Ривермонтский Большой приз (ЛП) - Страница 4
«Внимание!.. Ривермонтский Большой приз»…
Покончив с четвертым, пятым и шестым заездами, голос умолк. Гарден внимательно слушал и быстро записывал сообщаемые данные на напечатанные листы. После некоторого молчания голос продолжал:
— Теперь мы переселяемся в Техас! В Техасе погода облачная, дорожка посредственная. В первом заезде…
Гарден наклонился вперед и повернул выключатель.
— Кому дело до Техаса? — заметил он небрежно. — Здесь никто не ставит на этих коз? Кольд Спрингс я послушаю позднее. Почему бы вам не взять Вэнса и мистера Ван Дайна наверх и не показать им сад на крыше? — обратился он к своему кузену. — Они могут заинтересоваться вашим убежищем на крыше, где вы слушаете голос Рока. Снид, наверное, уже вам все устроил.
Свифт быстро поднялся с места.
— Буду очень рад, — сказал он. — Ваши манеры, Флойд, меня сегодня несколько раздражают, — и он повел нас через переднюю и вверх по лестнице в сад на крыше дома. Хаммль, устроившийся в кресле с виски и содой, остался внизу с хозяином.
Лестница была узкая, полувинтовая, и она вела вверх прямо из коридора около парадного входа. Оглянувшись в сторону гостиной, я заметил, что эту комнату совершенно не было видно из того угла передней, где была лестница. Я упоминаю об этом, так как этот факт сыграл весьма определенную роль в трагических дальнейших событиях.
В конце узкой лестницы мы повернули в коридор в какие-нибудь четыре фута шириной, и затем вошли в большую комнату — единственную комнату на крыше. Это был просторный, хорошо оборудованный кабинет с высокими окнами со всех четырех сторон. Профессор Гарден, как сообщил Свифт, пользовался им как библиотекой и лабораторией. Рядом с дверью в эту комнату, в левой стенке коридора, была другая дверь, которая, как я узнал позже, вела в маленькую кладовую-чулан, в которой профессор хранил свои материалы.
Посредине коридора направо открывалась большая дверь на крышу. Дверь была открыта, т. к. день был ясный и теплый. Свифт провел нас в один из самых красивых садов, какие устраиваются на крышах небоскребов. Он занимал окало полутора тысяч квадратных футов и помещался прямо над гостиной, кабинетом и приемной. В центре был красивый скалистый бассейн. Вдоль низкой кирпичной балюстрады росли вечнозеленые растения. Перед ними были клумбы с крокусами, тюльпанами и гиацинтами. Часть сада около квадратного кабинета была покрыта полотняным навесом пестрых цветов, и под этим навесом были расставлены садовые кресла и кушетка.
Мы ходили по саду, курили; Вэнс подходил к краю дома и, наконец, уселся в кресле. Свифт и я присоединились к нему. Свифт каждую минуту становился все более рассеянным. Опираясь на балюстраду, он смотрел на Риверсайд Парк, потом вдруг он выпрямился, вернулся к нам, поглядел на часы и сказал:
— Давайте, лучше спустимся. Уже скоро начнутся скачки.
— А где же это ваше святилище, о котором упоминал ваш кузен? — спросил Вэнс.
— О, это! — сказал Свифт. — Это то маленькое красное кресло около столика. Я не понимаю, почему Флойд об этом так болтает. Меня внизу всегда дразнят, если я проигрываю, и это меня раздражает. Я предпочитаю быть один, когда я узнаю результаты.
— Вполне понятно, — сказал Вэнс.
— Видите ли, — продолжал Свифт. — Я ставлю на лошадей из-за денег. Остальные — там внизу — могут шутя проигрывать крупные суммы, но мне как раз очень нужны деньги. Конечно, я знаю, что это чертовски ненадежный способ добывать деньги. Но, по крайней мере, тут или сразу выигрываешь, или сразу проигрываешь.
Вэнс подошел к маленькому столику, на котором стоял телефон. На нем вместо обыкновенной трубки висел плоский диск, который можно было при помощи стальной дуги прикреплять к голове.
— Ваше святилище хорошо оборудовано, — сказал Вэнс.
— О да. Этот аппарат соединен с нижним телефоном. Есть штепсель для радио, а другой — для электрической кухни. Все удобства, как в гостинице.
Он снял телефон с крючка и прикрепил его себе к голове.
— Еще в Ривермонте ничего не делается, — пробормотал он. — Во всяком случае, лучше пойдемте вниз, — и он вышел через дверь снова в коридор.
