Россия и мусульманский мир № 4 / 2017 - Страница 1

Целью данной статьи является исследование основных внешнеполитических гибридных возможностей российского общества и государства, а также гибридных угроз, которые управляются современной политической элитой. В политологическом дискурсе последних лет актуален концепт «гибридной войны» как конфликта акторов, использующих соотношение невоенных и военных методов в пропорции В. Парето – 80 : 20. Объем понятия «гибридная война» включает в себя следующие множества: боевые действия регулярных войск (с учетом последних военно-технических разработок); боевые действия «независимых акторов» (повстанцы, террористы); экономическое давление (отраслевые санкции, эмбарго, подрыв финансовой системы, транспортные барьеры); политическое давление (мобилизация оппозиции на протестные действия, дипломатическая изоляция, прессинг в международных организациях); социальное давление (активация внутренних групповых конфликтов, дезорганизация системы социального обеспечения); информационное давление СМИ (формирование образа врага, манипулирование историческим прошлым, размывание ценностного ядра мировоззрения). Можно предположить, что в отношении крупной ядерной державы, каковой является Россия, ведение широкомасштабной войны в современных условиях представляется маловероятным. На смену широкомасштабным войнам и потенциальной угрозе ядерного удара приходит «гибридная война».

Для целей исследования автор использует более широкий концепт «гибридные угрозы / гибридные возможности», которые наряду с собственно «гибридными войнами» охватывают явления, характеризующиеся такими терминами, как «цветные революции», «мягкая сила», «сепаратизм», «сырьевая зависимость». Гибридные угрозы рассматриваются как вероятность дисфункции различных систем общества и государства под влиянием внешнего воздействия невоенными средствами. Дисфункция является следствием целенаправленных действий зарубежных государственных и негосударственных акторов с целью изменения поведения российских государственных и негосударственных акторов в соответствии с интересами первых. Гибридные возможности – это гибридные угрозы государственных и негосударственных акторов, обращенные вовне с целью изменить поведение зарубежных государственных и негосударственных акторов в соответствии с интересами России.

Если применить плодотворный научный метод аналогии, то можно уподобить «гибридную войну» искусственному вирусу, созданному для целенаправленного внедрения в клетки (институты атакуемого государства) и их подрыва. Гибридные угрозы / гибридные возможности включают в себя анализ реакций организма (государственные и общественные институты) на попадание как искусственных, так и естественных вирусов посредством выработки иммунитета (когда институты справляются сами), вакцинации (когда государство активно защищает институты политическими средствами), карантина (когда вирусоносители изолируются от институтов). Следует отметить, что «искусственные вирусы» могут вызвать нежелательные для их создателей последствия. Например, радикальные движения «Талибан», «Аль-Каида», ИГИЛ (организация, запрещенная в РФ) вышли из-под контроля творцов и даже вступили с ними в противоборство. Не дожидаясь вторжения «искусственных вирусов» противника, государство может занять проактивную позицию и использовать свои гибридные возможности во внешнеполитической деятельности для достижения необходимых результатов. Сам процесс гибридизации можно рассматривать как естественную эволюцию всех сфер жизни, приводящую к появлению новых видов. Гибридизация вполне вписывается в процессы глобализации, информатизации, интеграции, а термин «глокализация» сам представляется лингвистическим гибридом.

Устойчивость социальных и государственных институтов России к гибридным угрозам, способность использовать гибридные возможности во многом зависит от количества, глубины, обостренности социальных, экономических, политических, культурных расколов российского общества (аналог иммунной системы). В любом обществе присутствуют дифференциация и стратификация групп, неравномерное распределение ресурсов, однако каждое общество по-своему адаптируется к существующим условиям. Гибридные угрозы имеют наибольшую вероятность реализоваться в обществе с обостренными расколами. Своеобразие расколов российского общества обусловлено как естественными факторами (полиэтничность, поликонфессиональность, большой размер территории, неравномерность обеспеченности природными ресурсами), так и производными факторами (большая дифференциация денежных доходов населения, различия в региональной политической культуре и др.).

Автор анализирует гибридные угрозы / гибридные возможности для трех коллективных субъектов, различающихся не только количественно, но качественно, – это российское общество, российское государство, российская политическая элита. Под российским обществом понимается совокупность всех жителей страны, которых объединяет цивилизационная матрица политических, экономических, социальных, культурных коммуникаций. Российское государство включает представителей институтов законодательной, исполнительной, судебной власти всех уровней. Политическая элита понимается как небольшая группа лиц, принимающая ключевые политические решения федерального масштаба. Коллективные субъекты, будучи сложносоставным явлением, в котором переплетены сотрудничество и соперничество, имеют определенную общность интересов, затрагиваемых гибридными возможностями и гибридными угрозами.

Актуальность проблематики гибридных угроз, и в частности «гибридных войн», обусловлена взаимными претензиями политиков, военных и ученых разных стран, которые рассматривают свои общества и государства как объекты воздействия со стороны оппонентов [Герасимов 2013; Карякин 2015: 237; Магда 2015: 4]. При этом, как правило, ответные или превентивные действия своей страны не анализируются в контексте «гибридной войны» и гибридной внешнеполитической возможности. Автор статьи рассматривает гибридные угрозы, возможности и войны как неотъемлемый элемент деятельности современных политических акторов всех стран. Такой подход, во-первых, позволяет избежать двойных стандартов, когда однопорядковые акции двух стран классифицируются как диаметральные противоположности, во-вторых, легализует гибридные угрозы, возможности и войны любой страны как объекты научного исследования.

Многоплановость гибридных концептов ведет к дискуссии о времени появления феномена в реальности. Безусловно, многие проявления гибридных угроз и войн можно найти в Древней и Новой истории: использование наемников, диверсии, партизанское движение, мятежи «пятой колонны», экономическая блокада, перекрытие транспортных коммуникаций, пропаганда и создание образа врага. Однако представляется разумным констатировать появление нового феномена именно в последние 20–25 лет, что связано с качественным развитием информационных технологий, переходом от массовых армий к профессиональным, интернационализацией экономических и социальных процессов. Осмысление нового феномена осуществляется военными экспертами (Ф. Хоффман, Ф. ван Каппен, М.С. Бонд, В.В. Герасимов), политологами и историками (Р.У. Гленн, М. ван Кревельд, Дж.С. Най, П.А. Цыганков, А.В. Соловьев, А.В. Манойло, Г.Ю. Филимонов, О.Г. Карпович, С.С. Сулакшин и др.), философами (Ж. Бодрийяр, Н. Хомский и др.). Именно в нулевых годах в политологическом дискурсе прочно утвердились концепты «гибридная война», «мягкая сила», «цветная революция», «социальная сеть».