Робин Гуд с оптическим прицелом. Путь к престолу - Страница 1

Я приближался к месту своего назначения. Издав шипение обиженного удава, которому подслеповатый носорог наступил на любимый хвост, поезд «Москва – Тайшет» остановился у станции Кипрейный. Стоянка три минуты, ну, да мне этого с избытком хватит. Потому как вещей у меня – шиш да маненько!..

Я десантируюсь с поезда под добрые пожелания проводницы. Если на обратном пути снова придется ехать с ней – доболтаем.

Под привычное насвистывание начал двигаться в сторону моей родной и любимой всем сердцем деревушки Локтево. Эх-х-х… Это только с виду я – москвич, а в душе – кержак, вахлак сибирский! Батя мой родом отсюда… был. Да и маманя – тоже сибирячка. Просто они, по молодости, в Москву рванули да там и осели. А чего, спрашивается?

Соскучился по дому. По бабкиным пельмешкам, вареникам, шаньгам да пирогам, по дедовским задушевным беседам под стопочку-другую… третью… до трех бутылок включительно. У него всего один напиток – самогонка от Алексеича, зато – в тысяче вариантов! Настойка на ромашке, настойка на чесноке, настойка на чернике, настойка на калгане, на антоновском яблоке, на вишневом листе, на кедровых орешках… Я непроизвольно улыбнулся в предвкушении. И на охоту с дедом сходим. Хотя моя охота и… ну, скажем, не вполне законна. Во-первых, я как-то не признаю охотничьих сезонов. Нет, в самом деле: если на человека можно охотиться безо всяких ограничений, то почему у косули или медведя должно быть преимущество? Кто из нас царь природы, в конце-то концов?!

Но это даже и не главное. Я ж не браконьер какой. Не на рынок охочусь, не для продажи, а так – в кастрюлю. Глухаря там, или косулю, или зайца. Ну, конечно, если лось подвернется или кабанчик – тоже не огорчусь. Так что пришел в лес, взял и назад. Больше, чем «на поесть», никогда не брал. И не бил рысь ради шкуры, оленя – ради рогов, волка – ради клыков и ушей. Так что егеря на это бы сквозь пальцы смотрели, когда бы не во-вторых…

С луком я охочусь. С самым настоящим луком. Меня еще сопливым десятилетним пацаном мамочка в секцию по стрельбе из лука отвела. То есть она хотела меня в фигурное катание отдать, но и поздно уже было, и папаня, царствие ему небесное, душе беспокойной, воспротивился. Не хочу, мол, чтобы из моего сына хрен знает что выросло! Я, мол, его лучше в бокс отдам! Парню пригодится.

Ну, тут уже маманю понесло. Мол, кого из ребенка сделать хочешь?! Да вот побьет кого и в милицию попадет, а потом – в тюрьму, а потом… В общем, все знают, как бабы в таких случаях заводятся, а кто не знает, так пусть и дальше не ведает, счастливчик! Короче, препирались мои предки долго, а в результате сошлись на стрельбе. Только оказалось, что в стрельбу из винтовки меня еще не возьмут. Возраст не тот. Вот тут-то и подвернулась секция стрельбы из лука. И начал я из него стрелять, и неплохо так получалось. Между прочим, многие из тех, с кем я тогда вместе занимался, потом больших высот достигли: кто по республике призовые места занимал, кто – по Союзу, а кто и на Олимпийских играх отметился. Только я вот лентяем оказался: камээсом стал, на мастера спорта уже тянуть поленился. Так и остался вечным мальчиком, подающим надежды. Но лук не разлюбил и не забросил. И на охоту хожу исключительно с луком. Сначала ходил с обычным, спортивным, потом – специально прикупал настоящие, охотничьи. В России это запрещено, но прощения просим: с винтовкой я уже на людей так наохотился, что надоело…

Давно это было. Уж почитай двенадцать лет как. А вот как сейчас помню…

Райвоенкомат принял меня – студента, пришедшего своей волей, с распростертыми объятиями. Как же, как же: у них вечный недобор, а тут – такой подарок. А уж как с моим личным делом ознакомились – чуть не до потолка запрыгали. И определили меня в снайперы. Да не просто в снайперы, куда я бы точно попал, будь у меня за спиной пулевая стрельба или биатлон. Попал я в снайперы спецназа, то бишь в снайперы-диверсанты-разведчики. Физподготовка-то у меня ничего себе. Попробуйте-ка по двести раз в день на тренировке лук натянуть – в аккурат шесть тонн и перетаскаете. Так что к рукопашке у меня – все данные. Годен.

