Россия. Погружение в бездну - Страница 19
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 112.План «Голгофа» Андропов, по свидетельству Любимова, подписал незадолго до своей смерти (Там же). В реализации этого плана Горбачеву отводилась роль зачинателя:
«Во главе первого этапа встанет Горбачев, которого я уже давно готовлю на эту роль, человек сравнительно молодой и честолюбивый (заметьте, что я вообще терпеть не могу солдат, которые не мечтают стать генералами, таким не место в политике!), с очень привлекательными идеями типа «социализма с человеческим лицом» Дубчека…»
К тому же
«вся история показывает, что народ обожает говорунов, обещающих молочные реки и кисельные берега»
Таким образом, если верны сведения, которые приводит Любимов, у Андропова созрел план разрушения взрастившей его системы с использованием Горбачева. Однако за этим планом скрывалось, похоже, нечто большее, чем декларируемое разрушение советского общественно — политического строя и возведение на его обломках «истинного социализма». Побуждает к размышлениям знаковое название плана: «Голгофа». Оно придает вопросу религиозно — политическое значение, заставляя задуматься, кому вслед за Господом нашим Иисусом Христом уготован путь на Голгофу. Не русскому ли народу? И не потому ли, что в одном лишь православии, исповедуемом русским народом,
«сохранился божественный лик Христа во всей чистоте?»
И не за то ли, что
«главнейшее предызбранное назначение народа русского в судьбах всего человечества и состоит лишь в том, чтоб сохранить у себя этот божественный образ Христа во всей чистоте, а когда придет время, явить этот образ миру, потерявшему пути свои!».
И не в отместку ли ради тому, что
«никаким развратом, никаким давлением и никаким унижением не истребишь, не замертвишь и не искоренишь в сердце народа нашего жажду правды, ибо эта жажда ему дороже всего. Он может страшно упасть; но в моменты самого полного своего безобразия он всегда будет помнить, что он всего только безобразник и более ничего; но что есть где — то высшая правда и что эта правда выше всего»
На фоне величайших бедствий, переживаемых сейчас русским народом, все эти вопросы выглядят отнюдь не праздно.
Выступив со столь сенсационным рассказом, Любимов вскоре публично заявил, что он — де «пошутил». Однако с «шутником» от КГБ перекликается, хотя и отдаленно, но не шутливо, другой разведчик ― Маркус Вольф. Вот что он заявил однажды корреспонденту газеты «Комсомольская правда»:
«Что касается Андропова, то, на мой взгляд, понимание необходимости того, что в системе надо что — то менять ― и менять серьезно,― у него было. Андропов делал ставку не только на Горбачева, но в том числе и на него. Юрий Владимирович, возможно, полагал, что у него будет больше времени к нему присмотреться. Но сами идеи экономических реформ, политических преобразований ― все это у Андропова уже было. Это я знаю. Я удивляюсь, почему Горбачёв никогда не ссылался на своего, так сказать, духовного отца. Видимо, на то у него были свои причины. Но перестройка ― это не оттого, что Андропов возглавлял КГБ. Еще больше, чем руководителем органов безопасности, он был идеологом»
Называя Андропова «духовным отцом» Горбачёва и тем самым связывая определенным образом деяния прораба «перестройки» с личностью его наставника, М. Вольф проявляет известную непоследовательность, когда в другой раз пишет:
«Я часто думал, что сделал бы Андропов, если бы ему было отпущено лет десять, а не то короткое время у власти, когда он был уже тяжело болен. Он наверняка не сделал бы того, что сделал Горбачев. Он выражал надежду, что каким — то способом можно совместить социалистическую собственность со свободным рынком и политической либерализацией, но наверняка его шаги к реформам были бы более тщательно продуманы»
Неужели М. Вольф полагает, что Андропов, рассуждая даже в доверительных разговорах о перспективе возможного введения «свободного рынка» и «политической либерализации» в СССР, мог допускать их несовместимость с «социалистической собственностью»? В реальных политических условиях того времени он в целях конспирации своих планов, т. е. вынужденно, должен был выражать надежду, что
«каким — то способом можно совместить социалистическую собственность со свободным рынком и политической либерализацией»
В противном случае у него очень скоро возникли бы серьезные проблемы в Политбюро и ЦК.
На свидетельства М. Любимова и М. Вольфа хорошо накладываются впечатления об Ю. В. Андропове, оставшиеся у Е. И. Чазова:
«Несмотря на близость к Андропову на протяжении 18 лет, наши длительные откровенные беседы на самые разнообразные темы, сложные ситуации, из которых нам приходилось выходить вместе, несмотря на всё это, он и сейчас представляет для меня загадку. Загадку, может быть, даже большую, чем двадцать лет назад, когда я ему слепо доверял»
В другом месте своей книги Е. И. Чазов снова отмечает, что и сегодня ему
«до конца не понятна эта интересная и необычная личность»
Тон высказываний мемуариста создает ощущение какой — то с его стороны недоговоренности, будто он о чём — то догадывается, но не решается сказать. Что ж, быть может, так и нужно, коль нет полной уверенности. Несомненно, однако, время снимет печать таинственности с личности Андропова, и мы, возможно, увидим одного из главных творцов «перестройки».
Более отчетливо вырисовывается кадровая политика Андропова, подготовившего кадры во главе с Горбачевым (которые начали «перестройку» и сгубили великую державу). С этой точки зрения его существенное влияние на последующий ход событий не вызывает сомнений. Поэтому едва ли прав А. А. Зиновьев, когда утверждает, что, продержись Андропов пять лет,
«не было бы горбачевизма, страна уцелела бы и выгадала гораздо больше, чем от этой перестройки»
(Аналогичным образом рассуждает А. И. Лукьянов:
«Не сомневаюсь, отпусти судьба Юрию Владимировичу еще несколько лет жизни, не было бы у нас ни катастрофических шараханий, ни кровавых межнациональных конфликтов, ни повсеместного ослабления государственной власти»
По нашему мнению, не будь Андропова, не было бы и Горбачёва в высшем эшелоне власти, а значит, и не видать ему должности генсека. Никого другого, а именно Андропова надо «благодарить» за то, что он взрастил Горбачева.
Иной взгляд у Анатолия Андреевича Громыко:
«Горбачев был переведен в Москву из Ставрополя, где работал первым секретарем обкома (?!) КПСС. В 1978 году он был избран секретарем ЦК КПСС по сельскому хозяйству. Почему этот выбор пал именно на Горбачева, а не на кого другого из 150 первых секретарей обкомов? На этот вопрос необходимо ответить хотя бы по той причине, что уже после прихода Горбачёва к власти как он сам, так и его ближайшее окружение, внушал, что сделано это было с прямой подачи Андропова. Настойчивость в распространении этой версии, которая по сей день гуляет по страницам западной печати, в том числе в академических изданиях, совершенно очевидна. Казалось бы, зачем Горбачеву понадобилось брать себе в покровители Андропова? Ради чего утверждать, что в 1978 году тебе протежировал шеф КГБ при продвижении по партийной иерархической лестнице? Почему сам Горбачев никогда не опровергал утверждение, что Андропов был его «ментором», чуть ли не «крестным отцом»? Всему этому есть объяснение. Авторитетом Андропова как генсека, а им он стал только в ноябре 1982 года, Горбачев стремился затушевать то, что его выдвинули и провели на пост секретаря ЦК КПСС, а затем и в Политбюро совсем другие люди. Двумя решающими фигурами, которые ему помогли в этом, были Михаил Суслов и Федор Кулаков»