Россия и мусульманский мир № 2 / 2017 - Страница 5

Такие силы стремятся навязать в ряде случаев собственное понимание проблемы религиозного экстремизма, заведомо, как правило, ангажированное.

Большинство граждан России в наибольшей степени в качестве потенциальных экстремистов воспринимают приверженцев ислама под воздействием военных конфликтов на Северном Кавказе и террористических актов в российских городах, связанных с адептами так называемого «радикального ислама».

Следует отметить и то, что в массовом сознании россиян по степени общественной опасности на первом месте представители деструктивных религиозных течений, как правило, зарубежного происхождения, в практической деятельности которых проявляются физическое и психологическое насилие, мошенничество. Однако приверженцы различных религий и мировоззрений в абсолютном большинстве не воспринимают иноверцев в качестве потенциальных экстремистов, что открывает путь к их конструктивному взаимодействию.

Межрелигиозный совет России принял инициированное ДУМ РФ заявление в связи c событиями на Ближнем Востоке и их освещением. Представители всех общин, входящих в Межрелигиозный совет России, обратились к средствам массовой информации с просьбой при освещении событий с участием представителей запрещенных террористических и экстремистских организаций сопровождать свои информационные материалы необходимым в таком случае упоминанием о факте действующего запрета. На наш взгляд, социально ответственные СМИ способны отличать организации религиозные от организаций, использующих религию для собственной легитимации и подвергающих геноциду тысячи невинных христиан, мусульман-суннитов и шиитов на территории Сирии и Ирака, что не может быть оправдано ни с какой религиозной точки зрения9.

На территории современной России ислам насчитывает более чем 1400-летнюю историю. Мусульмане на протяжении всей российской истории рядом с православными христианами жили исключительно мирно, для нашего религиозного менталитета было характерно отсутствие религиозного радикализма – даже в условиях отсутствия нормальных условий для исповедания веры.

Российские мусульмане всегда с честью исполняли свои гражданские обязанности, оставаясь приверженцами своей веры.

Сегодня мы живем в светском государстве, Конституция Российской Федерации гарантирует нам свободу вероисповедания, свободу частной жизни и общественной деятельности в соответствии с исламскими убеждениями. Следует отметить и то, что в России мусульмане имеют все возможности гораздо больше, чем во многих мусульманских странах, жить в соответствии с канонами ислама. Мы – россияне, и одновременно мы – часть мирового мусульманского сообщества.

В мусульманских странах для понимания положения современного мира проблемы образования носят ключевой характер. Страны зоны традиционного распространения ислама не только самые молодые, но и сохраняют серьезные проблемы в сфере образования и грамотности, а государства Западной Европы и США бросают им исторический вызов.

И для России, которая в силу истории и географического положения находится между христианским Западом и исламским Востоком, эти вопросы актуальны.

Беззащитными перед духовной агрессией новых религиозных движений делает людей отсутствие достаточных знаний вероучений своей религии и четкой мировоззренческой позиции. Со стороны новых религиозных движений миссионерство и прозелитизм широко используются как средство целенаправленной политики разрушения духовного пространства российской цивилизации антироссийскими силами. И направлена она против традиционных российских религий. Следовательно, это может вызывать, в свою очередь, ответное противодействие религиозного большинства, приобретая иногда крайние формы политического поведения.

В деятельности экстремистских организаций использование легальных политических тактик делает их более эффективными в долгосрочной перспективе. Действующие на территории России деструктивные религиозные организации получают от иностранных фондов, различных экстремистских центров значительную финансовую, методическую и информационную помощь и широко используют финансовые возможности «теневой» экономики.

Необходимо отметить и то, что отсутствие должной молодежной политики, обучение молодых граждан России в иностранных религиозных образовательных заведениях по учебным программам, которые не соответствуют традиционным религиозным конфессиям, делают уязвимой политику противодействия религиозному экстремизму.

На основе сравнительного анализа общественно-политической ситуации в определенных регионах страны видно, что политические импликации религиозных отношений напрямую зависят от деятельности институтов государственной власти. От уровня доверия населения к деятельности органов государственной власти зависит эффективность политики противодействия религиозному экстремизму. Деятельность деструктивных религиозных организаций радикального толка представляется более опасной в политических и духовных проекциях, прежде всего нетрадиционных религиозных движений.

Как отмечает Ш.Р. Кашаф, сегодня РПЦ, занимающая доминирующее положение среди других российских институционализированных конфессий, все больше и больше входит в политический процесс на положении субъекта политического целеполагания, гораздо отчетливее и масштабнее иных артикулирует свою позицию в публичной сфере.

Традиционный ислам в России, который не располагает жестко институционализированной иерархичной структурой, в последние годы тоже выражает свою обеспокоенность выявляющейся в крайне обостренной форме проблемой поиска путей сохранения собственной национальной, религиозной идентичности и традиционных социальных институтов. И голос лидеров мусульманского сообщества все чаще звучит в унисон с позицией православных иерархов10.

Как отмечает Ф. Лукьянов, наиболее яростные адепты лет 20 назад предрекали, что глобализация не уничтожает государства, однако она делает их границы проницаемыми, а общества – подверженными самым разным импульсам и влияниям. Неконтролируемый обмен информацией, массовое перемещение людей – норма, и никакими мерами их не остановить. Это пугает граждан, которые начинают опасаться за свою идентичность в широком понимании – культурную, национальную, социальную. И в качестве гарантии сохранения или обретения идентичности зачастую выступают религии как стабильные явления, пережившие века11.

Современный Запад крайне секуляризован и в условиях размывания критериев и идентификаций не может опираться на традиционную религию, христианство. Самое главное ее место занимает либеральное понимание механизмов функционирования общества, когда святыней и догмой выступает свобода самовыражения. Она же ведет к столкновению с любыми формами традиционализма, будь то исламские, католические или православные. То есть водораздел проходит не между исламом и христианством, а между консервативной традицией и ее либеральным отрицанием. И каждая из сторон этого противостояния склонна вести себя все более напористо и догматично.

Своего рода отражением интересов определенных сил в мире, которые после периода «холодной войны» стремятся к обеспечению в мире лидирующего положения одной из мировых цивилизаций, является теория С. Хантингтона12. Однако на современном этапе с учетом стоящих перед человечеством глобальных проблем, связанных с демографией, использованием ресурсов, экологией, наличием ядерного оружия, мир как никогда нуждается в единстве и сплоченности, совместных действиях всех народов и стран. И одностороннее стремление в такой обстановке одной или нескольких стран или отдельно взятой цивилизации к достижению мирового лидерства и навязыванию однополюсной мировой системы безусловно может привести к катастрофическим последствиям.

Ответом на предложенную С. Хантингтоном концепцию «Столкновения цивилизаций» можно считать теорию «Диалог цивилизаций» президента М. Хатами, которая соответствует глобальным реалиям современного мира. В нескольких своих выступлениях и в своей речи на 53-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН М. Хатами обратился к народам мира с предложением покончить с военной конфронтацией и насилием в мировой политике и войти в третье тысячелетие, приняв концепцию мирного, взаимообогащающего межцивилизационного диалога13.