Ну вот, стало быть: попал я в учебную часть спецназа, а оттуда – салям алейкум Фергана-Афганистан. По горам набегался, находился и наползался так, что другому на всю бы жизнь хватило. И на прикладе – три десятка зарубок, и на груди – медалька, и что еще, спрашивается, надо? Оказалось – много чего.

После армии вернулся в универ: думал – учеба, работа, и все как у людей станет. И перестанут горы желтые по ночам сниться, и перестанет палец курок искать, и перестану, глядя на людей, упреждение прикидывать. Не перестал. И оказался с казаками в Приднестровье. Пяток зарубок на приклад добавил и в Абхазию махнул. И там добавил… Еще бы где-нибудь попробовал добавить, да не судьба. Вот только мне тихая-спокойная жизнь стала какой-то… Ну, словно щи без соли хлебаешь. И пресной еврейской мацой заедаешь. Еще б немного – честное слово, свинтил бы куда ни попадя. Лишь бы воевать. Все равно где и без разницы – за кого, только бы снова это чувство власти испытать, когда вот человек жив, а вот – нет! И в твоей воле решать: жить ему еще сколько-то или точку в его личном деле ты уже сегодня, прямо сейчас поставишь?!

Выручил меня от этой беды дружок закадычный. В одном дворе росли, вместе в школу бегали. Пока я по войнам мотался, Олегинс в бизнес попер. Попер со страшной силой. Сначала палатка, потом – вторая, потом – еще чего-то и еще что-то. А потом – бац! – и наш Олегинс уже никакой не «Олегинс», и даже не «Олег», а Олег Михайлович – надежа, опора и светоч отечественного бизнеса и предпринимательства… А потом понадобился ему друг, потому как в бизнесе друзей – нет. Честно говоря, у них даже любимых жен нет. Либо – партнеры, либо – конкуренты. Только ни в том, ни в другом случае расслабляться с ними нельзя, потому как сожрут. Даже если сейчас не собираются, потом – обязательно. Вот. А я – просто друг, которого можно на работу определить, денюжку ему положить немалую и вызывать к себе, когда душу отвести попросту захотелось. Милое дело…

Я целый год благоденствовал. Вроде и сам бизнесом заинтересовался, стал въезжать, разбираться. Уже и войну потихоньку забывать стал. Только все хорошее в жизни имеет тенденцию плохо заканчиваться. И чем лучше тебе было, тем хуже закончится…

У Олега свет Михайловича объявились какие-то конкуренты, сильно крутые и шибко борзые. И стали они моего «благодетеля» и «задушевного друга» давить по всем фронтам. Вот тут-то он и вспомнил, чем его лепший кореш, Роман Гудков, занимался на малых и больших войнах. И ко мне. Сначала давай плакаться: мол, завалят его да замочат, по миру пустят, до черного волоса ограбят. А потом слезки утер и поставил вопрос ребром: не пора ли отрабатывать те блага, которые он на меня щедрой рукой высыпал. Ну, и что делать? Отработал…

Отработал я их чисто. Что ни говори, а в городе снайперу, а снайперу-диверсанту – особенно, намного легче, чем в горах или, скажем, в зеленке. Тут и подход проще сорганизовать, и лежки тебе – на выбор, да и по дорожке отхода за тобой с собаками на «бэхах» не рванут. Тишь, гладь да божья благодать. Так что и гордиться особо было нечем. Я и зарубки ставить не стал. И не только на прикладе, а и в сердце – тоже. В принципе, все верно: Олег мне друг? Друг. Должен я за него впрячься? Должен. Пусть знают, гады, что за него есть кому постоять! Мы ж друзья…

Олегинс на радостях пир в сауне закатил, с Байкалом выпивки, Эльбрусом шашлыка и целой ротой обнаженных доступных красавиц. Там-то все и случилось.