Россия и Европа – поддавки с Пугачевым - Страница 9

Пришлось долго их убеждать, ссылаясь на телефон, на мой опыт. Я, не особо отклоняясь от истины, рассказал, что у меня был такой аппарат, который пришлось бросить в стране далёкой. Сам аппарат делал не я, потому и не могу сразу его собрать. Но, мы с Володей помним основное устройство радио, что не помним, придётся искать самим. Главное, мастера поверили мне, авторитет Владимира Анатольевича для механиков был непререкаем. Пока мастера пытались изготавливать первые диоды и триоды, мы с Вовкой вспоминали теорию. Трудное это дело, доложу вам, выводить самому половину формул и расчётов радиодела. Не легче, оказалось, отойти от формул с чёткими размерностями, омами, вольтами и прочими амперами, в мир первопроходцев. Туда, где нет никакой измерительной аппаратуры, никаких стандартов и, более того, нет физической возможности выйти на эти стандарты.

Чтобы немного представить себе наше положение, попробуйте высыпать в ведро набор радиодеталей всех калибров и марок, стереть с них маркировку, а, затем собрать передатчик. Каково? Мы, пытались действовать постепенно, начиная с простейшего приёмника, способного принимать любые сигналы в широкой полосе вещания. Повторяли описанные шаги развития радиодела, но, каждое наше достижение давалось исключительно тяжело, главное, медленно. Лампы, выходившие из рук наших умельцев, выглядели мутными пузырьками, а то и чекушками. Каждый экземпляр был эксклюзивным, с непредсказуемыми характеристиками. Лучше других шли дела по изготовлению сопротивлений, нарезать отрезки проволоки разного сечения и длины проще всего. Одних серебряных монет на контакты ушло полфунта, не меньше. Не буду упоминать о мороке с конденсаторами, хотя, в принципе, их можно собрать из двух листков бумаги. Но, не забывайте, у нас не было ни единого измерительного прибора, грубо говоря, мы даже не знали напряжение в наших аккумуляторах.

Пока мы вожгались с радио, наши вогульские взводы исправно несли службу, патрулируя окрестности. Парни приобрели опыт, уверенность, пару раз им удавалось разгонять банды мародёров самим, без посторонней помощи. В одну из своих поездок они заметили большой отряд, явно приближавшийся к нашей крепости. Глядя на разворачивающиеся, на поле вокруг крепости повозки, на уверенные действия казаков, ставивших палатки и разводивших костры, мне стало страшновато. Крестьян в отряде, окружившем нашу крепость, практически не было, разве, что, обслуга. Казаков мы насчитали около двух сотен, все с огнестрельным оружием, у некоторых заметно выделялись наши «Луши». На пригорке, под сильной охраной, неторопливо устанавливали шесть пушек. Судя по основательной неторопливости, казаки не сомневались, что захватят нашу крепость. У нас же, как на грех, не набиралось и сотни умелых бойцов. Вооружать рабочих с бабами я собирался в самом крайнем случае.

Ко мне поднялся Володя, тоже оценивший профессиональное поведение казаков.

– Что делать будем? – не дождавшись ответа, он предложил, – не надо бы нашим ребятам из бойниц не стрелять, их тут быстро ответным огнём побьют.

– Сдаться, что ли? – хрипло удивился я.

– Нет, вести огонь исключительно из миномётов и пушек. Миномёты во дворе, пушкари закрыты стальными щитками. Другой вопрос, как быть, когда казаки под стены подберутся, не знаю.

– Ты прав, чего боеприпасы экономить, подберутся под стены, забросаем гранатами, – я мысленно прокрутил наш план по уже проходившим сценариям штурмов, – посмотри здесь, парней проинструктирую. Только, придётся тебе на пяти наших наблюдательных башенках стальные листы установить дополнительно.

– Полчаса работы, – хмыкнул Вовка.

