Россия и мусульманский мир № 2 / 2014 - Страница 1

Исследования элит традиционно выступают фокусом изучения политических процессов на постсоветском пространстве. Обычно предметом рассмотрения являются структурно-функциональные характеристики или персональный состав властных групп. Доминирование структурно-функциональных дискурсов в изучении российских элит и востребованность этой очевидно актуальной оптики в прикладном плане оставляли «за кадром» глубинные пласты смысложизненных ориентациий и базовых мотивационных установок властных групп. Решение значительного числа «структурно-функциональных» исследовательских задач актуализирует рассмотрение этих фундаментальных характеристик, поскольку именно они определяют феноменологию политического поведения – управленческие стратегии, стили лидерства и принятия решений, оси кристаллизации субэлитных сообществ, модели внутриэлитных отношений и взаимодействий по оси «элиты – массы». Или, говоря языком Аристотеля, понимание физики процесса ставит на повестку метафизические задачи. Рассмотрению исторического контекста изменения качеств элитных групп и мотивов поведения российских политиков современной генерации посвящена данная статья.

Наиболее обсуждаемый концепт в постсоветском дискурсе и одновременно лакмусовая бумажка качества человеческого потенциала постсоветских элит последних лет – это концепт модернизации. Впрочем, на постсоветском пространстве модернизация стала феноменом скорее сознания, чем бытия. В качестве причин неудач модернизации на постсоветском пространстве называются структурные проблемы экономики, финансовый кризис и даже природно-климатические катаклизмы. Однако, на наш взгляд, причины неудач модернизационных проектов на постсоветском пространстве во многом определены слабостью модернизационных ценностей и установок в структуре мотивационных характеристик элит, т.е. специфическими характеристиками именно человеческого капитала элит. Базовые установки последних во многом определили конфигурацию конкретных проявлений неэффективности систем государственного управления на постсоветском пространстве. Речь идет о специфике рекрутинга и ротации административно-политической бюрократии (практически повсеместное доминирование патрон-клиентных отношений и доминирование клановой матрицы в формировании элит, нивелировка меритократических принципов, фактическое отсутствие концептуально выстроенной системы подготовки кадров, непропорционально высокое влияние партикулярных интересов по отношению к государственным, не-оптимальность отношений управленческой бюрократии с крупным бизнесом, высокая степень внутриэлитной конфликтности и др.). Особо негативную роль играют патрон-клиентные отношения в процессах рекрутинга элит. Несмотря на амбивалентность данного феномена (об этом свидетельствует, например, опыт Сингапура, где патрон-клиентные связи бизнеса и бюрократии не помешали модернизации), на постсоветском пространстве клиентелизм выступает деформирующим фактором. В чем истоки модернизационной слабости постсоветских элит?

Полагаем, что помимо конкретно-управленческих измерений проблема слабости модернизационных мотиваций элит имеет и исторические измерения. В чем они?

Пролить свет на данную проблему могут помочь положения теории этногенеза Л.Г. Гумилёва, и прежде всего ключевое положение этой теории – идея стадиальности изменений социальных групп и их лидеров, об изменяющемся характере вклада социальных акторов в историко-политический процесс, о преходящем характере взлетов и падений отдельных индивидуумов и целых народов.

Попытки найти объяснение неравномерности исторического развития, связав эту стадиальность с качеством человеческого измерения исторического процесса, побудили Л.Н. Гумилёва предложить понятие пассионарности как русскоязычный эквивалент термина drive. Он был призван определить кумулятивный результат действия этнологических, географических и исторических детерминант как «фактор икс», приводящий в движение народы1: «Пассионарность – это способность и стремление к изменению окружения»2. Рассматривая примеры известных пассионариев – Александра Македонского, Наполеона, Люция Корнелия Суллы, Жанны д’Арк, Яна Гуса, протопопа Аввакума, – Л.Н. Гумилёв показал, что дело не в личном «героизме», а в создании этнической доминанты, которая организует пассионарность системы и направляет ее к намеченной цели3: «Работа, выполняемая этническим коллективом, прямо пропорциональна уровню пассионарного напряжения»4; «Не отдельные пассионарии делают великие дела, а тот общий настрой, который можно назвать уровнем пассионарности»5.

В рамках данной методологической гипотезы находит разрешение дилемма «герой или массы» в качестве субъекта политического действия. Ключевая роль в истории принадлежит, несомненно, выдающимся личностям, однако из этого следует не игнорирование роли масштабных социальных групп, а констатация их опосредованного участия: большое сообщество становится субъектом благодаря своей избыточной энергетике (пассионарности), что проявляется в выдвижении крупных исторических деятелей, призванных и способных к реализации масштабных исторических задач. Со всей определенностью можно констатировать глубинную связь между сообществом в целом6 и масштабом лидеров. Причем порой энергичные социальные движения возникают из-за незначительных поводов, просто давая выход плещущей через край энергии молодого этноса: «Способ поддержания целостности системы зависит от эпохи, точнее от фазы этногенеза. В молодых системах элементы контактируют весьма напряженно… страстно, что и вызывает столкновения. Часто кровавые распри не несут ни идейного, ни классового смысла, происходя в пределах одного социального слоя»7.

Концепция этногенеза Л.Н. Гумилёва стала развитием имевших место в более ранних памятниках социальной философии попыток понять природу энергии, лежавшей в основе поступков выдающихся личностей и целых народов. В частности, Г.В.Ф. Гегель писал в «Философии истории»: «…ничто великое в мире не совершалось без страсти». Немало страниц рассмотрению роли индивидуальных страстей в развитии исторического процесса, в том числе включая самые низменные страсти, как «алчное стремление к богатству», приведшее к возникновению антагонистической социально-классовой структуры общества, посвятил Ф. Энгельс в известной работе о происхождении семьи, частной собственности и государства. Известный французский историк О. Тьерри оставил описание наблюдавшихся в истории мощных общественных движений, ведомых мощной энергией, не всегда осознаваемой: «Народные массы, когда они приходят в движение, не отдают себе отчета в той силе, которая их толкает. Они идут, движимые инстинктом, и продвигаются к цели, не пытаясь ее точно определить. Если судить поверхностно, то можно подумать, что они слепо следуют частным интересам какого-нибудь вождя, имя которого только и остается в истории. Но эти имена получают известность только потому, что они служат центром притяжения для большого количества людей…» (Тьерри О. Избранные сочинения. – М., 1937. С. 255).