Россия и мусульманский мир № 4 / 2013 - Страница 11

В условиях постсоветских сообществ Северного Кавказа этничность используется монократическими региональными элитами для легитимации своей власти, увеличения ресурсов влияния и полномочий. Этнополитическая мобилизация служит средством сплочения сообщества, подавления оппозиции, структурирования социально-политического пространства. Репрезентативное исследование (анкетный опрос 2007 г., проведенный преподавателями Ставропольского госуниверситета) показывает, что среди причин политизации этничности респонденты указывают: ухудшение социально-экономического положения в России (42,3%); рост безработицы (31,1%); ошибки в национальной политике (28,4%); ситуацию в Чечне (24,5%); предубежденность против некоторых народов (24,1%); миграцию из-за рубежа (23,4%); деятельность местных политиков (13,4%); выступления СМИ, провоцирующие межэтническую напряженность (11,5%); деятельность зарубежных стран (9,3%); деятельность федеральных политиков (9,2%); подъем этнического самосознания (7,2%). То есть в массовом сознании жителей Северного Кавказа причины этнических конфликтов связываются с общероссийскими факторами объективного характера. Вместе с тем треть респондентов согласны с установками конфликтогенного типа: «взаимодействие людей разных национальностей часто является источником неприятностей»; «взаимодействие местных жителей и мигрантов часто является источником неприятностей»; «испытываю напряженность, когда слышу вокруг себя чужую речь».

К этническим факторам конфликтогенности политических процессов на Северном Кавказе можно отнести: неурегулированность территориальных споров в регионе и неравномерное экономическое развитие российских территорий, влекущие за собой безработицу и бедность, массовую миграцию людей из менее благополучных в более благополучные российские мегаполисы; обостренное чувство несправедливости; идеологемы этнонационализма; слабая эффективность национальной политики на общероссийском и региональном уровнях и др. Этнополитическая мобилизация 1990-х годов сформировала в республиках Северного Кавказа региональные режимы, обладающие автономной структурой политических возможностей, ресурсами и стратегиями действия.

Р.Г. Абдулатипов характеризует место религии в современном российском обществе: «Религия (православная, ислам и другая) в России сегодня более, чем религия. Это и форма коллективной идеологии, средство не только духовной, но и политической мобилизации, которыми целый ряд социальных групп пытаются заполнить образовавшийся идеологический “вакуум” и занять место в политическом плюрализме, в социальной системе и в политических процессах, происходящих в стране». В ходе возрождения религии протекают сложные и противоречивые процессы модернизации, появляются движения радикальной направленности, которые «не только подпитывают негативизм в отношениях славянских и неславянских народов с представляющими их политическими структурами, но и, укрепляя этнонационализм отдельных групп, провоцируют внутриконфессиональные конфликты». Социальное неравенство, бедность, модернизация, подвергающая испытаниям традиционные политические системы, – основные причины, детерминирующие радикальные и экстремистские тенденции, подогреваемые в том числе и теми силами, которые уже взорвали Югославию, Ирак, Ливию, Египет, терзают Сирию.

В религии заложена идея исключительности, основанная на доктринальных расхождениях, что не исключает межконфессионального диалога и сотрудничества. Конфессиональная культура обладает большим миротворческим потенциалом, который может быть использован для достижения общественного согласия. Для этнических групп, составляющих большинство мусульман, конфессиональная самоидентификация является частью групповой самоидентификации. Поэтому трудно отделить этнический и конфессиональный факторы политических процессов, используется термин «этноконфессиональные».

В частности, роль мусульман в постсоветском обществе значительно выросла: в 1988 г. в СССР действовали 402 мечети, а на 1 января 2002 г. в РФ зарегистрировано 3186 мусульманских объединений, 2734 мечети и 106 учреждений мусульманского духовного образования. Население Северного Кавказа отличает наибольший процент мусульман среди регионов Российской Федерации (42,9%). Здесь проживают большинство этнических групп, традиционно исламских: аварцы, адыгейцы, балкарцы, даргинцы, ингуши, чеченцы, кабардинцы, карачаевцы, кумыки, лакцы, лезгины и др. Значимость ислама для этих народов очень высока. Центром возрождения ислама на Северном Кавказе стал Дагестан. Стремительность возрождения можно видеть по росту числа мечетей: в 1988 г. в Дагестане было 27 действующих мечетей, в 1992 г. – 800, в 2001 г. – 1585 (в том числе 917 соборных) и 1820 мечетных общин.

В республиках Северного Кавказа ислам используется как ядро политической идеологии, региональной идентичности, этнического самосознания и т.д. Возрождение в рамках исламских ценностей стало частью политической культуры многих народов Северного Кавказа, частью их психологии и образа жизни. Если для западных стран ислам ассоциируется только с угрозой и экстремизмом, то в нашей стране есть многовековой опыт мирного сосуществования и сотрудничества народов, исповедующих различные религии. Как отмечал В.В. Путин, «варварству, стремлению разжечь конфликт цивилизаций и религий мы обязаны противопоставить духовность и терпимость. Россия всегда была страной самобытных национальных культур и верований. Россия соединяла и соединяет народы Европы и Азии, православие и ислам, буддизм и иудаизм. Именно в этом богатство и духовная сила России».

На Северном Кавказе конфессиональный фактор может превратиться в разделяющий фактор исламского ареала, все больше отходящего к восточной цивилизации, и православного, отходящего по мере глобализации к западному миру. Вместе с тем данный фактор может стать интегрирующим общество. Важно противопоставить мифу о глобальной исламской угрозе сотрудничество конфессий в борьбе с терроризмом и экстремизмом. Религии сами по себе не могут быть «хорошими» или «плохими», их могут использовать акторы политики в деструктивных целях.

С ранних этапов утверждения ислама на Кавказе большую роль играли суфийские направления, являющиеся мистическими учениями. Первоначально распространение в регионе получила накшбандийская версия суфизма. Но во времена Кавказской войны появилось новое течение – суфизм кадирийского толка. Основателем его стал чеченец Кунта-Хаджи Кишиев, учение которого отрицало газават и во многом было направлено на утверждение мира и братства. Шамиль объявил учение Кунта-Хаджи противоречащим основам ислама как по практике, так и по идеологии, и подверг преследованию.

В конце XIX в. из двух основных суфийских братств (тарикатов) – накшбандия и кадирийа выделилось несколько ветвей (вирдов), отличавшихся ритуальной практикой. Тарикатный ислам не догматичен и ассимилировал местные обычаи. Поэтому с повышением значимости течений, придерживавшихся «чистого ислама», стали нарастать призывы отказаться от «напластований», внесенных в ислам суфизмом. Эти расхождения резко ухудшили конфессиональную обстановку и стали выливаться в столкновения между последователями традиционалистских братств и исламскими радикалами, называемыми «ваххабитами» по имени Мухаммада ибн Абд ал-Ваххаба (многие современные радикалы не приемлют этого названия и считают его оскорбительным). В научном исламоведении преобладает употребление термина «салафизм».

Сущность радикализма – в абсолютизации догматов и нетерпимости к другим учениям. Деятельность радикальных групп не соответствует принципам ислама и его духу и чаще всего распространяется среди беднейших слоев населения, из которых рекрутируются силы, используемые в противоправных политических целях. Его возникновению способствует маргинальное сознание интеллигенции, теряющей почву в условиях наступления глобалистских ценностей. Радикалы ориентируют мусульман на перманентный джихад, понимаемый как «священная война». Но арабское слово «джихад» переводится как «усилие, которое не обязательно должно быть направлено на войну с неверными». Оно также нацелено на духовное, интеллектуальное совершенствование личности.