Россия: точка 2010, образ будущего и путь к нему - Страница 21

Важные точки напряженности вытекают из многонациональной природы России — по ним и били, когда ломали СССР. До 90-х годов ХХ века Россия никогда не сбрасывала кризисы в «слабые» регионы и не создавала зоны внутреннего «третьего мира». Поэтому она имела крепкий национальный тыл. Жить в едином сильном государстве — в интересах большинства населения всех народов. Связывающие их идеалы и интересы сильнее противоречий, они будут способствовать возрождению наднациональной солидарной общности того типа, который складывался в Российской империи и был достроен в СССР. В среднесрочной перспективе приоритетная задача российского общества и государства — строительство российской гражданской нации. С большой долей уверенности можно предположить, что оно будет следовать тем же принципам, что и незавершенное строительство нации в Российской империи, а затем в СССР (то есть без насильственной ассимиляции, без создания «этнического плавильного котла» и без апартеида).

Государственность и идеология. Советский тип государства — самодержавный, он основан не на разделении и равновесии «ветвей власти» в их противостоянии (сдержки и противовесы), а на их согласии под надзором безусловного авторитета (идеологии). Советы, в отличие от парламента, ищут единогласия, а не выясняют силу политических конкурентов через голосование. В такой сложной по составу стране, как Россия, только сильное самодержавие или сильная советская власть рождали механизм автоматического гашения конфликтов. Переход к политическому устройству западного типа привел к автоматическому разгоранию конфликтов.

Пока что мышление большинства граждан (в том числе и тех, кто занял антисоветскую позицию) тяготеет к государству советского типа (отсюда абсурдные с точки зрения парламентаризма обвинения Госдумы в «политизированности»). Однако восстановление такого государства невозможно (хотя не исключено, что оно будет строиться постепенно через «молекулярные» механизмы). Причина в том, что утрачен авторитетный арбитр, легитимирующий большие политические решения (как в начале ХХ века был утрачен авторитет Православия через образ Царя, без которого иссякла сила монархии). Общество расколото, при этом расколотые части склонны к тоталитаризму (желают единогласия). В этих условиях, на переходный период, требуется создание «шунтирующих» структур для ведения общественного диалога. Создание Общественной палаты по ряду причин оказалось неудачной попыткой, но, видимо, эти усилия продолжатся.

Устойчивые тенденции показывают, что в среднесрочной перспективе государство будет более рациональным и бесстрастным, менее патерналистским и идеократическим, нежели советское. Однако оба эти последних качества не исчезнут, и в России не возникнет «холодного» (технократического) «государства принятия решений».

В обозримом будущем государство России, видимо, не сможет опереться на общепринятую «тотализирующую» идеологию типа советской. Культурные и социальные различия в обществе резко усилились, Россия переживает волну этногенеза с бурным всплеском национального мифотворчества — все это исключает возможность морально-политического единства, необходимого для укоренения тотальной идеологии. Кроме того, индустриальная цивилизация в целом переживает кризис своих идеологий, связанный с глубоким изменением научной картины мира. Перестройка картины мира означает этап идеологического хаоса и нового большого идеологического строительства.

Нельзя ожидать в ближайшем будущем появления сильной идеологии, способной сплотить общество, задав ему ясные ориентиры на целый исторический период — такой идеологии, какой был марксизм в течение целого столетия. Однако можно найти общее «ядро» множества идеологических и культурных течений и договориться о союзе или сотрудничестве в рамках этого «ядра». Это и будет необходимый для преодоления кризиса общественный договор на основе многостороннего диалога. Это — «шунтирующий» механизм в сфере идеологии. Условия для его создания благоприятны.

Сегодня у граждан России накоплен достаточный жизненный опыт («опыт реформ»), а в интеллектуальной среде накоплены (хотя и не систематизированы) достаточные знания, чтобы выработать близкую и понятную людям идеологию нового типа — идущую не от абстрактных понятий, а от «абсолютных» категорий реальной жизни. Это — «идеология здравого смысла» с добавкой научного мышления. Но в то же время это идеология «исторического выбора», так что здравый смысл в ней должен быть возвышен до осознания того выбора, перед которым стоит не только Россия, но и все человечество.

Мессианизм советского типа (создание мирового лагеря социализма как «своей» цивилизации) будет заменен духовным участием в судьбе мира: спасти Россию — значит проложить одну из троп к выходу из общего кризиса. Это идеология, сопряженная с большим социальным проектом, но более «хладнокровная», чем общинный коммунизм. Она должна помочь освоить нестабильную реальность и вести дела в «переходные периоды» с необычными и плохо изученными угрозами.

Это идеология, включающая фундаментальные ценности русского культурно-исторического типа, позволяющая восстановить способность к логическому мышлению с опорой на здравый смысл и достоверное знание, а не на фантазии или догмы из учебника, которые в условиях кризиса ничего не объясняют. Она поможет выработать новый язык, адекватно выражающий реальность — взамен навязанного СМИ «рваного» набора ложных понятий, метафор и штампов. Она поможет снять разрушительные мифы, изгнать «идолов общественного сознания», сформулировать главные проблемы, стоящие перед обществом, описать возможные альтернативы их решения и задать критерии выбора тех или иных альтернатив.

Это — общий фон, на котором российское общество должно решить особые проблемы момента. Отсутствие общепринятой идеологии вовсе не означает, что общество и государство могут существовать без ядра коллективных представлений о Добре и Зле, о человеке и государстве, об их взаимных правах и обязанностях и т. д. — без всей той системы идей и «универсума символов», которые лишь жестче увязываются и прикрываются пленкой идеологии. Вся эта конструкция в нашем обществе потрясена и полуразрушена. Необходимо провести основательную расчистку, чтобы начать ремонт и новое строительство.

Согласие населения (хотя бы пассивное) на отказ от советских хозяйственных систем было получено реформаторами ссылкой на неоспоримый факт существования и воспроизводства в ряде стран западного образа жизни. К настоящему моменту этот аргумент утратил силу — построить на нашей земле аналог Запада не удалось и не удастся. Обещание, что при отказе от советских систем фундаментальные показатели качества жизни большинства населения улучшатся, не сбылось. 19 лет — достаточный срок, чтобы в этом могло убедиться все население.[35]

Поэтому растущий эвристический потенциал демонстрирует тот столь же неоспоримый факт, что советские хозяйственные системы существовали и воспроизводились. При этом то же самое (по своему культурному типу) российское население, в тех же самых природных условиях, в тяжелых условиях противостояния с Западом имело в целом более высокий и непрерывно растущий уровень потребления материальных и культурных благ и было лучше защищено от опасностей и источников массовых страданий, чем при нынешнем альтернативном типе жизнеустройства.

Этот эвристический потенциал усиливается тем, что поражение советского строя вовсе не привело к демонтажу всех его несущих конструкций. Прочность их оказалась намного выше теоретически предсказанной. Целый ряд систем советского типа переживут переходный период и останутся в основе нового хозяйственного порядка. Ценность их стала для большинства населения очевидной, и их демонтаж вызывает сопротивление.

Изучению, пониманию и восстановлению хозяйственных систем советского типа препятствует созданный за последние три десятилетия идеологический барьер, для укрепления которого имелись реальные предпосылки. Эти предпосылки могут быть основательно устранены в ходе разработки нового проекта, а идеологический эффект антисоветизма разрушается самой практикой реформы.