Род Корневых будет жить! (СИ) - Страница 5

Ну или хотя бы как-то утешить их, посочувствовать. Ведь тут люди потеряли своих близких.

Я откашлялся и сказал:

— Я соболезную вам… Я… Мне очень жаль.

Люди молчали.

И я вдруг разозлился и заявил:

— Я обещаю, что буду защищать вас, не щадя своей жизни!

— Значит, недолго, — в полной тишине обречённо произнёс кто-то, я не понял кто.

Меня эти слова словно ужалили. И я, подняв руку, произнёс:

— Клянусь, что сделаю всё, что от меня зависит и то, что от меня не зависит, чтобы защитить вас! Я разберусь с теми, кто убил наших родных!

— Да как же, барин, без силы-то? — спросил дедок с длинной седой бородой. — Это же невозможно! Это же просто самоубийство, без силы-то.

В который раз я слышал про то, что у меня нет силы. И я догадывался, что имеется ввиду совсем не физическая сила, а что-то другое. Я не понимал что. Но сейчас было не время расспрашивать и выяснять. Сейчас передо мной сидели люди, которые ни на что не надеялись. А это было неправильно.

Пусть этот мир чужой мне. Но я только что похоронил тех, кого все называли моими отцом и матушкой. И ещё я похоронил детей.

И здесь, за столом тоже сидели дети…

Я не мог допустить, чтобы погибли и они.

А потому ответил деду:

— Сила ещё не всё, уважаемый. — Помолчав, я добавил: — Но, если нужно, я её обрету!

— Да как же обретёте-то?.. — начал белобрысый подросток, сидящий рядом с дедом. — Ещё же никому не удавалось!

— Цыть, Микола! — прикрикнул на него дед. — Не лезь, когда взрослые разговаривают!

Парнишка тут же примолк. Но потом всё же, покосившись на меня, тихонько пробурчал:

— Ага, взрослые… Конечно! Очень Владимир Дмитриевич взрослые…

И тут же словил от деда подзатыльник.

После этого замолчал окончательно. Однако, весь вид его говорил, что он не согласен с дедом.

И мне почему-то захотелось доказать именно ему… Захотелось, чтобы именно он поверил в меня.

— Не всё в мире решается силой, — негромко, но уверенно сказал я.

Уверенно, потому что я точно знал это. Сколько раз было такое, что мы выходили против превосходящего наши силы врага. И побеждали!

И тут победим!

Дайте только разобраться, что здесь к чему.

Но времени на то, чтобы выяснить, что к чему, судьба нам давать, похоже, не собиралась.

Распахнув дверь, в избу вбежала запыхавшаяся девчушка лет восьми и выдохнула с порога:

— Волколаки! А ещё лютые мертвецы!

— Где? — коротко спросил седобородый дедок.

— Из леса вышли. Мы с девчонками к ручью за диким луком пошли, а тут они. Ну мы в овраг и бегом сюда.

— К ручью… Много их? — снова спросил дедок.

Девчонка только кивнула.

Она была очень собранной. Никакого страха, а тем более паники и близко не было! Это говорило о том, что опасность серьёзная, но привычная — и девчонка, и жители поселения знают, как себя вести и здраво оценивают все риски.

И по тому, как все подобрались, было понятно, что риски совсем не маленькие.

— Хорошо! — сказал дедок и посмотрел на управляющего.

Егор Казимирович кивнул и сразу же начал распоряжаться.

— Фёдор! — обратился он к крепкому молодому мужчине — широкоплечему с огромными ручищами. — Бери двоих и быстро закрепите частокол. Подпорки хотя бы поставьте. А потом пробегите посмотрите изгородь. Надо было сразу поправить!

Фёдор ничего не ответил, зыркнул только. Потом ткнул в двоих мужиков:

— Ты и ты! Идёмте! — и они вышли из избы. Быстро, но без суеты.

— Савелий, на тебе ворота! Возьми вон Миколу в помощники.

Белобрысый подросток, нетерпеливо ёрзавший за столом с того самого момента, как девчонка сообщила об угрозе, тут же подорвался и выскочил вслед за слегка прихрамывающим Савелием.

— Дуня, — продолжал отдавать распоряжения Егор Казимирович. — Бери баб, идите грейте масло!

Молодая женщина передала беременной соседке малыша и поднялась. Вслед за ней поднялись ещё три молодухи.

