Роберт Говард собрание сочинений в 8 томах - 2 - Страница 6

Однако, будучи Бакнером из Техаса, братец Медведь очень шустро поднялся на ноги. Причем не просто поднялся, но успел по дороге выудить из груды мусора булыжник размером с хороший арбуз, который не замедлил тут же расколотить вдребезги об мою черепушку. Такое недостойное поведение привело меня в самую ярость, поскольку мне стало ясно: мой соперник вовсе не намерен сражаться честно, как подобает истинному джентльмену. Раз такое дело, то я выдрал из стены мэрского дома дубовое бревно, которым с размаху врезал позабывшему честь и совесть негодяю чуть пониже левого уха. И тогда братец Медведь снова рухнул лицом вниз, в мусор и пыль. Но на сей раз он уже больше не встал.

Покуда я восстанавливал дыхание, утирая со лба пот, заливавший мне глаза, ликующие граждане Кугуарьего Хвоста повылазили из своих убежищ, а шериф во всеуслышание громогласно объявил:

— Ты отлично потрудился, Элкинс! Отныне ты вновь свободный человек!

— Черта с два! — неожиданно завопил вышедший из транса мэр Миддлтон. Ноги мэра сами собой выделывали такие кренделя, будто он исполнял военный танец апачей, а с его губ срывались невнятные проклятия, перемежаемые глухими стенаниями. — Нет, вы только посмотрите на мой дом! И на мой салун! Я уже не говорю про мой бывший чудесный магазин! Я разорен! Шериф, немедленно арестуйте этого человека!

— Которого именно? — холодно поинтересовался шериф.

— Нну-у… я думаю, вон того, — с явной горечью в голосе сказал мэр, — который из Техаса. Во всяком случае, он пока без сознания, так что приволочь его в тюрьму, пожалуй, не составит большого труда. А второго гоните прочь из города. В шею. И чтобы глаза мои его здесь больше никогда не видели!

— Эй, вы там! — возмущенно заявил я. — Нельзя ли малость полегче! Не вздумайте арестовать моего братца Бакнера! Об этом уговора не было!

— Никак ты намерен оказать сопротивление слуге закона? — заложив большой палец за свою подтяжку, заносчиво спросил шериф.

— По-моему, вы представляете закон лишь до тех пор, покуда вы носите звезду шерифа, не так ли? — вкрадчиво поинтересовался я.

— Совершенно верно, — хвастливо ответил он. — До тех пор пока эта звезда при мне, я и есть закон!

— Отлично! — деловито поплевав на руки, сказал я. — Ну просто великолепно! Но все дело в том, парень, что как раз сейчас этой звезды при тебе нету! Наверно, ты обронил ее где-то нынче ночью. До чего ж хлопотливая выдалась ночка, а? Так что теперь ты всего лишь самый обыкновенный гражданин и прав у тебя ровно столько же, сколько у меня. Ну, держитесь, койоты! Вот он я, перед вами! И сейчас я с вами со всеми разберусь!

Я снова поплевал на руки, набрал полную грудь бодрящего ночного воздуха и радостно расхохотался.

Бывший шериф Кугуарьего Хвоста некоторое время недоуменно и тупо разглядывал то место на своей правой подтяжке, где еще совсем недавно сияла столь разлюбезная его сердцу звезда. Но едва он немного пришел в себя, как тут же заорал от ужаса и со всех ног бросился бежать по улице, петляя как заяц. Большая часть зевак, не теряя времени, устремилась за ним следом.

— Стойте, трусы! — отчаянно завопил мэр Миддлтон. — Я требую, чтобы вы вернулись и немедленно арестовали этих двух негодяев!

— О, черт! — с отвращением в голосе произнес я. — Как же ты мне надоел! Заткнись счас же! — И я легонько подтолкнул малого в спину.

Нет, ну честное слово! Ведь я едва-едва прикоснулся к этому олуху! Но, как мне стало известно гораздо позже, он оказался настолько хилым, что даже такой легкий тычок напрочь вывихнул ему левую лопатку.

Тем временем дело шло уже к рассвету, а братец Медведь вовсе не желал приходить в сознание. Между тем я отчетливо слышал — эти проклятые скунсы из Кугуарьего Хвоста, засевшие в своих норах, перекрикиваются друг с другом. Из их воплей мне стало ясно, что эти придурки откроют по нам пальбу из своих винчестеров, как только на улице станет достаточно светло для прицельной стрельбы.

