Роберт Говард собрание сочинений в 8 томах - 1 - Страница 87

Ястреб прошипел пуританину на ухо, что это и есть Агара, хотя Кейн уже сам догадался об этом. Экс-король направил пистолет в лицо старца. Жрец широко развел руки в приветственном жесте, словно приглашая желанных гостей. Длинные ногти Агары просвечивали. Он низко поклонился Ястребу, а затем, с легкой улыбкой приятного удивления, Кейну.

— Басти приветствует тех, кого выбрала Луна, — произнес он холодным, мертвенным голосом.

В ту же секунду безмолвные люди простерлись ниц, касаясь лбами земли.

— Клянусь кишками сатаны, Кейн, — прошептал Ястреб, — старый людоед понял, что проиграл.

Кейн забеспокоился. Возможно, Агара признал, что его время истекло и предпочел сдаться сам. Но жизненный опыт подсказывал Соломону, что жрецы так просто не уходят.

Ястреб казался поглощенным приветствием жителей Басти, которые уже поднялись с земли и стояли, склонив головы.

Он махнул рукой воинам за спиной и торжественно вошел в город. За воротами все еще стонал один из стражников.

— Позаботьтесь о нем, — приказал он жрецу с выражением великодушия на лице. Кейн почувствовал, что Ястребу хотелось, чтобы эти слова прозвучало по-королевски.

Пират приказал воинам построиться ровнее.

— Так должна шествовать свита короля, — сказал он Кейну, а потом воинам:

— Вы будете сопровождать меня к трону!

— Нет! — воскликнул Агара. Это прозвучало как мольба. — Все должно быть совершено по закону нашего Бога. Завтра, — закричал он, обращаясь к бастийцам, — Басти будет приветствовать белых людей по подобающей им чести.

Если бы Агара требовал, а Ястреб согласился на его требования, то это могло бы усилить власть жреца. Но жрец молил исполнить обряд согласно древним ритуалам, а это могло укрепить законность прав Ястреба.

— Хорошо, — согласился пират. — Раз я король, то не нарушу традиций.

Агара повел англичан по широким улицам. Пирамиды на фоне черного неба возвышались, как горы. Город казался вымершим. Без сомнения, битва между Ястребом и Агарой сильно сократила население Басти. В центре города на одной из самых высоких пирамид сотни ступенек вели к круглому храму Луны.

Держа в руках факелы, Кейн и Ястреб поднимались по узкой, круто ведущей вверх лестнице одной из пирамид, оставляя на каждой ступени воинов. Наконец они оказались в комнате под самой верхушкой пирамиды. Там по углам висели гамаки, в центре стояло несколько столиков с искусно изготовленной глиняной посудой. На занавесях были изображены битвы и подвиги героев, над которыми светила вышитая луна. Кейн шагнул на каменный балкон, решив убедиться, что они достаточно высоко и ничто не грозит им снизу. Он увидел, как Агара, словно тень, поднимается по ступеням к своему храму.

— Кости сатаны! Кейн, — воскликнул Ястреб, — король не должен взбираться так высоко к своей постели!

Они решили спать по очереди. Ястреб поклялся, что не сомкнет глаз, раз он теперь король. Во сне пуританин увидел Н'Лонгу, жреца вуду. Черное сморщенное лицо плавало в тумане, и Кейн не мог его четко разглядеть, но знакомый монотонный голос произнес на искаженном английском, которым так гордился старый колдун:

— Не бойся отдавать свой посох Ястребу. Прежде чем Кейн спросил, что означают слова Н'Лонга, раздался душераздирающий вопль. Так мог кричать лишь человек в предсмертной агонии. Кейн выпрыгнул из гамака, держа пистолет наготове, и выбежал вместе с Ястребом на балкон. Но улицы были тихи, только эхо повторило вопль.

Кейну показалось, что крик оборвался как-то неестественно, словно кто-то заткнул несчастному рот. Ястреб покрасневшими глазами вглядывался в пустынные улицы.

— Если это опять изуверства Агары, то я сдеру с него кожу собственными руками, — сказал он, осыпая жреца проклятиями.

Усталость предыдущего дня приглушила ярость англичанина. Кейн встал на часы, а его товарищ уснул. Проснувшись через несколько часов, пират загремел:

— Клянусь святыми, пусть меня протащат под килем, если я не узнаю, кто кричал. Возможно, это был стражник, за которым я велел ухаживать людоеду.