— Дед Радим… — Егор Казимирович повернулся к седобородому.

— Да, я знаю, — опираясь на посох, поднялся тот. — Успею. Пусть согреют хорошенько.

И он шаркающей походкой направился на выход.

Вскоре в избе остались только беременные на большом сроке, малые дети да дряхлые старики. Ну и я с китайцем — он всё так же стоял за моей спиной, словно истукан.

Я тоже направился на выход, чтобы помочь хоть чем-нибудь в обороне, однако Егор Казимирович вежливо, но твёрдо остановил меня:

— Владимир Дмитриевич, останьтесь тут. Там помочь вы не сможете, только мешать будете.

Управляющий потоптался на месте, и, нахмурившись, вышел наружу.

Я чувствовал себя прегадко. Оставили меня в доме с немощными и с малыми детьми, как будто и сам я немощный или дитё. Я взрослый мужик, а должен отсиживаться, когда людям грозит опасность?! Да ни за что в жизни!

И я шагнул к двери.

Дорогу мне моментально перекрыл китаец. Он поклонился, выставив перед собой руки, соединённые в кольцо, и сказал:

— Молодой господин, Егор Казимирович прав, вы должны остаться тут. Позвольте мне вместо вас помочь жителям?

Я от растерянности кивнул.

И китаец направился на выход.

Прежде чем он открыл дверь, в его руке появился меч.

Откуда он взялся? Вообще непонятно! Ни ножен, ни какого намёка на оружие не было, и вдруг вот оно — словно туз, припрятанный в рукаве.

Я оглядел женщин, а потом решительно направился к двери вслед за вышедшим китайцем.

И сразу же седая бабулька в платочке бросила мне вслед:

— А ты подумал, барин, что будет с нами, если тебя убьют?

Я даже запнулся. И хотя уже взялся за дверную ручку, остановился и повернулся к ней.

— Не могу я сидеть тут, когда они там… — начал было я.

Но тут встряла одна из женщин:

— Что ж вы, Владимир Дмитриевич, в мужиков наших не верите, что ли? — с вызовом и какой-то странной обидой выпалила она.

— А вы не верите, что я тоже мужик? — разозлился я и, распахнув дверь, решительно вышел на крыльцо.

Широкоплечий Фёдор с двумя помощниками правили частокол. Действовали слаженно и быстро — один, опираясь плечом, выправлял очередной столбик, другой ставил подпорку, третий забивал в землю клин, чтобы подпорка не сползла. И тут же брались за следующий столбик. И подпорки, и клинья были заготовлены в достаточном количестве, из чего было понятно: тут всегда готовы восстановить частокол. Можно сказать, в любых условиях.

Получалось, люди здесь практически живут на военном положении.

Чуть дальше под навесом около уличной летней печи, из трубы которой уже валил густой дым, возились женщины.

Печь была нормальная, как в деревенских домах. Поддувало, топка. Наверху чугунная плита с кольцами. Позади дымоход — он поднимался выше навеса.

Сейчас кольца были сдвинуты, в отверстии стоял казан литра на три-четыре, закрытый крышкой. А женщины без излишней суеты, но и не теряя времени даром, подносили дрова, следили за огнём и за маслом.

Я с удивлением посмотрел на казан. Что-то объём маловат, чтобы поливать врага раскалённым маслом… Или его как-то иначе использовать собираются?

Кстати, аромат разогретого масла уже вполне себе ощущался. Причём, именно разогретого, а не горелого.

Ворота были уже закрыты и установлены мощные задвижки. А Савелий с белобрысым пацаном Миколой тащили к воротам приспособление, напоминающее строительные леса.

Я, недолго думая, подскочил к ним и начал помогать. И поначалу приложил слишком большое усилие, из-за чего чуть не опрокинул конструкцию. От неожиданности остановился.

Савелий строго глянул на меня и промолчал.

Зато Микола не сдержался:

— Что ж вы так толкаете, Владимир Дмитриевич?! Так ведь все наши старания насмарку пойдут!

— Микола, цыть! — оборвал его Савелий. И добавил, обращаясь уже ко мне: — Не спешите, барин, давайте по чуть-чуть.

Я кивнул и скорректировал свои усилия.

Но не успели мы приставить конструкцию к воротам, как с той стороны в ворота ударили. Конструкция задрожала.