Россия сегодня. Через 100-летие великих революций - Страница 9

В 1861 году крепостное право было отменено, но еще 50 лет селяне должны были платить выкуп, который шел в том числе и в доход РПЦ.

Однако просто налогом отделаться было нельзя. Человек был обязан ходить в церковь. Обязан ходить и исповедоваться. То есть рассказывать о своих мыслях священнику, который зачастую водил дружбу с барином и полицейским приставом. Если человека что-то не устраивало, выбор был небольшой – или донести на самого себя, или лгать. Уклониться от собеседования со священником было нельзя – за это предусматривалась особая статья царского уголовного кодекса, называемого Уложением о наказаниях.

В Уложении о наказаниях защите интересов Русской православной церкви был посвящен целый раздел. Он весьма интересен.

Ст. 182 – богохульство в церкви каралось лишением всего имущества и ссылкой на рудники на срок минимум 12 лет, а также клеймением человека как скотины раскаленным железом. Учитывая продолжительность жизни в то время и полное отсутствие охраны труда, это означало не что иное, как убийство в особо жестокой форме. За слова – смерть. Очевидно, что если бы Иисус родился на 19 столетий позже и на пару тысяч километров севернее, после первой же речи в храме его бы отправили в Сибирь.

Ст. 183 – богохульство, но при паре свидетелей (или лжесвидетелей). Наказание – лишение всего имущества и ссылка в Сибирь.

Ст. 184 – публичное порицание РПЦ. Это то, в чем провинился Лев Николаевич Толстой, и лишь великое имя и ветер революционных перемен избавили писателя от восьми лет каторги. Кстати, непубличное порицание РПЦ тоже каралось – вечным поселением в тайге или тундре.

Ст. 185 – если кто-то услышал крамольные речи Л. Н. Толстого, но донес властям об этом позже соседей, то ему полагалось полгода тюрьмы.

Ст. 191 – у русских, переставших ходить в церковь или исповедоваться, отбирали имущество и детей. Причем наказание касалось и жен (мужей), сохранившись верность православию. У них тоже отбирались и дети, и имущество.

Учитывая затруднительность разводов в то время, калечили жизни и судьбы даже тех, кто сохранил полную лояльность.

Ст. 190 и ст. 196 – у православных, перешедших в иные христианские (!) церкви, а также в ислам или иудаизм, отбирали детей и имущество. При этом православие не было добровольным выбором. Если родители носили крест, они были обязаны, без всякого выбора, крестить своих детей. Католических и исламских миссионеров, вздумавших сокращать паству РПЦ, ссылали в Томск. Туда вообще ссылали очень многих, и нынче этот город имеет славу культурной столицы Сибири.

Ст. 206 – старообрядцев, молокан и духоборцев уже не сжигали на кострах, но ссылали в Сибирь или Закавказье.

Вот так «христианство» выглядело в царской России. Я буду очень признателен, если кто-нибудь сможет объяснить, какое отношение весь этот концлагерь имел к человечному проповеднику из Палестины.

Из поколения в поколение детей секли розгами за плохую зубрежку сложных преданий Ветхого Завета. Когда они взрослели, их заставляли отдавать пожертвования, поскольку десятина просуществовала вплоть до конца XIX века. Их приручали к лжи на исповеди, потому что говорить правду было себе дороже. Из этих правил можно было выбраться, но только потеряв своих детей и все имущество. Вопрос: если сегодня вернуть все эти правила в жизнь, сколько людей останется в РПЦ? Правильно: никого.

Так что же удивляться, что в тридцатые годы Сталин зарабатывал популярность на сносе церквей по всей России? Он шел не вопреки общественным желаниям, а на волне их. Да, в отдельных местах выходили массы людей и защищали церкви, но надо всегда говорить не про отдельные места, а про общее правило. А оно было очевидным: практика РПЦ породила огромное неприятие официальной версии христианства.

На закате Советского Союза никто не вдавался в детали, соответствуют ли идеи Маркса тому, что было построено в СССР. Точно так же пятью поколениями раньше масса обычных людей не вдавалась в подробности соответствия проповеди Христа тому, что несла дореволюционная РПЦ.

