Ривермонтский Большой приз (ЛП) - Страница 36

— Кроме того, — сказал он, подчеркивая свои слова, — я знаю, кто виновен!

В комнате воцарилась недолгая, жуткая тишина. Ее прервал голос доктора Зиферта.

— Если это так, мистер Вэнс — а я не имею основания сомневаться в искренности ваших слов — я думаю, что ваш долг назвать это лицо.

Вэнс несколько мгновений задумчиво смотрел на доктора. Потом он сказал тихим голосом:

— Я думаю — вы правы, сэр. — Он снова остановился и, закурив еще папиросу, прошелся взад и вперед перед окном.

— Однако, — сказал он, — я раньше должен кое-что еще осмотреть наверху, чтобы окончательно удостовериться, Я вас прошу остаться здесь. — Он быстро направился к двери. На пороге он остановился и повернулся к сиделке. — Пожалуйста, пройдите со мной, мисс Битон. Я думаю, вы можете мне помочь.

Сиделка встала и последовала за Вэнсом в переднюю. Через мгновение мы услышали, как они поднимаются по лестнице.

Беспокойство охватило оставшихся внизу. Профессор Гарден медленно поднялся на ноги и прошел к окну. Крун отбросил наполовину выкуренную папиросу и, вынув свой портсигар, предложил его мисс Уезерби. Зажигая свои папиросы, они шептали что-то друг другу, что я не мог разобрать. Флойд Гарден беспокойно вертелся на своем кресле и нервным жестом набивал трубку. Зиферт расхаживал по комнату, делая вид, что рассматривает гравюры на стенах. Глаза Маркхэма следили за каждым его движением. Хаммль несколько раз громко прочищал горло, зажег папиросу и занялся газетами, которые он вынул из кармана. Только Зелия Грэм оставалась спокойной. Она откинула голову на спинку кресла и курила, закрыв глаза. Я мог бы поклясться, что на губах ее была легкая улыбка.

Прошло полных пять минут, и вдруг тишину прорезал страшный крик о помощи. Голос принадлежал женщине и звучал откуда-то сверху. Когда мы выбежали в коридор, сиделка, шатаясь, бежала вниз но лестнице, удерживаясь за перила руками. Лицо ее было смертельно бледно, в глазах ее было дикое, испуганное выражение.

— Мистер Маркхэм, мистер Маркхэм! — кричала она истерически. — О, Боже мой! Произошла самая ужасная вещь!

Она как раз спустилась до низа лестницы, когда Маркхэм подошел к ней. Она стояла, держась за перила.

— Мистер Вэнс… — говорила она, задыхаясь… — он погиб!

Холодный ужас охватил меня, и все в передней казались ошеломленными. Я заметил, что Хис, Сниткин и Питер Квакенбуш, полицейский фотограф, вошли в переднюю со стороны главного входа. Квакенбуш имел при себе свою камеру и треножник, и все трое спокойно стояли в дверях, отдельно от растерянной группы, собравшейся у низа лестницы. Я невольно удивился — почему они так спокойно принимают происшедшее. Отрывистыми фразами, перемешанными с судорожными рыданиями, сиделка объясняла Маркхэму что случилось.

— Он упал. О, это было ужасно! Он сказал, что хочет у меня что-то спросить, и вывел меня в сад. Он стал спрашивать меня про доктора Зиферта, профессора Гардена и мисс Грэм. И пока он говорил, он поднялся на балюстраду помните, как вчера. Он стоял на ней и смотрел вниз. Я испугалась и стала протестовать. И потом… и потом, пока я говорила с ним, он наклонился, и я увидела… о Боже!... он потерял равновесие, — она дикими глазами смотрела на Маркхэма. — Я протянула ему руку, и вдруг… его больше там не было. Он свалился в пропасть! — ее глаза вдруг устремились куда-то поверх наших голов, и в их выражении произошла внезапная перемена. Лицо ее исказилось, превратилось в безобразную маску. Следуя за ее испуганным взглядом, мы невольно повернулись и поглядели в коридор, в сторону гостиной.

Там, около входа, спокойно глядя на нас, стоял Вэнс.

Я пережил немало волнующих испытаний. Но вид Вэнса в эту минуту, после ужаса, который я пережил, повлиял на меня больше, чем что-либо другое. Холодный пот выступил у меня на лбу. Голос Вэнса еще только больше взволновал меня.

