Россия и современный мир №2 / 2014 - Страница 13

В книге «Гибель империи» подробно показано, как СССР шел к распаду. Слова «трещины в фундаменте», ««череда ошибок», «кризис», «банкротство», «крушение», «коллапс», «катастрофа», «крах», «агония» бесконечно повторяются не только в тексте, они вынесены в заголовки. То есть великая страна на виду у всех погибала, ее надо было срочно спасать, что имплицитно указывало на неимоверную ответственность и тяжесть ноши, которую Е. Гайдар и его команда на себя взвалили, не взвесив последствий. «Гибель империи» Е. Гайдара – месседж российскому обществу, в котором основная тема – это попытка оправдания (и, возможно, самооправдания) содеянного, поиск смягчающих вину обстоятельств. Поэтому книга – реквием не по Советскому Союзу. Это реквием по Экономическим Реформам.

Тяжелое положение, в котором оказалась Россия после распада СССР, было характерно и для других бывших союзных республик. Даже в «привилегированной» Прибалтике ситуация была столь же, если не более плачевная. Многочисленные промышленные предприятия, полностью зависимые от российских заказов и поставок, сразу же оказались в глубочайшем кризисе26. Никаких других ресурсов в тот момент у них не было, поэтому разрыв хозяйственных связей поставил наших соседей в действительно катастрофическое положение. Тот, кто в 1992–1993 гг. бывал в Прибалтике, мог видеть это собственными глазами. Но были и более яркие примеры. Абсолютно никакого сравнения с Россией не выдерживает ситуация, в которую попали Грузия, и особенно Армения, – там реально не было запасов продовольствия, отсутствовали тепло- и водоснабжение, энергообеспечение, не работал транспорт, т.е. вообще ничего не работало. Так как жилые помещения не отапливались, то горожане в этих республиках действовали как ленинградцы времен блокады. Они мастерили печки «буржуйки» и согревали квартиры теми дровами, которые могли добыть в городских парках и скверах. В отличие от Ленинграда, на окраинах которого было много деревянных домов (их разобрали на топливо в первую зиму блокады), в городах Закавказья деревянных домов нет, поэтому в печку шли полы и мебель. Стоит напомнить читателю, что Армения в течение трех с половиной лет находилась в реальной блокаде. Люди бросали дома и уезжали. Но ведь далеко не все могли уехать. Поэтому руководителю российского правительства вряд ли стоило так эгоистично и безапелляционно приватизировать трагедию распада СССР. Гибель империи (как и ее собственность!) была общенародной.

Морально-психологическую ситуацию, в которой оказались реформаторы, и прежде всего, идеолог российских реформ, оценить несложно. Можно по-человечески понять его, и понять его «не слишком комфортное» положение в своей стране. В этой связи показательно, что в одном из своих последних телеинтервью (В. Познеру) Е. Гайдар признался, что он знает о ненависти к себе большинства населения России. Жить под подобным морально-психологическим прессом – тяжелое испытание даже для очень смелого и очень решительного человека. Один из его ближайших сподвижников А. Нечаев потом это подтвердит: «Гайдар, конечно, понимал, что зачеркивает себе политическое будущее и взваливает на себя крест, который ему пришлось нести всю жизнь. Фактически он свел его в могилу»27. Можно предположить, что рефлексия ему была свойственна, чувство вины он все-таки ощущал. Проведенный контент-анализ его мемуарного текста «Дни поражений и побед» (1997) также указывает на то, что нравственная ответственность не была ему полностью чужда.

Его соратники – П. Авен, А. Кох и В. Машиц – свидетельствуют: «В 1991 г. приступая к реформам, Е. Гайдар хотел быть премьер-министром. Только! Поэтому 18 декабря 1992 г., когда Верховный Совет РФ выразил ему недоверие, он отказался остаться первым замом у В. Черномырдина»28. Но после завершения реформ его самовосприятие меняется. В 2007 г. в интервью А. Коху в журнале «Медведь» уже иной тон и сверхоткровенное признание: «Я как политик равен нулю»29. Анализ публикаций и высказываний Е. Гайдара в последние годы жизни дает основание предположить о нарастающем чувстве ответственности за произошедшее как источнике острого психологического дискомфорта.

Подобное предположение очень трудно, пожалуй, даже невозможно сделать по отношению к членам его команды. Они это как-то пытаются обосновать. Акцентируя различия руководителя и исполнителей, П. Авен подчеркивает: «Мы разной наукой занимались, у каждого была своя наука, а кроме этого были реформы. А у Гайдара никакой науки своей, кроме этих реформ, не было. Он был полностью поглощен идеями реформ» [15, c. 17]. Действительно, у Е. Гайдара не было своих банков, своих миллионов – только реформы. После его преждевременной кончины – в 53 года (как и Ленин) – его единомышленники сообщили: «Е. Гайдар – создатель современной России». Эту оценку как мантру они многократно повторяют все последующие годы. Возможно, они подсознательно (или сознательно) таким образом избавляют себя от ответственности.