Собрав немногочисленных защитников крепости, я трижды проинструктировал всех, как будем встречать непрошенных гостей, добиваясь полнейшего понимания. Особо подчеркнул, что все казаки вооружены мушкетами и пищалями, некоторые и нашими «Лушами». Поэтому голову не выставлять в бойницы, ни при каких обстоятельствах. Даже по команде «Гранаты», кидать их осторожно, не высовываясь в бойницы. После этого парни взяли по тулупу, на случай долгого ожидания, мы не исключали штурма ночью, по банке консервов, пришедших по вкусу всей молодёжи, и отправились на свои места. Я вернулся в наблюдательную башенку, Володя занялся укреплением наших наблюдательных мест железными листами. Что мы раньше не додумали, не понимаю. Вероятно, из-за практического отсутствия огнестрельного оружия у противника. Закончить свою работу Вовкины рабочие не успели, казаки начали штурм за два часа до темноты, явно намеревались управиться засветло.

На этот раз нападающие подходили редкими цепями, залегая после коротких перебежек, сказывался опыт стрельбы из наших ружей. Ничего, посмотрим, как дальше выйдет. Я позвонил на позицию миномётчиков, передал указания цели, стараясь первыми выстрелами уничтожить пушкарей, зажёгших свои фитили на пригорке. Они находились на пределе пристрелянного участка, но, безветренная погода нас выручила. Три залпа легли удачно, разметав позицию пушкарей вместе с людьми. Многие нападавшие не обратили внимания на негромкие хлопки выстрелов, продолжали своё движение вперёд. По моей команде, миномётчики принялись обстреливать свои квадраты, заранее обговорённые и пристрелянные ещё полгода назад. Осколочные мины, в отличие от пушечных ядер, находили себе жертвы постоянно, каждый выстрел, не минуя лежащих казаков. Возможно, убитых было мало, но ранены были многие казаки. На снегу такие тайны не укроешь, при всём желании, красные пятна крови служили неплохими отметками стрельбы миномётчиков. Робкие попытки казаков обстрелять нас из ружей не дали результатов по причине полного отсутствия цели для нападавших. Они не видели, откуда вылетают снаряды, полагаю, такая скрытность многих обескуражила.

После прекращения миномётного огня, казаки принялись отступать, осторожно, равномерно, раненых выносили с собой. Открывать огонь по их установленным на опушке шатрам мы не стали, была надежда, что оценят казаки наше благородство и уйдут сами, снимут осаду. Вероятность ночного нападения была незначительной, но, караулы мы усилили, отправив всех артиллеристов спать, они стали героями дня. На обед я пригласил к себе Джеймса Уинслея, чтобы расспросить его о непонятном отряде казаков. Прижившийся в крепости пленник, казалось, сам удивлён появлением неизвестного ему отряда казаков.

– Андрей, казаки не будут воевать за идею, они обычные наёмники, – разошёлся он за обедом, размахивая вилкой, – нам с коллегами стоило больших денег поднять отряд казаков на бунт. Они брали золото и серебро, но ничего не делали. На всё войско Пугачёва не наберётся четырёх сотен казаков. А сюда пришли не меньше двухсот, хорошие деньги нужны, чтобы нанять этих казаков. Я не знаю, что это за люди.

– Их могли нанять ваши коллеги, – я не доверял шпиону.

– Возможно, но за какие средства?

– Посмотрим.

Англичанин за прошедшие месяцы написал обширный доклад о проделанной работе, нарисовал много карт известных ему мест, с указанием укреплений и именами комендантов крепостей. Сейчас он описывал состояние европейской политики, расстановку сил и влияний русских и английских интересов в Европе. Он давно поведал нам свои похождения в России, с конкретными именами своих бывших коллег, подробно изложил на бумаге всё, что было сделано ими для провокации восстания Пугачёва. Понимая, какой компромат находится в моих руках, Уинслей дал слово не пытаться бежать до разгрома бунтовщиков. За это мы обещали не отдавать его в руки Тайной Канцелярии. Сделали мы это не из человеколюбия, а, понимая, бессмысленность таких действий. Екатерина, даже имея в руках доказательства участия Британии в подрывной деятельности на территории России, не пойдёт на обострение отношений с мощной морской державой. По нашему мнению, в реальной истории Пугачёвского восстания, наверняка были известны подобные факты участия англичан в нём. Однако, они были засекречены в архивах, не зря говорят, что пугачёвские материалы не полностью обнародованы и в двадцать первом веке.