушка была настроена решительно. Риск оправдал себя: она полюбила Америку и значительно улучшила свой английский, что, возможно, стало определяющим фактором при приеме ее в один из самых престижных университетов США.

Когда все узнали, что Шарлотта поступила в Гарвард, ее отец стал любимцем китайских СМИ. Люди хотели узнать, как ему удалось вырастить такого способного ребенка. В противовес матери-тигрице его окрестили «папой-котиком»; для китайцев он стал воплощением американского подхода к воспитанию. Его гармоничная родительская философия удивительным образом совпала с переменами в настроении образованных жителей городского Китая.

Целеустремленная и уверенная в себе, Шарлотта произвела на меня очень приятное впечатление, но я вынуждена признать, что ее случай – скорее исключение, чем правило. Факты говорят сами за себя: нации, показывающие лучшие результаты на стандартизированных тестах, существенно отстают в том, что касается изобретений и предприимчивости. Для большинства китайских студентов креативность пока остается всего лишь модным словом.

Возможно, в этом и состоит главная проблема современного азиатского образования. То, что мы воспринимаем как «восточный» подход к обучению, по сути является следствием нынешней системы тестирования: традиционное трудолюбие, упорство и уважение к знаниям она довела до абсурда. В результате понимание успеха невероятно сузилось; детей не учат мыслить самостоятельно и отстаивать свое мнение, как это делают на Западе. Развить живой и гибкий интеллект можно лишь вопреки существующей системе.

Как же соединить добросовестное приобретение навыков и высокие стандарты знаний с широтой мировоззрения и творческим подходом? С этим вопросом нужно обратиться к финнам, которые научились организовывать образовательный процесс так, что ради блестящих результатов не приходится жертвовать креативностью.

Бенджамин начал играть на скрипке, когда ему исполнилось четыре года. Моя мама была преподавателем музыки, так что нам, детям, волей-неволей пришлось чему-то научиться. Кстати, один из моих братьев потом стал дирижером симфонического оркестра, поэтому не буду называть это напрасной тратой времени. Но в случае с Бенджамином желание играть на скрипке целиком и полностью исходило от него самого. Так получилось, что неподалеку от нашего дома открылась музыкальная школа. Бен смотрел на спешащих на занятия ребят, а потом попросил записать его в школу. Я была рада, что в ребенке проснулся интерес к музыке, но никто не заставлял Бена играть каждый день.

Когда мы переехали в Японию, сын не бросил скрипку. Сначала он занимался с японским учителем, который, с одной стороны, был чрезвычайно требовательным, а с другой – не утруждал себя внятными объяснениями, в результате чего Бен, да и я вместе с ним чувствовали себя тупыми бездарями. Потом мы нашли преподававшего в Токио французского скрипача; уроки проходили в студии, пропахшей сигаретным дымом. Бену не хватало времени для занятий, и чем меньше он играл, тем меньше ему хотелось этим заниматься.

Но прежде чем он окончательно забросил скрипку, я отвела его к Кирси, учительнице музыки из Финляндии. Это случилось вскоре после нашего возвращения в Америку. Кирси была строгой, но справедливой. И довольно скупой на похвалу. Ей был близок практический подход, и она сумела наглядно объяснить его суть Бенджамину.

Она нарисовала диаграмму, из которой следовало, что если в понедельник он сыграет трудный фрагмент десять раз, то во вторник для закрепления результата достаточно будет повторить его лишь восемь раз. А с помощью другой диаграммы Кирси показала, что случится, если Бенджамин на день забудет о скрипке: упущенный день вернет его назад.

«Ошибки – это не страшно, – сказала нам Кирси. – Нужно воспринимать их как опыт». Если ты часто ошибаешься, причина не всегда в недостатке умения. Возможно, тебе необходимо быть более целеустремленным и сосредоточенным. Довольно часто мы совершаем ошибки, когда слишком много на себя берем. В таком случае следует здраво оценить свои силы и, например, работать над небольшими отрывками. Как правило, подобная практика более эффективна, чем попытки с наскока одолеть все произведение целиком.

«Не нужно недооценивать детей, – любила повторять Кирси. – Верьте в своего ребенка. И не забывайте настраивать его на успех». Она внимательно относилась к каждому ученику и при необходимости меняла подход. В случае с Бенджамином Кирси просто хотела помочь мальчику – информацией, советами, руководством – самому захотеть играть на скрипке. И сегодня я вижу, что занятия доставляют ему огромное удовольствие.