Россия и Европа – поддавки с Пугачевым - Страница 13

Отправлять вогулов или наших парней в Петербург одних боязно, облапошат, как миленьких. Кому-то из нас надо ехать с молодёжью. Володя, услышав о возможной поездке в столицу, буквально встал на дыбы,

– Нет, нет, и ещё раз, нет. Как вы не понимаете, сейчас мы с Сормовым доводим до конца паровой двигатель. Вам самим нужен пароход, если я уеду, его точно не получите. А здесь до сентября три парохода вам сделаем, выбирайте!

– Придётся тебе ехать, Андрюха, – Палыч улыбнулся, – Екатерину Великую увидишь, счастливчик!

– Почему не тебе?

– Ты немец, богатый заводчик, можешь под своим именем в любое общество попасть. Я – другое дело, отставной солдат, возможно, беглый. Зачем рисковать, здесь без тебя я управлюсь, может, радио до ума доведём.

– Алтай как, бросим?

– Нет, отправим молодёжь, того же Афоню Быкова, Лёшку Варова, Степана Титова, пусть учатся работать самостоятельно. В сопровождение возьмут половину моих башкир, те дорогу знают, да новичков вогулов, посмотрим на них в деле. Пора приучать их к самостоятельности, лучше рано, чем поздно.

Деваться некуда, мы слишком нуждались в этих нескольких тысячах, чтобы оставлять меха до возвращения Лушникова. Изготовление фургонов здорово выбило нас из сметы, несмотря на популярность нашего оружия. Обидно, обанкротиться накануне отъезда не входило в наши планы. Собирали нас в столицу, как на войну, вернее, в турецкий поход. Пять фургонов еле вместили всё «нажитое непосильным трудом». Туда вошёл пуд капсюльной смеси, три тонны пороха, полсотни револьверов с патронами, сотня ружей в подарочном исполнении, инкрустированные моржовым клыком и мамонтовыми бивнями. Мамонтовая кость регулярно вымывалась половодьем из крутых речных берегов. Учитывая малонаселённость Прикамья, охотники до сих пор находили в укромных местах бивни доисторических лохматых слонов. Много бивней привезли с собой вогулы с Севера. Принимая во внимание вес кости, трудности её перевозки в столицу, спросом у торговцев бивни практически не пользовались, платили за них мало.

Меха были гораздо удобнее для купцов, легче перевозить и не было проблем со сбытом. Так и доставались нам клыки для резьбы по бросовым ценам, обеспечив работой всех пожилых вогулов, не отправившихся на охоту с молодёжью. Расход благородных клыков на телефоны оказался настолько большим, что мы стали скупать лосиные рога для производства трубок. Они гораздо мягче, шли почти даром, позволяя удешевить производство аппаратов. Собственно, один фургон почти полностью загрузили телефонными аппаратами, медной проволокой, аккумуляторами и разобранным коммутатором. Три телефонных аппарата специально подготовили для императрицы, покрыли их наружные стенки резьбой с изображением сцен охоты и рыбалки.

Наконец, настал день нашего отъезда, раннее утро выдалось дождливым, как говорили провожающие, к счастью. Наш караван из десяти фургонов отправился в сопровождении десяти всадников, кроме возниц, в каждом фургоне ехали пассажиры. Три моих ученика из вогул, бодро собиравшие телефоны и аккумуляторы, две девушки-вогулки для работы на коммутаторе, правили запряжёнными парами лошадей и несколько моих первых учеников из Воткинска. С собой в столицу я взял всех «ветеранов», моих «первенцев», начинавших свои занятия ещё с Ириной. Парни вытянулись, окрепли, все прошли боевое крещение, револьверами владели не хуже ганфайтеров. За два года мы с Володей попытались дать им основы физики, химии, географии, математики. Наши рассказы о больших городах и дальних странах ребята давно выучили наизусть, пришла пора проверить их правдивость.

