Россия и мусульманский мир № 7 / 2016 - Страница 4

Сегодня Россия не по своей вине, если не учитывать намерение сохранить свой суверенитет, сталкивается с безжалостными махинациями исчезающей супердержавы и группировки ее ссорящихся вассалов, которые активно работают против благосостояния и безопасности своих стран. Французская комедия «Мистрали» и ее совершенно комические протагонисты являются прекрасным примером для этой ситуации. То же самое касается Германии и ее секретной службы, которая годами похищала немецкие промышленные секреты в интересах своего принципала – США. В то время как НАТО со своими ужасающими конфронтационными намерениями, конечно, является самой огромной головной болью в этой безумно опасной игре.

Таким образом, вероятность того, что Россия в ближайшем будущем сможет активно сотрудничать с важными европейскими лидерами, которые действительно независимы и могут себе позволить проводить сбалансированную и рациональную политику, почти нулевая. Поэтому неудивительно, что она держит двери на Восток открытыми «нараспашку».

Тем не менее кажется очевидным, что этот маршрут строго практический и не является идеологическим последствием, на которое надеются такие серьезные «акробаты ума», как Александр Дугин. После десятилетий духовного вакуума христианская Россия полностью восстановила православный храм – защитника верующих. То же самое можно наблюдать и в Китае, где, к большим опасениям правящей элиты, распространение христианства воистину чудесным образом сделало огромный прогресс за последние годы. Прогресс движется с такой большой скоростью, что сегодня в Китае католиков и протестантов больше, чем членов коммунистической партии, а именно – более 100 млн приверженцев. И их число растет. Такая ситуация, в сочетании с твердыми политическими намерениями со стороны двух стран, может предвещать благую весть также и для политически подчиненной и духовно ослабленной Западной Европы. В таком случае эта весть донесет до сердец недавние слова президента Путина: «<…> нас сейчас всеми силами пытаются убедить в том, что это и есть грамотная, взвешенная политика, которой мы должны бездумно и слепо подчиняться. Этого не будет. Если для ряда европейских стран национальная гордость – давно забытое понятие, а суверенитет – слишком большая роскошь, то для России реальный государственный суверенитет – абсолютно необходимое условие ее существования».

Центр цивилизационных и региональных исследований Института Африки РАН осуществляет исследовательскую программу «Исламистское движение в мировом политическом процессе: Идейные направления, организации, тенденции развития». В рамках этой программы, которая формально рассчитана на три года (2013–2016), готовится монографическое издание в нескольких томах под названием «Исламские радикальные движения на политической карте современного мира».

Основная задача проекта – дать по возможности полное представление о природе, деятельности, взаимоотношениях с властью и перспективах развития исламистских движений в максимально возможном числе государств, где радикальный ислам в том или ином виде проявляет общественно-политическую активность.

Предметом исследования являются процессы, порождающие радикальные учения и способствующие их воплощению в жизнь, цели и задачи радикальных организаций, их взаимоотношения с официальной властью и обществом. В центре внимания также взаимовлияние Запада, России, других субъектов мировой политики, с одной стороны, и исламских движений – с другой; возникновение на основе этих движений глобальных религиозно-политических организаций, их соперничество и воздействие на мусульманское общество, особенности взаимоотношений фундаменталистских и традиционных течений.

Проблематика феномена радикального ислама чрезвычайно разнообразна. Отчасти поэтому до сих пор нет и устоявшейся терминологии для его обозначения: используются такие определения, как исламизм, политический ислам, исламский фундаментализм, исламский терроризм, джихадизм, ваххабизм, салафизм, возрожденчество и т.д. Все они, так или иначе, выражают одну чрезвычайно характерную составляющую современного мирового политического процесса – широко распространённые и массовые, часто крайне агрессивные, в том числе и насильственные, движения, ставящие целью захват власти в соответствии с проектом создания всемирного исламского халифата.

Впервые в Новейшее время политический ислам заявил о себе в качестве проблемы мирового значения в ходе иранской революции 1978–1979 гг. Ускоренная европеизация экономической и культурной жизни в этой стране, осуществляемая шахской властью, встретила широкое общественное сопротивление, опиравшееся на исламские религиозные принципы, которые в короткий срок привели к власти духовно-религиозных лидеров иранского общества. События иранской исламской революции произвели большое впечатление во всем мире и вызвали всплеск религиозной активности, в особенности в тех исламских государствах, где есть заметный мусульманский этнический компонент.

Переломом в истории становления исламизма можно считать события 11 сентября 2001 г., когда в Нью-Йорке в результате террористических актов рухнули башни-близнецы Всемирного торгового центра. Официальные власти обвинили в захвате самолетов и атаке на здания исламских террористов, руководимых «Аль-Каидой», другие специалисты, тоже с аргументами в руках, утверждают, что это грандиозная провокация, организованная секретными службами США и Израиля10. Название «Аль-Каида» с того времени становится нарицательным для всех экстремистских исламских группировок. Вне зависимости от их идейного содержания оно превращается в символ, объединяющий исламский экстремизм, в миф, подобный призраку коммунизма, который «бродит по Европе». Об опасности, исходящей от исламских радикальных организаций, воплощаемых в «Аль-Каиде», заговорили во всем мире, ей посвящали первые страницы крупнейшие американские и западноевропейские издания, вездесущей «Аль-Каидой» пугали обывателя в странах «золотого миллиарда». Однако в результате арабской смуты в целом ряде стран в центре исламского мира под давлением местных салафитских сил рухнули национально ориентированные режимы, существовавшие десятилетиями, и на простор вырвались разнообразные исламистские группы, движения, ассоциации, вдохновлявшиеся различными учениями, в основном салафитскими. Так, в итоге рухнули, казалось бы, благополучные Ирак и Ливия, Сирия и Йемен превратились в арены ожесточенной борьбы между шиитами и суннитами, Египет пережил несколько смен власти и стал очень небезопасен для потенциальных туристов, которые то и дело становятся жертвами экстремистов, объявляющих себя «борцами за веру».

И наконец, апофеоз исламского радикализма, его наиболее массовое и бурное проявление – «Исламское государство», стремительно ворвавшееся в мировую политическую жизнь и ставшее центром притяжения для многих сотен и тысяч приверженцев идеи восстановления всемирного исламского халифата, каковую увидели они в нем. В несколько месяцев «Исламское государство» (которое именовали также «Исламским государством Ирака и Шамса», «Исламским государством Ирака и Леванта») выдвинулось на роль лидера всех исламистских движений. Этим оно вызвало ярость «Аль-Каиды», оказавшейся в тени ИГИЛ и «Талибана», на подконтрольных территориях которой оно осмелилось учинить террористический акт, как бы указав тем самым, кто здесь хозяин. ИГИЛ быстро превратилось в центр притяжения для многих мусульман Западной и Восточной Европы, России, стран Центральной Азии. Туда по «зову сердца» отправились «пламенные» моджахеды из США, Великобритании и Дагестана, Франции и Татарстана, Германии и Тюменской области, Ямало-Ненецкого автономного округа, не говоря уже о странах ислама. По подсчетам российского специалиста по Дагестану А. Ярлыкапова, только из Дагестана в ИГИЛ перебрались, иногда вместе с семьями, примерно 500 защитников веры, а всего из России – 2 тыс. человек.