Россия и мусульманский мир № 2 / 2016 - Страница 9

Характерной чертой религиозной ситуации в постсоветском Татарстане является наличие мессианских устремлений. Вот как выражает эту идею В. Якупов: «Мне хотелось бы, чтобы наша интеллигенция и руководящая прослойка осознали, что необходимо сохранять и развивать наш татарский вариант ислама. У нас, я бы сказал, пока монополия на этот подлинный коранический дух ислама. Но он разъедается буквализмом. Это наше духовное сокровище, и на нас лежит большая ответственность. Этот положительный опыт может быть тиражирован во всем мире, особенно в Европе. Наши предки сохранили этот пророческий дух, и весь мир будет постепенно идти к этому» [20].

Это позволяет говорить о сильном влиянии идей национализма, в том числе среди татарских религиозных деятелей. По мнению В. Якупова, «это уникальный случай сохранения ислама в условиях жестокой многовековой христианской оккупации и насильственного крещения. Значит, есть в исповедуемом татарами исламе что-то настоящее, базисное, близкое к пророческому идеалу, что делает его настолько устойчивым, несмотря на отдаленность от центров исламской цивилизации. Отсутствие отступлений, сколько-нибудь значительных ересей, тяготение к умеренному, наиболее адекватному пониманию ислама и удивительно, и, на первый взгляд, необъяснимо» [18].

Таким образом, в традиционалистском дискурсе мы наблюдаем феномен этнизации религии. Но эти утверждения Якупова также свидетельствуют о том, что идеологи татарского традиционализма не стремятся распространить его только на татарский народ, но считают, что татарский ислам может служить идеологической основой для остального мира. Стоит отметить, что феномен этнизации религии у татар появился отнюдь не в советский период, а в дореволюционную эпоху, и восходит к пантюркистскому движению [9, с. 405].

Этнизация религии является ключевой тенденцией татарского традиционализма. Происходит апелляция не к универсальному исламу, а осуществляется привязка ислама к региону. В связи с этим все другие исламские течения в рамках этого дискурса представляются ложными, подвергаясь жесткой критике. «Ислам в заграничной упаковке (ваххабитско-салафитской, таблигитской, нурсистской) не так безобиден, так как эти молодые адепты начинают идентифицировать себя как часть этих обществ, становятся их патриотами, для них Россия и Татарстан – это, по сути, враги, территории для экспансии, не более того, это человеческий материал, который необходимо обработать» [19, с. 28]. В. Якупов утверждает: «Меня восхищает чистота татарского ислама. За границей – там новшество на новшестве» [21, с. 509]. Особо достается «арабскому» исламу, который определяется как «ваххабитско-салафитский». Утверждается мысль, что некорректно выдавать национальные проблемы арабских племен за общеисламские [19, с. 29].

Идентичную мысль мы уже неоднократно встречали при рассмотрении других дискурсов. Якупов пишет о необходимости разделять националистическое в арабизме и собственно мусульманское [24, с. 114]. Между тем данный тезис входит в противоречие с апологетикой татарского традиционного ислама, представляемого самым «чистым», и утверждением, что он в перспективе может распространиться на весь мир. Таким образом, в татарском традиционалистском дискурсе мы видим и феномен этнизации религии и феномен мессианства, то, что по выражению М. Эпштейна, составляет «романтику охранительного национализма и мессианских упований». Концепция М. Эпштейна довольно точно описывает специфику религиозной ситуации в российском обществе после распада Советского Союза. Она позволяет проанализировать религиозную сферу татарского народа, поскольку он является неразрывной частью российского общества.

Проанализировав татарский религиозный дискурс, мы можем заключить, что в постсоветский период так и не была выработана концепция татарского традиционного ислама. Вместо этого татарские религиозные деятели активно прибегали к мифологизации, использовали исторические сюжеты, дабы в какой-то степени компенсировать отсутствие внятной концепции татарского религиозного возрождения. Религиозное сознание в значительной степени было подвержено этнизации. Все это объясняется феноменом «бедной религии».