Учитывая, что надежды на продолжение наших планов большей частью мы связывали именно с ними, первыми и самыми близкими учениками, поездка в столицу была просто необходима. Мы хотели обтесать ребят, чтобы провинциалы не испытывали робости перед европейцами, перед столичными чиновниками. Пусть парни окажутся в незнакомой обстановке, возможно, при дворе императрицы, при моём содействии. Полюбуются растущей столицей, её красотой и пышностью, получат навыки общения с дворянами. Вместе будем торговать нашими товарами, учиться отстаивать наши интересы. Потому, как следующий раз, вполне вероятно, они поедут в Санкт-Петербург одни, без «взрослых». Никита не будет их водить за руку, пусть привыкают к самостоятельной жизни. Мария Алексеевна тоже отправлялась с нами, согласившись на путешествие до Петербурга, у нас было достаточно времени, чтобы заключить с вдовой взаимовыгодное соглашение. Мы обеспечиваем её доставку в столицу, снимаем там жильё, оплачиваем необходимые платья. Она, в свою очередь, знакомит меня с Екатериной Дашковой, вводит в светские круги. Получится у нас завязать деловые отношения в Питере по продаже телефонов, бумаги, поставкам патронов или ещё какие, княгиня получает определённый процент со сделок, становится нашим представителем. Не выйдет, распрощаемся с ней в столице, либо доставим на обратном пути в её имение.

Первые дни пути, до переправы через Вятку, все ребята воспринимали нашу поездку лёгкой прогулкой, с удовольствием обсуждали знакомые деревни, вспоминали родственников из тех мест. Нет, с дисциплиной всё нормально, ночью сторожили по двое, я привычно просыпался два-три раза за ночь, проверял караулы. У переправы через Вятку мы решили заночевать, выбрали для нашего каравана самую большую поляну. Пока разжигали костры, в раскинутые сети попало достаточно рыбы, чтобы ухи хватило на всех. Уху ребята научились варить привычную для меня, с картошкой, куриным яйцом и перцем. Будь они постарше, я добавил бы в котелок ложку водки, но, приучать даже к таким дозам спиртного своих парней опасался. Заканчивая ужин, я почувствовал опасность, в принципе, всё к тому шло. Место, очень удобное для потрошения богатых буратинов.

На этот случай, все были давно проинструктированы, быстро прибрав посуду, улеглись на ночлег. Каждый был вооружён, имел на поясе один револьвер, даже девушки, плюс к этому, у пятнадцати «ветеранов» свои, пристрелянные ружья. Укладывались спать в фургонах, прикрыли борта изнутри мешками с овсом, взятым на корм нашим лошадкам. За ними мы надеялись укрыться от случайных попаданий, под двумя фургонами незаметно устроились на ночлег самые лучшие стрелки, четверо ребят. Ночи были прохладные, да, народ у нас не избалованный, под медвежьей шкурой не замёрзнет. Под третьим фургоном улёгся я, завернувшись в свой видавший виды полушубок. Чувство постороннего взгляда не отпускало, жаль, что с нами нет Палыча и приборов ночного видения. Иван, наверняка, рискнул бы напасть первым, а нам приходиться ждать.

Я на месте разбойников, дождался бы раннего утра, но, потому они и разбойники, что ума мало. Дебилы, одно слово, хотя и встречаются среди них просто неудачники и тугодумы. Едва наступили сумерки, началось шуршание в кустах, обрамлявших поляну. Судя по всему, местные «Робин Гуды» сами боялись темноты, раз они начали свои действия засветло. По громкому свисту из кустов выскочили десятка три десятка бородачей, размахивая дубинами и топорами. Несмотря на отсутствие чётко высказанных требований, сомневаться в намерениях вечерних посетителей не приходилось. Впрочем, адвоката у покойников не найдётся, чем мне и нравился восемнадцатый век. Потому я подал сигнал к началу действий выстрелом из-под фургона.

Ребята ждали этого, активно включившись в расстрел нападавших мужичков. Те, вдохновлённые азартом атаки, не успели среагировать на стрельбу, надеясь пробежать оставшиеся до фургонов полтора десятка метров, пока наше оружие разряжено. Чувствовалось, что нас давно пересчитали, потому, как последний выстрел из ружья придал силы оставшимся в живых любителям поживы. Видимо, они считали нас уже мертвецами, мужики все были кряжистые, здоровые. Против таких громил без лома выходить бесполезно, лучше с револьвером. Последовавшей после ружейных выстрелов револьверной трескотни наши оппоненты не ожидали, среагировали на канонаду поздно, пытаясь добраться до потенциальных жертв из последних сил. Увы, скорость бега уступала скорости полёта пули, весьма значительно, последний убитый бегун упал прямо на фургон, оставив на белой парусине тента кровавое пятно в виде запятой, сползающей к земле.