Рисуя смерть (СИ) - Страница 31

— Ура, — притворно обрадовался Эшли, — покатаемся на метле!

— С какой стати мне тебя брать с собой?

Эшли радостно приземлился на пассажирское сиденье, тут же теряясь в своей одежде и выныривая из ворота ставшей слишком большой для него футболки:

— Потому что я твой коооот! — Он развалился в кресле, вылизывая хвост. — Любимый, рыжий, единственный и неповторимый.

Мэри завела машину:

— И как тебя до сих пор на работе держат? Ты же не умеешь быть серьезным.

— Я там хорошо притворяюсь! Надеваю серьезность вместе с костюмом. Никто пока не заподозрил.

Мэри, выезжая на главную улицу, напомнила:

— Тебя уволили за несоответствие должности детектива.

— Тебя тоже, — Эш перестал вылизываться и полез к Мэри на колени, сворачиваясь клубком. — Кстати, знаешь, сладкая, почему ты невкусная? Коты не ощущают сладкий вкус. Так что с логикой у меня все в порядке.

Мэри опустила одну руку вниз и погладила Эша за ушком. Тот мурлыкнул и тут же цапнул её за палец, прокусывая до крови. Зелье, которое применили против Грега, было чертовски сильным.

Терн открыл шкаф и с тоской принялся одеваться — сорочка, панталоны, весткоут и аби. Панталоны и аби были его родового зеленого цвета, расшитые золотыми листиками терна, короткий весткоут ярко-желтым, тоже весь в растительной вышивке. Завершали костюм щегольское жабо и перевязь с серебряной шпагой. Шляпу надевать Терн не стал — взял её под мышку. За годы, проведенные в мире под солнцем, он уже отвык их носить. Менять серебряные украшения в прическе на золото он не стал, пусть раньше так не было принято, сейчас это не считается чем-то предосудительным. Придется Королеве лета смириться с его видом.

Он вышел из спальни, которую ему предоставил в своем загородном доме Алекс, и направился в комнаты своего друга Тенедара. Уходить, не предупредив его, он не стал. Тенедар как раз покинул свои покои, одетый менее пафосно — всего лишь в темно-синий деловой костюм-тройку. Привычно все портили его босые ноги — как говорится, с кем поведешься.

— Доброе утро, Терн, — Тенедар широко улыбнулся, хотя нехорошие предчувствия от неожиданного вида друга кольнули его сердце.

— И тебе… Доброе утро, Дарри! — Терн как-то совсем задумчиво принялся рассматривать Тенедара. — Ты выглядишь… Странно. Я уже привык тебя видеть в худи и джинсах.

— Я вынужден тебя оставить в одиночестве — я удаляюсь по делам.

Терн резко выпрямился, кладя левую руку на рукоять шпаги:

— Это я отправляюсь по делам! Неужели по моему виду не видно?

Дарри довольно рассмеялся:

— Видно-то видно, но я первый сказал!

— Это потому, что ты привык болтать за двоих, а я нет. — Терн старательно задрал подбородок вверх — знал, что Дарри не купится на это и не обидится.

Тенедар вздохнул — по Терну было заметно, что уступать он не собирается:

— Босоножка, но я серьезно. Мне надо к премьер-министру. — Тенедар был королем Осени, пусть и короновали его совсем недавно.

С Терна сразу слетело все вселенское высокомерие:

— Ого, а ты наивный мальчик, Дарри. Прям к премьер-министру и чтоб приняли?

Тот слишком простодушно для Короля осени сказал:

— Думаешь, не примет? Мне надо подписать договор о дружбе с королевой Альбиона — не хочу, чтобы моих подданных прогоняли с нажитых мест.

Вместо ответа Терн улыбнулся, старательно не ехидно.

Дарри тут же понятливо поменял цель:

— Тогда к королеве. Доволен? Теееерн, уступи, пожалуйста. Мне очень нужно. Мне не нравится, что моих фейри притесняют. Того же Охотника вот-вот лишат гражданства. Это неправильно.

Терн выгнул бровь:

— А, здравая мысль, Дарри!

Тенедар осторожно уточнил:

— Это ты меня похвалил или попытался уязвить, чтобы заставить остаться тут?

Терн неожиданно для друга покраснел:

— Эм, прости, Дарри… Просто я этого не ожидал…

— …от меня? Я же король, вроде. Мне положено думать о подданных. Нет?

Терн стянул с себя узкий аби, перебрасывая его через руку:

— Прости еще раз.

