Россия и современный мир №1 / 2014 - Страница 15
В последнее десятилетие вопросы влияния глобализации на распределение доходов, рост неравенства в сфере труда и уровень бедности занимают все более значительное место в документах международных сообществ (ОЭСР, ЕС) и международных организаций (МОТ, МВФ, Всемирного банка и др.). Несмотря на длительный период экономического роста, обеспечившего с начала 1990-х годов создание миллионов новых рабочих мест, неравенство в доходах в большинстве регионов мира резко возросло, а последний глобальный финансовый кризис еще больше усугубил эту ситуацию.
Определения понятия неравенства, так же как и определения термина «глобализация», у различных экономистов зачастую не совпадают. Например, марксистский подход к неравенству всегда исходил из классовой структуры общества и связанной с ней эксплуатацией наемного труда, которые четко отделялись от возможностей социальной мобильности для каждого наемного работника в рамках существующей иерархии должностных позиций.
Г. Терборн, профессор социологии университета Упсала (Швеция), при определении понятия неравенства исходит из моральной аксиомы о безусловно равной ценности каждого индивидуума. Он присоединяется к мнению Амартия Сена42, который рассматривает неравенство качества жизни через призму несоответствия реального качества жизни отдельного человека тому уровню, которого он мог бы достичь благодаря своим способностям. Из этого подхода, рассматривающего потенциальные возможности каждого индивидуума в качестве главного оценочного критерия социального неравенства, делается вывод о том, что в основе любого неравенства лежит его изначальная многомерность [7, с. 34].
Как глобализация несводима только к мировой торговле и потокам капитала, так и последствия глобализации в проекции на проблему социального неравенства несводимы лишь к распределению национального ВВП на душу населения, к доходам индивидуумов или домохозяйств. Например, ООН в своих докладах, касающихся оценки динамики развития, применяет специально разработанный интегральный «Индекс развития человеческого потенциала», который включает показатели продолжительности жизни, уровня образования (грамотность плюс численность обучающихся на второй и третьей ступенях образования) и приведенной стоимости реального ВВП на душу населения (в сопоставимых ценах).
Скандинавские исследователи для определения уровня социального неравенства используют следующие десять показателей: качество питания, здоровье и доступ к здравоохранению, занятость и условия труда, экономические ресурсы, знания и доступ к образованию, семейные и социальные отношения, жилье и услуги по месту жительства, развлечения и культура, безопасность жизни и имущества, политические ресурсы.
Неравенство в современном мире, отмечает Терборн, принимает многообразные формы и продуцируется различными процессами. Формы неравенства множественны, как и формы глобализации и глобальные процессы. Терборн выделяет четыре базовых механизма неравенства: дистанцирование, исключение, господство / подчинение и эксплуатация. Три наиболее важных, с его точки зрения, вида неравенства – биологическое, экзистенциальное и экономическое (ресурсное).
Биологическое (витальное) неравенство прежде всего выражается в разной продолжительности жизни и разном здоровье, но может относиться и к другим жизненно важным внешним обстоятельствам, а также к их распределению. До недавнего времени, пока не разразилась эпидемия СПИДа в Африке и не проявились последствия посткоммунистической травмы Восточной Европы, в течение всей второй половины ХХ в. элементарные человеческие возможности выживания постепенно выравнивались. Иными словами, глобальное биологическое и демографическое неравенство, или неравенство шансов на жизнь, постепенно сокращалось.
Экзистенциальное неравенство важно не только в моральном, но и в социальном, и в политическом отношениях. Оно не сводится к экзистенциальным различиям между индивидами, поскольку его можно разложить по категориям и институционализировать. Примерами этого вида неравенства являются расизм, сексизм, социальные иерархии на основании принадлежности к той или иной касте, классу, иной социальной общности и др. Экзистенциальное неравенство в целом увеличивалось на протяжении XIX–XX вв. по мере развития европейского империализма и колониализма, а также атлантического социал-дарвинизма. Даже после того, как работорговля оказалась под запретом и было отменено рабство, экзистенциальное неравенство, по Терборну, сохранилось. Победа над нацизмом дала новый импульс к движению в направлении экзистенциального равенства. Важной поддержкой этой тенденции явилось создание ООН.
Наконец, экономическое неравенство, которое, собственно говоря, и является основным предметом настоящего исследования, имеет отношение к распределению имеющих ценность в данной социальной среде ресурсов (например, земли, скота, образования, денег и пр.). Сюда же относится и возможность получения социальных благ. В качестве показателя для измерения уровня экономического неравенства обычно (хотя и не всегда) используется показатель, измеряемый долей ВВП на душу населения [7, с. 35].
На протяжении последних 200 лет уровень экономического неравенства между странами и внутри стран, измеряемый приходящейся на душу населения долей ВВП, произведенного в той или иной стране, неуклонно возрастал. Однако если измерять экономическое неравенство уровнем покупательной способности населения, то обнаружится, что в последней трети ХХ в. процесс экономического расслоения приостановился и распределение благосостояния как между странами, так и внутри стран стало более эгалитарным.
Если сравнивать между собой страны Северо-Атлантического региона (Западная Европа, США, Канада), то первая волна выравнивания уровней покупательной способности населения началась во времена Великой депрессии и продолжалась примерно до 1951 г. Затем пришла вторая волна (с 1960-х годов до 1975–1980 гг.), которую, в свою очередь, вновь сменил тренд к росту неравенства – притом, что динамика роста неравенства демонстрирует различные темпы в разных странах.
Распределение совокупного мирового дохода между странами, измеряемое в ВВП на душу населения, не обязательно совпадает с относительным распределением числа домохозяйств в той или другой стране. Сравнительные темпы развития между странами и внутри стран могут быть разными. С 1965 по 1992 г. неравенство между странами значительно увеличилось, в то время как неравенство внутри каждой отдельной страны демонстрировало тенденцию к сокращению [7, с. 36].
М. Лундберг, сотрудник Исследовательского отдела Всемирного банка, на основании собственных статистических оценок делает вывод, что никаких однозначных и универсальных тенденций в динамике социального и экономического неравенства в мире не выявлено. Где-то нищета растет, где-то сокращается – многое зависит от политики, которую проводит правительство той или иной страны. Только государства, проводя грамотную экономическую и социальную политику, в состоянии противостоять негативным тенденциям чрезмерной либерализации и создавать благоприятные условия для подключения большинства населения к активной экономической деятельности, способствовать росту занятости и обеспечивать социальную защиту граждан, полагает Лундберг [2].
Б. Миланович43, обобщая данные Всемирного банка по статистике доходов почти в 100 странах мира, в свою очередь считает, что существуют три метода приведения данных по отдельным странам к общему итогу [2].
Первый метод состоит в том, чтобы, исходя из среднего дохода каждой страны на душу населения, проследить, как меняются соотношения между странами по уровню доходов за два последних десятилетия, т.е. когда глобализация, как считается, шла особенно быстро. При таком подходе получается, что неравенство растет, так как среднедушевой доход в богатых странах имеет тенденцию расти в целом быстрее, чем в бедных.