Ястреб, словно вихрь, слетел по ступеням пирамиды, где провел ночь, и стал взбираться к храму Агары. Кейн следовал за ним. На полпути англичанин с багровым от гнева лицом заревел:

— Агара!

Жрец появился на площадке храма. В дневном освещении он выглядел пепельно-серым, казалось, кости черепа просвечивают сквозь его бледную, не тронутую солнцем кожу.

— Где стражник, которого я доверил тебе? — спросил Ястреб.

— Он умер ночью от раны, — тихо произнес Агара безжизненным голосом. — Он захлебнулся собственной кровью.

Обезоруженный, Ястреб однако крикнул:

— Покажи мне его труп!

— Он уже предан земле, — проговорил Агара холодным, как луна, голосом.

— Кто кричал ночью, проклятый язычник?

— Стражник, когда умирал. Он очень страдал от ужасной раны.

Жрец исчез в храме. Пылая гневом, Ястреб проорал:

— Клянусь костями всех святых, я этого так не оставлю! — и застучал каблуками по ступеням, спеша наверх. Двигаясь следом, Кейн почувствовал надвигающуюся опасность и проверил пистолет. Но жрец оказался один и смотрел на них с ехидной улыбкой. Нигде не было видно ни следов крови, ни тела стражника. Круглый храм немного возвышался над стенами города. Под открытым небом на вершине храма стояло несколько алтарей, от которых спускались желобки. Всюду были вырезаны изображения луны, словно камень покрылся пузырями.

— Тогда мы обыщем город—заявил Ястреб Агаре. Кейн сопровождал белого короля и его воинов в поисках, но знал: они бесполезно тратят дневное время. В конце концов жертва полной луне уже принесена, теперь ничего не исправишь. Многие комнаты в пирамидах, которые они обыскали, стояли пустые, и даже там, где жили люди, почти ничего не было, кроме самой примитивной мебели. Как и религия, этот город умирал.

— Кто кричал ночью? — непрестанно спрашивал англичанин, но люди молчали.

Кейн понял, что тогда у ворот они безмолвствовали не от благоговейного страха перед Ястребом, а от ужаса перед Агарой. Все эти похожие на улей жилища были испещрены изображениями луны. Местами проглядывали другие полусоскобленные рисунки. Значит, религия Агары вытеснила собой другие верования.

Ястреб обшарил весь город. Наконец они обнаружили в поле следы примятого жнивья и капли крови, ведущие в глубину поля и постепенно исчезающие. Ничего не найдя по кровавому следу, усталые, они вернулись в город. Англичанин был чернее тучи:

— Высохший людоед не подчиняется мне, Ястребу Басти, — шептал он, и Кейн понял, что пирата волновали вовсе не страдания стражника.

Хотя ворота стояли открытые, улицы пустовали. Только пирамиды возвышались среди стен Басти. В тихих сумерках они еще больше походили на огромные могилы. Кейн и Ястреб вернулись в город в воинственном настроении.

— Если это одна из проделок старого язычника, — прошептал Ястреб, — то я разбросаю его кишки по ступеням храма.

Он сделал резкий жест рукой, приказывая воинам свиты остановиться. Стараясь двигаться неслышно, Кейн и Ястреб приблизились к пирамиде, над которой возвышался храм Луны.

У подножия пирамиды стояли двенадцать длинных столов, за которыми собралось все население Басти. Люди сидели неподвижно, словно у алтарей.

Один из столов оставался незанятым. На ступенях храма в одиночестве расположился Агара. По бокам от него пустовали два искусно украшенных резьбой деревянных кресла. На столе перед ним сверкала корона.

Жрец встал. Он не мог заметить англичан, хотя смотрел в их сторону.

— Наконец-то нам возвращена честь, — прокричал Агара.

Пират вышел из укрытия с мрачным, сердитым видом и приблизился к Агаре. Ястреб бросил на жреца горящий ненавистью взгляд и сел рядом с ним. Кейн занял второе кресло, а воины расселись за свободным столом.

Казалось, все были поглощены ритуальным таинством и с нетерпением смотрели на жреца, пока тот не провозгласил:

— Начнем наше празднество!

Голос Агары прозвучал высоко и радостно, но глаза оставались пустыми. Кейн доверял ему так же мало, как вампиру, играющему роль гостеприимного хозяина.