В 1905 году Петр Столыпин писал жене из Саратова: «Вчера в селе Малиновка осквернили божий храм, в котором зарезали корову и испражнялись на образе Николая Чудотворца»[38]. Малиновка – маленькая деревня чуть южнее Балаково. Никаких революционеров там и близко не было. Но была ненависть, накопившаяся за столетия. Ненависть слепая, темная, порожденная безысходностью и полным бесправием, которые светские и духовные власти считали основой своего личного благополучия. Кстати, в том же письме Столыпин описывает как в соседней деревне, недалеко от Петровска, казаки зарубили двадцать крестьян, разгоняя бунтовщиков.

Напоследок стоит сказать несколько слов и об изъятии церквей под светские нужды, а также о сносе храмов.

Сносом храмов в царской России никого не удивляли, равно как и передачей их под государственные учреждения. В Астрахани, к примеру, старейшей церковью был Троицкий собор, возведенный в местном Кремле в XVII веке. В ведении собора был крупный монастырь, построенный за пределами Кремля.

Уже в 1721 году Сретенский Долбилов монастырь, бывший подворьем Троицкой обители, указом Петра I был совершенно уничтожен, и на его месте построили здание адмиралтейства. В 1765 году священников попросили и из основного храма, после чего здесь была размещена гарнизонная школа. Затем в здание переехали банк, типография и госпиталь. В 1788 году почти все монастырские строения были отданы на слом с использованием кирпича для возведения Главного Народного училища.

После этого в монастыре остались лишь два храма – Троицкий и Введенский, под которыми в двух кладовых хранились денежные суммы, состоящие в ведомстве коменданта, и двухэтажный каменный флигель, в котором с 1800 года находилась городская тюрьма. Наконец, и сами храмы решили разобрать. Астраханский губернатор князь Тенишев в 1806 году писал к министру внутренних дел, что «оставшееся (от Троицкого монастыря) строение по древней архитектуре своей делает одно токмо безобразие в городе, а по совершенной ветхости близко к разрушению, не принося при том никакой пользы Приказу общественного призрения, на котором числится долгу более осьмнадцати тысяч рублей; посему для приращения капитала Приказа полагаю: означенное церковное строение с пристройками разобрать, годный кирпич из оного употребить на строение в Астрахани казарм»[39].

Только в результате большой дискуссии власти отказались от своих планов и передали Троицкий собор обратно в пользование церкви, которая обязалась его восстановить.

Если кто-то полагает, что подобное было только в Астрахани, он крепко ошибается.

Взять, к примеру, Московский кремль.

Успенский и Архангельский соборы Московского Кремля в 1481 году были украшены трехъярусным иконостасом, а в 1513 году – и фресками. Спустя сто лет эти фрески были сбиты, поскольку их вид не отвечал эстетическим представлениям новых владельцев замка[40]. Алексей Михайлович Романов так и указал: «писать церковь Михаила Архангела наново стенным письмом, а старое сбить»[41]. Тогда же было уничтожено много шатровых церквей – и деревянных, и каменных. Книги, как известно, тоже сжигали, если они вступали в противоречия с реформой патриарха Никона. Продолжим путешествие по Московскому Кремлю.

В 1770 году был снесен собор Александра Невского, а в 1776 году – Кирилловское подворье. Они мешали строительству императорского дворца. Примерно тогда же был разобран Афанасьевский монастырь, на месте которого появилась плац-парадная площадь.

На XIX век пришлись особенно активные мероприятия.

В 1801 году уничтожили Большой Сретенский собор (1560 года постройки). Спустя некоторое время и здесь появился императорский дворец.

Затем Александр I снес собор Николы Гостынского. Церковь была построена в 1506 году. Но в августе 1816 года Александру I пришла в голову мысль провести в Москве парад с приглашением прусского короля Фридриха Вильгельма III, который до парадов был большой любитель. Комендант Москвы граф Тормасов предложил снести Никольскую церковь как мешающую параду. Об этом он сказал митрополиту Августину. Тот дал согласие при условии, что снос древнего храма произведут за одну ночь. Ночное время было выбрано для того, чтобы москвичи не видели уничтожения церкви. Тормасов уверил, что «за ночь не останется ни камешка». В октябре 1816 года вышло высочайшее соизволение от императора Александра о том, что Николо-Гостынский храм следовало разобрать как «по местоположению своему и по бедности архитектуры делающий безобразие Кремлю». На разборку направили полк солдат, и за одну августовскую ночь 1817 года Никольский храм был уничтожен.