— Прощен, — кивнул Дарри — он никогда не злился. — А ты куда собрался?

— Мне назначена аудиенция у Королевы Лета. Я подал прошение еще вчера. Его так быстро рассмотрели, что просто чудо. Поэтому я и иду… И прости, я помню свою клятву — вернуться туда только с тобой, но…

Дарри легко признал:

— Я все понимаю. Иди. Я пойду после тебя — мне непринципиально. — Оставлять дом Алекса без присмотра и защиты ни он, ни Терн не собирались.

Терн заколебался:

— Я бы пошел с тобой. И к Королеве Лета, и к королеве Елизавете, но… Кто останется тут? Мы же не можем бросить без защиты семью Охотника, особенно сейчас, когда правительство натравило на фейри глупое НАА. Честное слово, я предпочел пойти с тобой, но… Охотник надеется на нас.

Дарри грустно посмотрел на друга:

— Терн, ты правда не знаешь, кто мог бы остаться?

— Эм..? Ты?

Тенедар вздохнул:

— Терн, глупый ты мальчишка, у тебя брат есть! Гром. Он взрослый и ответственный ши. Он рыцарь, каких мало в последнее время.

Терн обиженно вздернул подбородок вверх, а потом обмяк и еле слышно признался:

— Я идиот. Я до сих пор считаю его мальчишкой… Тогда… Сперва к Королеве Лета, а затем к человеческой королеве. И… Беру отвлечение её корги на себя — заслужил.

— Какое самопожертвование, аж страшно становится! — расцвел в улыбке Дарри, он не умел долго расстраиваться или злиться. — Только, можно я сперва переоденусь? Думаю, королеве Одуванчику все равно, как я выгляжу, а так хоть буду в удобной одежде.

Терн дернул жабо вниз:

— А это идея! К черту панталоны и весткоут. Когда-то они были хороши, но не сейчас.

Благой двор не изменился. Почти, потому что проигнорировать чуть сияющие синим светом, повреждённые холодным железом ворота было сложно. Иногда синие всполохи разрушения мчались и по стенам Королевского дворца.

Дарри подтвердил, заметив заинтересованный взгляд Терна:

— Это я сделал. Я случайно. Слишком хотел помощи…

Терн промолчал — все, кто был дорог Тенедару, все его родные и подданные, пострадали от холодного железа, применявшегося в бомбардировках Второй Мировой войны. Тогда Дарри искал помощи везде, где мог, даже вернулся под Холмы к матери — королеве Лета. Он, сам израненный холодным железом и ослепший, пронес его в себе в мир фейри. И ему тогда отказали в помощи. Родная мать отвернулась от него.

Меч уперся в горло Королевы лета.

— Мама… Пожалуйста!

— Ты зря сюда пришел — ты разрушаешь мир своим холодным железом. Уходи!

— Мама!!! — он перешел на крик, чтобы его точно услышали, — прошу! Не меня спаси — спаси свою внучку, плоть от твоей плоти. Она же…

— Уходи.

Он рухнул перед ней на колени, склоняя голову вниз, и то, что есть свидетели его унижения, его не волновало:

— Мама… Она умирает. Понимаешь?!

— Она уходит — фейри не умирают.

— Ты не знаешь, что делает холодное железо с фейри. — он перешел на шепот — даже его крик не услышали, так какая разница. — Пожалуйста… Я хочу спасти свою семью, хотя бы осколок от неё… Помоги…

— У меня больше нет сына по имени Тенедар. И внучки Апрель тоже нет. Не позорь себя — уходи! — и голос её звенел от гнева.

— Ма… — он тут же поправился, — Королева лета… Впрочем…

Он, шатаясь, встал:

— Как скажете, ваше величество. Надеюсь, вам никогда не придется умирать в одиночестве от боли.

Он пошел прочь, не разбирая дороги — тут было сложно с тенями. Руки натыкались на стены из камня, и те разрушались от прикосновения — Тенедар был весь пропитан холодным железом. Реальность Холмов рыдала от боли и разрушалась. Только он этого не видел, ибо был слеп.

— И больше не возвращайся сюда! — в спину сказала ему Королева лета, до боли сжимая пальцы в кулаки. Беззвучные слезы текли по её щекам, но Дарри, её Дарри, их никогда не увидит. Надо было найти силы, чтобы удержать Благой двор от разрушения — за спиной у Королевы были сотни напуганных фейри, которых она не могла предать.