Родичи - Страница 12

Голос принадлежал старику Бердану, явившемуся нежданным гостем.

Ягердышка, с трудом переживший предыдущую ночь, никак не мог разлепить глаза, но чувствовал, как его лицо облизывает слюнявый язык найденыша.

– Ишь, – прокомментировал старик. – Ласковый какой!

Ягердышка вспомнил, что накануне решил почитать Бердана старцем, а потому раскрыл глаза и перекрестился. Он хотел было положить крест троекратно, но мешал медвежонок, виснущий на руке.

– Приветствую тебя, святой старец, отец-пустынник! – с выражением произнес чукча и, ухватившись за Берданову руку, попытался ее облобызать.

– Спятил, – покачал головой старик, руку, впрочем, не убрал. – Как живность назовешь, однако?

– В честь тебя! – в религиозном порыве предложил Ягердышка.

– Вот этого не надо, – отказался старик. – Это не дело! Кто-нибудь станет меня кликать, а прибежит медведь! Медведя же кто позовет, прибегу я!..

Старик осекся, уразумев, что сказал что-то не то, а потом, кашлянув, сплюнул под ноги смолу и командным голосом указал:

– Собирайся! На промысел щокура пойдем! Помнишь, что неделю для меня ловишь?

Откуда-то появилась Укля, подняла с полу жеваную смолу и засунула черную в рот Бердану.

– Обронил, – пояснила.

– Ага, – согласился Бердан, зажевал быстро-быстро, строго посмотрел на Ягердышку и вышел вон.

Вспомнив свои ночные приключения, молодой чукча как-то особенно поглядел на Уклю, с большой нежностью во взоре, и, потупив глаза, произнес:

– Жена…

Эскимоска покорно склонила голову, и из ее глаз-щелочек, казалось, брызнуло светом, а оттого и у Ягердышки в душе рассвело. Да и синева ночных побоев смотрелась теперь несколько праздничней.

Ухватив под бок медвежонка, Ягердышка выбрался на волю, где его поджидал Бердан с веслом в руках.

– Зачем ты медведя с собой? – поинтересовался старик.

– Рыбкой его побалуем, – ответствовал Ягердышка.

– Моей рыбой! – вознегодовал Бердан. – Моей рыбой кормить медведя!!! – И вознес над головой карающее весло.

– Уж не откажите, святой отец! – Ягердышка бросился к руке старика и потянул к ней губы. – Мишка-то малый, помрет с голоду!

Если бы лицо Бердана не являло собою сплошной синяк, то наверняка бы покраснело, а так лишь волосатые уши запылали кумачом от удовольствия.

– Это религия ваша такая, что ль? – спросил он. – Руки старикам лизать?

– Ага… Всего лишь одну рыбку, почтенный отец-пустынник!

– Хорошая религия. – Задумался. – И сколько богов у вас, однако?

– Так один, – ответил Ягердышка. – Иисус Христос.

– Как один?!! – изумился Бердан. – А бог моря? Кто за очаг отвечает? А за рождение ребенка?.. А за…

– Иисус, – покорно ответил Ягердышка и перекрестился.

Бердан столкнул каяк в воду. Высказал соображение:

– Как Сталин. Сталин за все отвечал!

– Тьфу! – сплюнул чукча и перекрестился. – Вот старик глупый!

– Это ты меня глупым!!! Отца-пустынника дураком!!! Да я тебя… – Бердан поперхнулся. – Однако, что там у вас с непослушными в вере делают?

– Грешниками называют.

Ягердышка оттолкнулся от берега, и каяк опасной бритвой заскользил по чистой воде.

– Так ты – грешник!

– Согласен.

– А что ваш Бог с грешниками делает?

– Смотря какой грех, – ответил Ягердышка и забросил крючок. – В основном прощает.

– А за что карает?

Ягердышка тяжело вздохнул:

– За смертоубийство!..

Тут клюнуло, Бердан что было сил заорал: «Тащи!» Чукча умело подсек и вытащил в лодку щокура килограмм на пять.

– Мне, – решил Бердан. – А где Бог ваш живет?

Ягердышка указал глазами в небо.

– За рыбу тоже он отвечает?

– Ага.

Старик заглянул в небо, первый раз подумал, что небесная синева столь же глубока, как море, и перекрестился.

– А как карает? – не унимался старик.

Медвежонок попытался было куснуть рыбину за голову, но Бердан носком унты отшвырнул зверька к борту.

– Что позволено Полярной звезде, не позволено оленю! Так как, говоришь, карает?