— Я говорил вам вчера вечером, мисс Битон, — сказал он, сурово глядя на сиделку, — что ни один игрок не прекращает игру после первого выигрыша, и что, в конце концов, он всегда проигрывает, — он подошел на несколько шагов ближе. — Вы выиграли вашу первую ставку, когда убили Свифта. И отравление миссис Гарден посредством барбитала также оказалось удачной ставкой. Но когда вы попытались прибавить меня к числу своих жертв, потому что вы подозревали, что я знаю слишком много, вы проиграли. У вас не было никакого шанса.

Маркхэм глядел на Вэнса с гневным изумлением.

— Что все это значит? — воскликнул он, стараясь сдержать свое волнение.

— Это только значит, Маркхэм, — объяснил Вэнс, — что я дал мисс Битон возможность столкнуть меня через балюстраду, что в обычных условиях было бы верной смертью. И она воспользовалась этой возможностью. Я также принял меры для того, чтобы Хис и Сниткин были свидетелями этого эпизода и чтобы он был надлежащим образом запротоколирован.

— Запротоколирован? Боже мой, что вы хотите сказать? — Маркхэм казался совершенно ошеломленным.

— Только одно, — спокойно ответил Вэнс. — Была снята официальная фотография при помощи особого объектива, приспособленного для сумерек, — он поглядел на Квакенбуша. — Я надеюсь, вы сделали снимок? — сказал он.

— Конечно, сделал, — ответил тот с довольной усмешкой. — Под надлежащим углом. Дивно вышло!

Сиделка, которая окаменелым взглядом смотрела на Вэнса, вдруг отпустила перила и закрыла лицо руками жестом безнадежности и отчаяния. Потом она снова опустила руки. На лице ее выражалась горечь поражения.

— Да! — крикнула она Вэнсу. — Я хотела убить вас! Почему бы и нет? Вы собирались отнять у меня все — все!

Она повернулась и быстро побежала вверх по лестнице. Вэнс немедленно кинулся за ней.

— Скорей, скорей, — кричал он. — Остановите ее, прежде чем она войдет в сад!

Раньше, чем кто-либо из нас мог понять смысл его слов, сам Вэнс уже был на лестнице. Хис и Сниткин бежали следом за ним. Остальные в недоумения догоняли их. Когда я вышел на крышу, я увидел, что мисс Битон бежит в отдаленный конец сада, а Вэнс гонится за ней. Сумерки сгущались. Наступала темнота. Когда девушка вскочила на балюстраду в том самом месте, где накануне стоял Вэнс, она казалась призрачным силуэтом на слабо освещенном небе. И она исчезла в темной пропасти за мгновение перед тем, как Вэнс мог ее догнать…

(Воскресенье, 13 апреля, 7 ч. 15 м. веч.)

Через полчаса мы снова все собрались в кабинете. Хис и детективы удалились, сделав все необходимые распоряжения насчет тела мисс Битон.

Вэнс снова сидел в кресле. Трагический исход дела опечалил его. Он несколько минут мрачно курил. Потом он заговорил:

— Я собрал вас сюда, чтобы дать вам объяснение трагических событий, происходивших здесь. Начну с того, что я с самого начала знал, что имею дело с очень умелым и беспринципным человеком, и я знал, что это кто-нибудь из находившихся в доме вчера в середине дня, Кроме того, пока я не имел доказательств вины определенного лица, мне было нужно делать вид, что я подозреваю всех и каждого. Только в атмосфере взаимных подозрений можно было вызвать в убийце ощущение безопасности, которое и привело к его разоблачению. Я заподозрил мисс Битон почти с самого начала, потому что, хотя почти каждый, так или иначе, навлек подозрение на себя, только сиделка имела время и возможность совершить первое преступление. Она была вне чьего-либо наблюдения, когда приводила в исполнение свой план. И она так хорошо знала распорядок дома, что ей было нетрудно скомбинировать свои действия. Последующие события только усиливали мои подозрения. Например, когда м-р Флойд Гарден сообщил мне, где хранится ключ от чулана, я послал ее посмотреть, на месте ли он, не указывая это место, чтобы узнать, известно ли ей, где висит ключ. Конечно, этот факт еще не устанавливал ее вину. Были и другие люди, которые это знали. Но все же это было свидетельством против нее. Если бы она не знала, где этот ключ, она автоматически исключалась бы.