Россия сегодня. Через 100-летие великих революций - Страница 11

Лишь исключительный талант и невероятное чувство жизни сохранят возможность Александра Сергеевича творить. Спустя еще два года ему разрешают вернуться в столицу, но зато личным цензором литератора становится сам Николай I. Творчество создателя русской литературы царю не нравилось.

В 1834 году был запрещен «Медный всадник». Императора не устроило, в частности, подчеркнутое восхищение Пушкина Санкт-Петербургом:

При жизни Пушкина так и не была опубликована «Сказка о попе и работнике его Балде». В первом издании, подготовленным Василием Жуковским, редакция заменила «попа» на «купца». Цензура просуществовала 42 года. Сорок два!

«Песня о Стеньке Разине», «Вольность», «Деревня», «К Чаадаеву», «Кинжал» и уж тем более «Во глубине сибирских руд» нелепо было даже представлять к цензуре, поскольку автор бы рискнул отправиться на окраину империи вторично.

Та же судьба постигла легендарный «Памятник» («Я памятник себе воздвиг нерукотворный…»). Лишь после смерти поэта он был напечатан с колоссальными искажениями (напр., вместо вполне конкретного «Александрийского» столпа был указан никому не известный «Наполеонский», ибо читатели могли подумать про Александра I).

Помимо идеологических претензий, царь активно требовал изменения художественной стилистики. На «Борисе Годунове» была наложена резолюция: «Я считаю, что цель г. Пушкина была бы выполнена, если б с нужным очищением переделал комедию свою в историческую повесть или роман, наподобие Вальтер Скота». В результате произведение было запрещено к печати в течение пяти лет.

Неискаженного Пушкина читатель смог узнать только после 1917 года.

Но такое отношение было не только к потомку Ганнибала.

Одним из первых на убийство Александра Пушкина, как известно, откликнулся корнет Михаил Лермонтов своим знаменитым стихотворением «На смерть поэта». За это стихотворение Лермонтов был арестован и после двухмесячного содержания под стражей отправлен на Кавказ. Николаю I крайне не понравились такие строки:

Лермонтова не печатали. В 1840 году вышло единственное прижизненное издание стихотворений Лермонтова, в которое он включил 26 стихотворений и две поэмы – «Мцыри» и «Песню про купца Калашникова».

По воспоминаниям современников из числа окружения Николая I, после извещения о гибели Михаила Юрьевича царь произнес: «собаке – собачья смерть».

Столь же неравнодушно отреагировала и Русская православная церковь. Лермонтов появился на фресках, причем изображен он был, естественно, в аду. В тридцатые годы XX века эти изображения стали предметом особой гордости музеев атеизма.

В 1845 году царем было принято Уложение о наказаниях, ряд статей которого напрямую относились к писателям.

Ст. 273 за «воззвания и сочинения с целью возбудить неповиновение» предусматривала до десяти лет каторги, а также клеймение и биение плетьми.

Если же речь шла не о «возбуждении неповиновения», а просто о «порицании установленного законом образа правления», то каторга тоже полагалась, на срок от четырех до шести лет. В придачу к каторге шли клеймо и избиение плетью.

Это были вполне работающие нормы, хотя клеймо и плетка исключались для дворян.

Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин был сослан за вольнодумие в Вятку, где пробыл долгих семь лет, и фактически был вынужден прервать творчество.

Федора Михайловича Достоевского хотели расстрелять за чтение письма критика Виссариона Белинского в адрес Николая Гоголя с критикой правительства и РПЦ. Николай Васильевич в это время был в глубокой депрессии и выпустил «Избранные места из переписки с друзьями», которые были восприняты частью общества как оправдание крепостничества. Виссарион Белинский, лечившийся от туберкулеза в Альпах, написал резкую отповедь, которая разошлась по России посредством самиздата.

Всех, кто читал письмо Белинского и оказался в поле зрения полиции, арестовывали и приговаривали к смертной казни! Среди них оказался и Федор Михайлович.

Гражданская казнь Н. Г. Чернышевского состоялась 19 (31) мая 1864 года на Мытнинской площади в Петербурге.

Обряд казни заключался в публичном унижении наказуемого с преломлением шпаги над головой в знак лишения всех прав состояния

Расстрел Достоевскому и другим участникам литературного вечера, на котором он присутствовал, заменили каторгой. Причем сделали это в особо циничной форме, выведя ожидавших смерти людей на плаху и переломив им над головой шпаги. Один из приговоренных к казни сошел с ума. Последующие четыре года Достоевский провел на каторге в Омске, оставив о том весьма гнетущие воспоминания «Записки из Мертвого дома». Здесь же он заболел эпилепсией, которая преследовала его до конца дней.

Достоевский был человек глубоко православный и крайне отрицательно относившийся к революционным перспективам. Разумеется, цензура коснулась и его. Даже в «Бесах» с их явным антинигилистским посылом были запрещены к печати многие эпизоды, и в частности глава «У Тихона».

На каторгу был отправлен и Николай Гаврилович Чернышевский.

Долгие годы без свободы провел Тарас Григорьевич Шевченко.

Десять лет не мог опубликовать «Крейцерову сонату» Лев Николаевич Толстой. В «Воскресении» цензура вымарала 67 эпизодов. Были запрещены его статьи о голоде 1911 года.

Но особые отношения складывались у графа с РПЦ. Судя по формулировке Священного Синода, отлучившего его от церкви, Лев Толстой оказался просто посланцем из преисподней, по масштабам намерений лишь слегка уступавшим Искусителю: «изначала Церковь Христова терпела хулы и нападения от многочисленных еретиков и лжеучителей, которые стремились ниспровергнуть ее. Все силы ада, по обетованию Господню, не могли одолеть Церкви святой, которая пребудет не одоленною вовеки. Но в наши дни, Божиим попущением, явился новый лжеучитель, граф Лев Толстой». Особенно отличился в критике графа кумир нынешних государственных охранителей протоирей Иоанн Кронштадтский: «Поднялась же рука Толстого написать такую гнусную клевету на Россию, на ее правительство!..

Дерзкий, отъявленный безбожник, подобный Иуде предателю… Толстой извратил свою нравственную личность до уродливости, до омерзения…»[45].

У Николая Васильевича Гоголя цензура исключила не только «Повесть о капитане Копейкине».

Антон Павлович Чехов получил запрет на первый же сборник рассказов.

В юнкерских училищах современная русская литература не преподавалась, так как ее идеи считались идеологически опасными[46]. Русский офицерский корпус, составивший костяк белого движения, априори не мог сражаться за русскую культуру, потому что в процессе обучения был старательно отсечен от нее и ее не знал.