Россия и мусульманский мир № 11 / 2014 - Страница 8
Оценки специалистов находят свое подтверждение в дискурс-анализе корпуса рассмотренных нами публичных выступлений акторов мусульманского сообщества России, ответственно принимающих на себя сложную часть проекта конструирования общероссийских смыслов политики национальной идентичности.
Так, председатель Совета муфтиев России Р. Гайнутдин, являющийся «ключевой фигурой в деле обеспечения взаимоотношений между Кремлем и мусульманским сообществом России»38, вкладывает в действо крымско-российского воссоединения глубочайший, божественный смысл: «Всевышний распорядился таким образом, что Крым вошёл в состав Российской Федерации, в связи с чем крымско-татарская нация вливается в двадцатимиллионную умму России»39.
Реестр аргументаций дискурса президента Татарстана Р.М. Минниханова, позиционирующего себя на крымской переговорной площадке в качестве «представителя Российской Федерации, субъекта Российской Федерации», редуцируется до репрезентации политических, экономических и социокультурных преимуществ федеративного союза «одной из продвинутых республик» с Россией, приемлемости татарстанского опыта в выстраивании отношений крымско-татарского народа с российским обществом и властью в рамках единого государства40.
Важным критерием эффективности взаимодействия дискурс-коммуникативных аттракторов с активом крымских татар-мусульман и российским руководством, бесспорно, является оперативное принятие государственными органами России целого ряда позитивных мер, направленных на поддержку крымско-татарского народа. Его скорейшей интеграции в принимающее сообщество будут способствовать политические и законодательные решения для завершения процесса реабилитации крымских татар. Принципиально значимым в этом смысле воспринимается Указ Президента РФ от 21 апреля 2014 г. № 268 «О мерах по реабилитации армянского, болгарского, греческого, крымско-татарского и немецкого народов и государственной поддержке их возрождения и развития», а также решение российских властей, затрагивающее одно из фундаментальных оснований национальной идентичности – язык, без которого невозможно развивать высокую (по Геллнеру) культуру. Конструировать национальную идентичность «новых россиян» в Крыму отныне смогут на равных правах русский, украинский и крымско-татарский язык41, получившие статус государственных на территории нового субъекта Федерации. Закрепление де-юре государственного трилингвизма в его пределах, безусловно, создает необходимую базу для формирования общероссийской государственно-гражданской идентичности.
Таким образом, участвуя в дискурсивных практиках и структурах, мусульманские акторы оказываются включенными в формирование идеологии национального развития России, конструирования паттернов национальной идентификации новых членов политического сообщества, для которых после крымского плебисцита радикально изменяется многое – национально-государственная идентичность, территориальные, корпоральные и семантические границы. Сами же элиты мусульманского сообщества России, организуя в Крыму публичные коммуникации акторов конструирования национальной идентичности – сообразно принятым в своей символической группе ценностно-идентификационным основаниям, а также социокультурному и политическому контексту – действуют в интересах российской нации, формирующейся в новых границах политического сообщества.
Как нам представляется, процесс вхождения РК в РФ может дополнительно повлиять на смягчение условий натурализации русскоязычных этнических мусульман из постсоветских республик, включая государства Центральной Азии. Это произойдет в случае принятия российскими властями законопроекта об упрощенном порядке предоставления гражданства РФ жителям СНГ. И такая инициатива вполне ожидаема в рамках содействия реализации концепции государственной миграционной политики страны на 2012–2015 гг., особенно заглядывая в перспективу создаваемого с 1 января 2015 г. Евразийского экономического союза.
Притом что культурный поток, как считают некоторые специалисты, может быть организован по-разному и даже может быть повернут вспять, «если для этого есть достаточные аргументы и ресурсы»42, все же процесс гражданской интеграции крымских мусульман в принимающее российское сообщество не обещает быть простым, учитывая состоявшиеся заявления руководителей Меджлиса, высшего полномочного представительно-исполнительного органа крымско-татарского народа в период между сессиями Курултая, о признании крымских татар в качестве субъекта принятия решений, «тем более тех, которые касаются их развития и развития их родины»43. Хотя здесь, на наш взгляд, есть прочная почва для взаимопонимания с российской властью, осознающей как факт прошлого «то время, когда готовые модели жизнеустройства можно было устанавливать в другом государстве, просто как компьютерную программу»44.
Напомним, как развивая эту свою мысль на заседании международного клуба «Валдай» в сентябре 2013 г., В.В. Путин ясно давал понять, что политическое руководство страны осознает невозможность в современных условиях навязывания сверху идентичности, национальной идеи, строящихся на основе идеологической монополии. «Такая конструкция неустойчива и очень уязвима, мы знаем это по собственному опыту, она не имеет будущего в современном мире», – подчеркнул он45. Примечательно, что выступление президента состоялось перед собранием известных экспертов, специализирующихся на изучении внешней и внутренней политики России, почти за пять месяцев до февральских 2014 г. событий на Украине, приведших к антиконституционному перевороту и вооруженному захвату власти, и за шесть – до референдума, воссоединившего Крым с Россией.
Еще одна «болевая точка» – структура и функционирование гибридной идентичности мусульман Крыма, поскольку за годы постсоветской независимости Украины их социокультурная идентичность и политическое самосознание претерпели серьезные трансформации. Так, большая часть репатриантов, недавно возвратившихся на историческую родину после депортации и чья «сеть мусульманских общин охватила практически все населенные пункты с компактным проживанием крымских татар»46, сегодня находится в двояком положении. С одной стороны, ситуация внешне напоминает переживаемую европейскими мусульманами-иммигрантами, а с другой стороны, с позиции собственного восприятия, она «существенно отличается, поскольку очень важным моментом для идентичности крымских татар является понимание себя как коренного населения полуострова»47. Цитируемая выше оценка авторов работы «Исламская идентичность в Украине», судя по большинству других актуальных источников, вполне коррелируется с современным взглядом экспертов на происходящее в Крымской Республике. Вот почему с присоединением КР к России последняя должна быть столь же последовательной и решительной в борьбе с исламофобскими настроениями и актами вандализма по отношению к святым местам, мечетям и мусульманским общинам в Крыму, не оставшимися незамеченными ОИК48. А также с представлениями об исламе как о неисконной религии, превалировавшими в украинском обществе, «что отражается в медиа-дискурсе и сказывается на отношениях государственных органов с исламскими организациями»49.
Не следует забывать, что тема мусульман, как подчиненного этноконфессионального меньшинства, в целом далеко еще не исчерпала себя ни в публичном пространстве Крыма, ни в России, вплетая в них реминисценции мусульманского прошлого. В российском дискурсе она постоянно эксплицируется формулировкой «ислам – это религия не пришельцев, не мигрантов, а коренных россиян»50, а также требованием главы Совета муфтиев России муфтия шейха Р. Гайнутдина к Российской Федерации «наконец полностью легитимизировать и, так сказать, “прописать” свою мусульманскую составляющую»51. Нарратив об автохтонных мусульманах как протосообществе будущей России присутствует и в публичных выступлениях исламских лидеров Башкортостана. Так, председатель Центрального духовного управления мусульман (ЦДУМ) России Т. Таджуддин во время торжественного богослужения в Уфимской Соборной мечети 8 декабря 2008 г. по случаю мусульманского праздника Курбан-байрам (Аид-аль-Адха), транслировавшегося на аудиторию телезрителей общероссийского «Первого канала», подчеркнул: «В России 20 млн мусульман. Мы тут жили, и живём давно, когда ещё Киевская Русь была»52.