Это вызывает сомнение в правомерности вошедшего в 1990-х годах в общероссийский обиход выражения «команда Гайдара». Вероятно, их связывало нечто иное. Ведь они не ушли вместе с ним из правительства в конце декабря 1992 г., на что он рассчитывал. Как ни старался, он не смог их уговорить – горький урок, безусловно, повлиявший на его самооценку.

Стержень и основа гайдаровских реформ – приватизация. Организационной структурой приватизации, ее оперативным штабом был Госкомимущества РФ, возглавлявшийся «самым способным», по словам Е. Гайдара, среди реформаторов администратором и управленцем, или, по нынешней терминологии, самым «эффективным менеджером», А. Чубайсом. Мало кто из российских политиков и государственных деятелей новейшего времени может сравниться с А. Чубайсом по постоянству присутствия в политике на заметных ролях. С ноября 1991 г. – председатель Госкомитета по имуществу РСФСР. До апреля 1998 г. с небольшими перерывами он занимает различные ключевые посты в государстве, входит в руководство влиятельных партий и общественных организаций. Весь постсоветский период в постоянной близости к первым лицам государства. Вместе с тем А. Чубайс – самый непопулярный политик России. По данным различных опросов, неприязнь к нему испытывают от 83 до 92% населения России.

О том, что А. Чубайс наделен особым талантом эффективного менеджера, не пишут у нас только самые ленивые массмедиа. Хотя есть и иная, более близкая к российским реалиям точка зрения. «Коллективный Чубайс создал в России теорию и практику “эффективного менеджера”, – характеризует новое явление в российской экономике С. Белковский. – Эффективный менеджер приходит на любую должность с одной-единственной универсальной целью: правильно организовать финансовые потоки. Так, чтобы большая часть этих потоков оседала на офшорных счетах. Эффективный менеджер – это и есть самое страшное, что бывает в нынешней России»30. В июле 1992 г. А. Чубайс создал «Отдел технической помощи и экспертизы», в котором работали 36 американских экономистов-советников. Руководитель отдела Дж. Хэй, по заявлению бывшего председателя Госкомимущества В. Полеванова, был сотрудником ЦРУ. В. Полеванов так характеризовал деятельность советников А. Чубайса: «Подняв документы, я с ужасом обнаружил, что целый ряд крупнейших предприятий ВПК был скуплен иностранцами за бесценок. То есть заводы и КБ, выпускавшие секретную продукцию, вышли из-под нашего контроля. Тот же Дж. Хэй с помощью Чубайса купил 30% акций Московского электродного завода и действовавшего с ним в кооперации НИИ “Графит” – единственного в стране разработчика графитового покрытия для самолетов-невидимок типа “Стелс”. После чего Дж. Хэй заблокировал заказ военно-космических сил на производство высоких технологий» [26, c. 11].

Генерал А. Лебедь в интервью одной из французских газет предельно точно охарактеризовал тех, кому российскими реформаторами была отдана национальная собственность: «Березовский – апофеоз мерзости на государственном уровне: этому представителю небольшой клики, оказавшейся у власти, мало просто воровать – ему надо, чтобы все видели, что он ворует совершенно безнаказанно»31. Подобная демонстрация своей ловкости в неправовых действиях – характерная черта «эффективных менеджеров». Мы уже приводили откровенные признания А. Чубайса о том, как ему ловко удалось протащить программу залоговых аукционов через Верховный Совет [20, с. 33]. В ноябре 2004 г. в интервью газете «The Financial Times» А. Чубайс прояснил, наконец, «истинную» (и вовсе не криминальную, а вполне идеологическую!) цель приватизации: «Приватизация была проведена исключительно с целью борьбы за власть против коммунистических руководителей. Нам нужно было от них избавляться, а у нас не было на это времени. Счет шел не на месяцы, а на дни». Посредством залоговых аукционов «самые ценные и крупные российские активы были переданы группе магнатов в обмен на займы и поддержку тяжело больного Б. Ельцина на выборах 1996 г.». По мнению А. Чубайса, передача олигархам контроля над предприятиями с сотнями тысяч рабочих помогла приобрести реформаторам административный ресурс, который предотвратил победу оппозиционеров на президентских выборах: «Если бы мы не провели залоговую приватизацию, то коммунисты выиграли бы выборы в 1996 г.»32. В этом же интервью он признается в обмане – обещанная стоимость ваучера равная стоимости двух автомобилей была всего лишь «пропагандистским обеспечением».