– В ад отправляет, где все грешники живут, – ответил Ягердышка и следующим выудил сига, помельче, чем щокур, но все равно прекрасного и толстого, как полная луна.

– Молодец, однако! – похвалил Бердан за улов. – И что там с вами делают?

– Где?

– Так в аду.

– Почему «с нами»?

– Так ты же грешник и по закону твоего Бога пойдешь жить в ад.

– А мне сказывали, – рассердился Ягердышка, – сказывали, что ты человека убил.

– Трех! – поправил довольный Бердан. – Но то – Антанта была! Я их гарпунами по головам! Они из лодки на берег пытаются, а я их по макушкам, однако!

– А Иисус не различает, какого рода-племени человек!

Тут клюнуло так, что Ягердышка чуть за борт не вылетел.

– Attention, please! – завопил Бердан. – Внимание!!!

Ягердышка напряг мускулы, чувствуя, что на этот раз щокур клюнул килограмм на десять. Леска натянулась, как струна контрабаса, и гудела нотой «ми», грозя оборваться, но чукча знал – снасть надежная, надо только измотать рыбину.

– А в аду тебя за лопатку подвесят над угольями! – приговаривал Ягердышка, поводя удилищем то в одну сторону, то в другую. – Станут пятки поджаривать, а по маковке гарпуном бить. И так до бесконечности!

– Это меня-то?! Отца-пустынника!

– А кто тебе сказал, что ты пустынник? – поинтересовался Ягердышка, подтянув рыбину почти к самому каяку.

Оба смотрели на серебряную голову.

– Ты и сказал.

– Шутка.

В этот момент Бердан размахнулся веслом и что было мочи шандарахнул рыбину по голове. Щокур тотчас перевернулся животом кверху, но и каяк перевернулся следом незамедлительно.

– Тону, – оповестил старик, ухватившись за Ягердышкину голову.

– Я тоже, – ответил чукча. – Встретимся в аду.

Оба нырнули, лишь мишка барахтался с удовольствием, перебирая воду лапами. Вынырнули, отплевались.

– Я в твоего Бога не верю! – задыхаясь, выкрикнул старик.

– Значит, потонешь! – определил Ягердышка. – Только Иисус может спасти тебя моими руками, да и то если дрыгаться не будешь!

– Однако, в своих богов верю, – не сдавался Бердан, хотя дряхлый организм его скрутила судорога.

– Как хочешь!

Ягердышка оттолкнул старика, ухватил медвежонка за лапу и поплыл к берегу.

Бердан прикинул, что на двести тридцать втором году жизни вот так вот запросто затонуть – глупо. Ему – человеку, знававшему самого Ивана Иваныча Беринга, человеку, чей правнук Бата Бельды был Народным артистом великой державы, отцу-пустыннику, в конце концов! И упрямый старикан запросил помощи.

– Помоги! – орал, чувствуя вместо ног по топору. – Спаси!

– В ад! – отвечал Ягердышка, сплевывая соленую воду.

– В Христа поверю!

– Врешь.

– Вру, – согласился старец и пустил из портков газы, так что наружу вырвался зловонный пузырь. – В Америку дорогу укажу!!!

Ягердышка тотчас отпустил медведя, в две саженки доплыл до Бердана, а еще через две минуты оба отдыхивались на берегу. Рядом бегал медвежонок, отряхиваясь от воды прямо перед физиономией старика эскимоса.

– Покажешь дорогу?

– Покажу. Через пролив. На Аляску пойдешь, – сплюнул. – Мы с императрицей ее продали.

– В ад! – констатировал Ягердышка, поймал медведя за заячий хвост и сказал: – А ты теперь в честь земли проданной Аляской называться будешь!..

Медвежонок вырвался из негнущихся от ледяной воды пальцев и затявкал почти как собака, будто радовался своему новому имени, будто и не было вчерашней смерти, будто охотник не завалил тяжелой пулей его мать… Детишки все забывают быстро…

Полковник, начальник отдела внутренних дел города Бологое, звался Иваном Семеновичем Бойко. В этой должности он трудился шестой год, следовательно, с пятидесяти восьми лет.

До этого мужчина работал в столице в должности следователя по особо важным делам, а затем в качестве начальника кортежа Премьер-министра России… Господина Премьера-министра сняли с должности, соответственно и весь персонал пошел в отставку. Впрочем, отставки такой обслуги обычно хороши: отдельные квартиры в домах персональной застройки, кто повыше, тому