Спустившись в гостиную, мы застали там еще двух человек — мужчину и женщину. — Мужчина был некий Сесиль Крун, лет тридцати пяти, худощавый, безукоризненно одетый, с правильными чертами лица и узенькими навощенными усиками. Он был светло-белокурый, и глаза его имели холодный стальной блеск. Женщина — по имени Мэдж Уезерби — была примерно тех же лет, как Крун, высокая, стройная, с подчеркнутой тенденцией к театральности. Ее щеки были накрашены почти так же густо, как и губы. Ее веки были подведены зеленым, брови выщипаны и заменены карандашной чертой. Она все же не была лишена своеобразной привлекательности.
Свифт прошел к столу, за которым сидел Хаммль, снял очки, вытер их, достал один из печатных листов и проглядел список участников скачек.
— Выберите себе стол, Вэнс, — сказал Гарден, — первый заезд начнется минут через десять. Вэнс прошел к столу около Гардена, сел за него и достал из кармана блокнот, где были записаны ряды названий и цифры. Результаты его изысканий в прошлую ночь на основании данных о прежней карьере лошадей.
— Теперь уже недолго, — сказал Гарден, прикладывая трубку к уху. — Лекс повторяет Кольд Спрингс и Техас для запоздалых игроков.
Крун прошел к маленькому бару, намешал два напитка и поставил один из них перед мисс Уезерби.
— Скажите, Флойд, — спросил он Гардена. — Зелия сегодня придет?
— Непременно, — ответил Гарден. — Она была совершенно взволнована, когда телефонировала сегодня утром. Только и говорила о тренерах, жокеях, боях и прочих источниках ложной информации.
— Ну, почему же? — раздался с порога живой женский голос. В комнату вошла красивая девушка и остановилась подбоченившись на пороге. — Я решила, что не сумею сама выбрать своих фаворитов. Так почему же мне не обратиться к другим? Флойд, старина, у меня чудные данные о первом заезде на Ривермонтских скачках! И не от конюха, а от одного из лакеев в ресторане.
Девушка вошла в комнату и остановилась, увидя Вэнса и меня.
— Кстати, Зелия, — сказал Гарден, — позвольте представить вам мистера Вэнса и мистера Ван Дайна… — Мисс Грэм.
Девушка драматически отшатнулась и схватилась руками за голову.
— О небо, защити меня! — сказала она. — Фило Вэнс, детектив? Что это — обыск?
— Не бойтесь, мисс Грэм, — сказал Вэнс, улыбаясь. — Я соучастник в преступлении и я увлекаю за собой мистера Ван Дайна.
— Это не особенно мило в отношении мистера Ван Дайна, — отозвалась девушка. — А кто бы о вас знал, если бы не он?
— Признаю, что я был бы никому не известным и невоспетым, — ответил Вэнс. — Но я был бы более счастливым человеком, безвестным, но свободным духом.
Зелия Грэм улыбнулась и затем слегка надулась.
В эту минуту Гарден, слушавший у аппарата, объявил:
— Поступает новое сообщение — вот. Слушайте!
Он повернул выключатель, и снова раздался голос:
«Начинается выезд в Ривермонте. Вот новая оценка 20, 6, 4…»
Гарден закрыл громкоговоритель.
— Ну, — сказал он, — решайте скорее, осталось только две минуты. Есть еще клиенты? На кого вы хотите поставить, Зелия?
— О, я действительно ставлю, — ответила мисс Грэм. — Его дают по 10 на 1. Я ставлю 50 в ординаре и 75 в двойном на Топ-Спид.
Гарден быстро записал в книжку.
— Я ставлю на Сару Беллум, — сказал Хаммль. — 25 в обоих случаях.
— А я ставлю 20 на Мун-Дэш в двойном, — сказала мисс Уезерби.
— Еще кто-нибудь?
— Мне дайте Мисконстрью 50 в ординаре, — сказал Крун.
— А вы, Вэнс?
— Я, пожалуй, поставлю сотню на Блэк Ревель в двойном.
Гарден повернулся к кузену:
— А вы, Вуди?
Свифт покачал головой:
— Не в этом заезде.
— Приберегаете все для Хладнокровия? Отлично. — Гарден взялся за телефон на столе и вызвал номер. — Халло, Ханникс, это Гарден. Вот вам для первого заезда. Топ-Спид — полсотни и 75. Сара Беллум — 25 в двойном. Мун-Дэш — 20 в двойном. Мисконстрью — 50 в ординаре. Блэк Ревель — 100 в двойном. Ну, вот, это все.