Религиозная идентичность татарского народа к постсоветскому периоду находилась в деформированном виде, поэтому неудивительна тесная связь религиозной и этнической идентичности. Татарские религиозные деятели в постсоветский период не пришли к осознанию того, что религиозное возрождение возможно только при помощи других мусульманских обществ, поскольку татарский традиционный ислам – это живая традиция, которая у татар была уничтожена в советское время.

1. Алексеев И. В поисках «хорошего ислама» // Ab Imperio. – 2004. – № 3. – С. 409–412.

2. Воробьева М.В. Религия и религиозность в современной России // Религиоведение. – 2006. – № 2. – С. 21–31.

3. Гараев Д.М. Ислам силен своими горизонтальными связями. [Электронный ресурс] Режим доступа: открытый. URL: http://www.info-islam.ru/ intervyu/?i D=15674&forprint (Дата обращения 15.07.2011.)

4. Гараева Н. К проблеме распространения ислама на территории России // Ислам и мусульманская культура в Среднем Поволжье: история и современность. – Казань, 2006. – С. 6–22.

5. Исхаков Д.М. К вопросу о концепции национальной истории татар // Национальная история татар: теоретико-методологическое введение. – Казань, 2009. – С. –18.

6. Исхаков Д.М. Новые концептуальные подходы к национальной истории татар // Звезда Поволжья. – 2008. – № 28. – 17–23 августа.

7. Карибуллин А.А. Ризаетдин Фахретдин и Зайнулла Расулев: К проблеме осмысления «суфизма» – религиозно-философского учения в исламе // Религиоведение. – 2014. –№ 3. – С. 133–139.

8. Кемпер М. Суфии и ученые в Татарстане и Башкортостане. Исламский дискурс под русским господством. – Казань, 2008. – 675 с.

9. Миллер А. Российская империя, ориентализм и процессы формирования наций в Поволжье // Ab Imperio. – 2003. – № 3. – С. 393–406.

10. Мотаххари М. Западный национализм и понятие национальности в исламе // Минбар 1 (5). – Казань: Российский исламский университет, Институт истории АН РТ, 2010. – С. 52–73.

11. Саетов И. Исламская традиция и традиционный ислам // Etatar.ru: татарская деловая газета. [Электронный ресурс] Режим доступа: открытый. URL: http://etatar.ru/top/43546 (Дата обращения 15.08.2012.)

12. Татары. Серия «Народы и культуры» / Отв. ред. Р.К. Уразманова, С.В. Чешко. – М.: Наука, 2001. – 583 с.

13. Усманов М.А. Татарские исторические источники XVII–XVIII вв. – Казань: Изд-во Казанского ГУ, 1972. – 223 с.

14. Франк А.Дж. Исламская историография и «булгарская» идентичность у татар и башкир в России. – Казань, 2008. – 266 с.

15. Фрингс А. Реформа письменности в Татарстане и культурная память // Ab Imperio. – 2004. – № 3. – С. 175–210.

16. Хизриева Г. «Ислам», «мусульмане», «государство» в российском исламоведении // Ab Imperio. – 2004. – № 3. – С. 413–438.

17. Эпштейн М.Н. Постатеизм, или Бедная религия. [Электронный ресурс] Режим доступа: открытый. URL: http://magazines.russ.ru/october/1996/9/epsh.html (Дата обращения 12.06.2011.)

18. Якупов В. Ислам и традиции. Сайт Русский архипелаг: сетевой проект «Русского мира». [Электронный ресурс] Режим доступа: открытый. URL: http://www.archipelag.ru/ru_mir/religio/beginning/tradition/ (Дата обращения 15.02.2012.)

19. Якупов В.М. К Пророческому Исламу. – Казань: Иман, 2006. – 454 с.

20. Якупов В. Необходимость формирования позитивного имиджа татар в умме // Звезда Поволжья. 2008. 31 октября – 12 ноября.

21. Якупов В.М. Ориентир – Америка! // Татарский век глазами национальной элиты.100 выдающихся татар / А.Б. Абсалямова, М.А. Абсалямова, А.М. Ахунов и др.; под ред. С.Н. Бессчетновой, Р.З. Галямова. – Казань: Парадигма, 2005. – 656 с.

22. Якупов В.М. Татарское «богоискательство» и пророческий ислам. – Казань: Иман, 2003. – 52 с.