Россия и современный мир №3 / 2013 - Страница 15

Далее представляется закономерным, что если капиталистическая миросистема произвела эффект глобальной институциональной унификации человечества, то следующим закономерным этапом глобализации станет потребность в новых этико-политических ценностях, призванных компенсировать аморальность данной экономикоцентричной миросистемы «в чистом виде». Стратегически, в условиях длительного исторического времени глобализация предполагает поиск возможностей интеграции человечества, достройку актуально существующей капиталистической мироэкономики до будущей мирополитики, поскольку экономические институты интеграции человечества исторически значительно опережают политические механизмы его консолидации.

Современные российские проекты модернизации в конечном счете различаются в зависимости от того, как они подходят к вопросу об изменении миросистемы и положении в ней России. Здесь мы имеем дело либо с признанием возрастающей зависимости России и других стран от общих фоновых процессов и закономерностей, либо с аргументацией позиции, согласно которой Россия способна построить собственную независимую цивилизацию, для которой внешние закономерности, стимулы и угрозы будут нейтрализованы, что станет условием обретения субъектности на мировой арене. Последняя позиция представляется весьма уязвимой, поскольку любые очевидные примеры (само-) исключения из миросистемы оборачиваются в глобальном мире исключенностью из современности – Северная Корея, Тибет, африканские диктатуры, исчерпание советского проекта и т.д.

Поэтому Россия объективно заинтересована в проектах трансформации миросистемы и преодолении своего полупериферийного статус-кво. Более того, в ХХ в. Россия в короткий исторический срок уже превращалась в идейного лидера стран полупериферии и периферии, чуть ли не в альтернативный центр миросистемы. Но этот, по сути слишком утопический и преждевременный глобальный проект трансформации глобального капитализма в социалистическую миросистему, в 1960–1970 гг. начал стагнировать и в результате привел СССР к экономическому и идеологическому надлому.

В настоящее время, несмотря на исчерпанность догоняющей советской модели индустриализации, доминирующие российские политические течения обходят вопрос о возможностях трансформации миросистемы и места России в ней. Согласно доминирующей идеологии, существующее положение «нормально», политический режим легален, общество потребления сформировано, государственно-патриотическая риторика эффективна. Точно так же не противоречат «здравому смыслу» и привычные концепции западничества и почвенничества, которые традиционно обходят вопрос о положении России в миросистеме, подменяя его бесконечными обсуждениями национально-культурной идентичности в контексте «Восток–Запад». Не менее показательно, что практически все типы оппонирующих официальным модернизационных проектов так или иначе затрагивают вопрос о положении России в миросистеме и о путях выхода из нее. Так, книга о «советской цивилизации» С.Г. Кара-Мурзы – это попытка анализа социальных институтов и практик «периферийной империи», решившей вырваться из миросистемы и достигшей внушительных успехов в этом предприятии [6]. Случай изоляционистских теорий А. Паршева еще более очевиден: он рассматривает как раз те объективные географические и климатические факторы, благодаря которым России так легко и «естественно» было стать периферийной страной и специализироваться на поставке сырья, а не на производстве товаров [14]. Паршев объясняет, почему мировые финансовые потоки текут вовсе не в нашу страну, а из нее – в центр миросистемы. Столь же закономерен и тот вариант выхода из миросистемы, который предлагает Паршев – частичная автаркия, развитие наукоемких технологий, построение собственной «мир-экономики», в которую с необходимостью войдут бывшие республики СССР. Научные и публицистические работы М. Калашникова [5], Ю. Крупнова [7], С. Валян-ского и Д. Калюжного, Ю. Мухина [13] – это проекты все того же выхода из миросистемы, основанного на радикальной, опережающей технологической и научной модернизации, которая позволит освободиться от проклятия традиционной сырьевой ориентации России.

Вместе с тем в России, вновь вернувшейся на позиции полупериферии, возродились мистифицирующие и упрощающие положение дел общественные теории культурологического толка. Одни призывают Россию слиться с миросистемой на условиях ее акторов-гегемонов, другие предлагают полностью исключить Россию из миросистемы и строить свою мироимперию. И тот, и другой пути представляются для России катастрофичными. Недостаточно признавать, что для России такая логика в настоящее время не является адекватной, поскольку несет стране, в силу ее экономического и политического положения, больше издержек, чем выгод. Важно занять сознательную позицию: логика сильного и богатого, логика господина и раба не может быть справедливой никогда. Только более универсальная этика, преодолевающая локальную мораль элит и разных социальных классов, способна стать истинным фундаментом современного открытого общества в условиях глобального Модерна.

Представляется, что оптимальная и интеллектуальная, и моральная позиции состоят в том, что в России могут родиться новые справедливые решения глобальных проблем современности. Тем самым, стратегии модернизации сводятся к следующим вариантам. Можно как а) искать стратегии тактического улучшения позиций России в миросистеме, так и б) заниматься поиском возможных альтернатив господствующей ограниченной логике «человека экономического» капиталистической миросистемы. Во втором случае представляется, что принципиальным выходом из общества потребления может быть лишь перепостановка его основной цели – бесконечного накопления капитала. Выход из общества потребления представляется связанным с возникновением нового холистского мировоззрения. Подобный импульс может быть обусловлен «обнаружением» трансцендентных основ политики и практиками новой аскезы, отрицающими сверхценность потребления. Возможно, этот импульс будет питаться эсхатологической энергией грядущих катастроф. Проблема лишь в том, желает ли кто-то в принципе покинуть нынешнее общество потребления, капитализма и либерального консенсуса, которому пока действительно не видно достойных альтернатив того же уровня [10].

В условиях относительного ослабления наций-государств, которые тем не менее будут оставаться в мире ключевыми политическими игроками еще довольно долго, модернизационные проекты представляются недооцененным механизмом легитимации не различий, а способов их преодоления, причем в достаточно эгалитарном и универсалистском ключе. Ибо модернизационные проекты могут представлять переходное звено от логики ограниченных национальных интересов в международной политике и экономике, достигаемых за счет других классов, обществ, государств и поколений, к логике транснациональной, оперирующей долгосрочными интересами всего человечества. Безусловно, эта позиция может не найти понимания у многих национальных элит, в том числе относящихся к центру миросистемы, но это не значит, что подобная стратегия модернизации невозможна в принципе. Ключевая проблема легитимности любых программ модернизации, констатирующих необходимость движения к универсальной современности, заключается в том, что ценности Модерна действительно могут быть универсальны, но никак не могут быть универсальны те или иные национальные и институциональные рецепты их реализации.

Всеобщие модернизационные проекты можно строить только на истинно политической этике – заботе о будущем, в котором есть достойное место всем. Поэтому Россия для собственного самосохранения обречена на модернизационный проект, реализуемый в долгосрочных интересах большинства населения. Проект, одновременно решающий ряд принципиальных задач: а) легитимацию нового общественного состояния; б) реализацию научно-экономического потенциала страны с целью выхода на достойные позиции в глобальном разделении труда; в) сплочение нового российского общества вокруг предлагаемых модернизационным проектом целей – более человечных и универсальных, чем имеющиеся здесь и сейчас логики «человека экономического».