И тут неподалеку я заметил фургон. Взвалив на плечо тело своего двоюродного брата, я кое-как дотащил его до этого места и зашвырнул его внутрь повозки. (Потому как вовсе не в правилах Элкинсов разбрасываться бесчувственными телами своих родичей, оставляя их на произвол судьбы в лапах разъяренной толпы вооруженных психов.)

Затем я зашел в тот кораль, где стояла пара диких мулов, и принялся запрягать их, и уверяю вас, то была совсем не детская забава. Этим мулам еще никогда не приходилось ходить под ярмом, а потому, почуяв во мне врага, они с огромным воодушевлением набросились на меня. Им даже удалось на время сбить меня с ног, а когда они принялись топтать меня своими копытами, осмелевшие обитатели Кугуарьего Хвоста нахально предприняли вооруженную вылазку. Правда, без особого энтузиазма. И стоило мне пару раз выпалить из моего сорок пятого, как они, оглашая окрестности воплями ужаса, тут же снова разбежались по своим домишкам и торопливо принялись опять баррикадировать окна и двери.

Когда мое терпение окончательно лопнуло, я по очереди оглушил глупых мулов, как следует врезав им кулаком промеж ушей, после чего, покуда они еще не пришли в себя, быстро набросил на них упряжь, а Капитана Кидда и лошадку своего братца привязал к задку фургона.

— Смотрите! — раздался из ближайшего домишки чей-то вопль, за которым тут же последовал сделанный наугад выстрел. — Подлец собрался украсть наших мулов!

Но фургон уже сдвинулся с места. Я правил стоя, изо всех сил натягивая вожжи, чтобы заставить этих сумасшедших мулов мчаться по прямой.

— Заткнитесь, идиоты! Элкинсы никогда ничего не крадут! — во всю глотку заревел я, покуда наш экипаж, грохоча колесами, мчался мимо домишек, в окнах которых то и дело мелькали вспышки торопливых, бестолковых выстрелов. — Не далее как завтра я пришлю вам взад ваш дурацкий фургон и ваших дурацких мулов!

Но в ответ мне раздался лишь взрыв кровожадных воплей, за которым последовал самый настоящий свинцовый дождь. К счастью, последнее напутствие этих придурков благополучно просвистело мимо моих ушей, и я, сопровождаемый громадным облаком пыли и кошмарных богохульств, навсегда покинул Кугуарий Хвост.

После нескольких тщетных попыток остановиться или порвать упряжь мулы покорились своей участи и, словно пара насмерть перепуганных кроликов, вихрем помчались вниз по петляющей горной дороге. Фургон едва вписывался в повороты, проходя их на одном колесе. Порой наша повозка натыкалась на какой-нибудь пень, после чего следующие несколько футов мы пролетали по воздуху. Не иначе как именно эти, довольно-таки непривычные для него, ощущения наконец привели в чувство двоюродного брата. Готовясь к отъезду, я свалил бесчувственное тело у передней стенки фургона, однако на одном из ухабов наш экипаж подбросило так сильно, что братец Медведь совершил невольный кульбит, после которого приземлился на голову в противоположном конце повозки. Вот тут-то он вдруг зашевелился, а затем встал на четвереньки, устремил затуманенный взор на бешено мелькавшие перед его глазами деревья и взревел будто раненый бык:

— Какого дьявола?! Что тут происходит?! И вообще, где это я нахожусь?

— Ты находишься на пути к Медвежьему Ручью, дорогой мой братец Медведь! — проорал я в ответ, не забывая прохаживаться кнутом по спинам глупых мулов. — Н-но, м-мертвые, нн-но! Мы отлично с тобой повеселились! А теперь еще — такая чудесная поездка! Ты должен быть доволен, братец! Разве я не прав?

В моей голове роились самые приятные мысли о Джоан, очевидно уже поджидавшей меня у поворота дороги, в тех самых туфельках, что были куплены в настоящем магазине… К тому же, думал я, продолжая мчаться вперед на крыльях любви, несмотря на все синяки да шишки, полученные мною в Кугуарьем Хвосте, я ничуть не стал ниже ростом и, к великому моему счастью, не утратил своей привлекательной внешности.

— Притормози счас же! — проревел Медведь Бакнер, пытаясь подняться.

Но как раз в этот момент мы понеслись вниз с крутого берега горной речушки, фургон с треском накренился, а мой братец отправился в обратный полет от задней дверцы фургона к передней и так сильно ударился об нее головой, что едва не протаранил насквозь.