Rise (СИ) - Страница 116

— Мой отец наивно пытался сбежать из Азкабана, ранил одного стражника, а второй попал в него неизвестным ментальным заклинанием, кроме того, добавил несколько обычных. Сейчас отец в Мунго, физически почти поправился за неделю, а вот умственно… если целители не выяснят, что за заклинание попало в него, то ничего не смогут сделать, и он так и останется молчаливым овощем, если, конечно, действие заклинания не прекратится, но, так как колдомедик, специалист по недугам от заклятий, утверждает, что скорее всего это какая-то темная магия, шансов на выздоровление почти нет. В общем, я все это время был в Лондоне, поддерживал маму, потому что ей сейчас очень тяжело. Вот и все, — монотонно проговорил я.

Амелия охнула, кинулась ко мне и обняла.

— Драко, поверь, все наладится. Нужно было раньше рассказать. Прости, что злилась на тебя.

— Все нормально. Мне нужно было действительно раньше вам всем рассказать, но я, как только получил письмо от мамы, совершенно перестал соображать, быстро собрался и, с трудом уговорив МакГонагалл отпустить меня, уехал.

— Не думай об этом. Все нормально. И еще, Драко, я с тобой, — она крепче сжала меня в объятиях, а потом чуть отстранилась, посмотрев мне в глаза долгим взглядом, и попыталась поцеловать.

Я отвернулся, и, слегка надавив ей на плечи, заставил отодвинуться от меня. Она удивленно и даже слегка испуганно посмотрела мне в глаза.

— Что?

— Прости, — сказал я, пряча взгляд. — Амелия, так не получится. У нас ничего не получится.

— Почему? Я ведь ничего от тебя не требую, — растерялась она.

— Дело не в этом. Просто я понял, что ничего, кроме дружбы, у нас не может быть. С моей стороны, по крайней мере. И все отношения, которые будут выходить за эти рамки, принесут нам обоим только боль. Понимаешь?

— Нет, — она помотала головой. — Ты ошибаешься.

— Это ты ошибаешься, — как можно более мягко произнес я. — Пойми, ты не знаешь меня в достаточной мере. Я невыносим и могу легко причинить боль, даже тому, кто мне не безразличен. Давай будем только друзьями.

— У тебя кто-то есть? — выпалила Амелия. Ее лицо покраснело, руки подрагивали.

— Нет. И это не имеет значения…

— Тогда я не понимаю. Как ты можешь знать наперед, что у нас с тобой ничего не получится?

— Я просто знаю, и все. Я чувствую, — пробормотал я.

— Нет. Мне все ясно. У тебя кто-то есть, может быть, вы с ней не вместе, но ты питаешь к ней особые чувства, смотришь на нее и чувствуешь, как внутри становится тепло только от того, что она рядом, может быть, она и снится тебе… — она замолчала на мгновение, и ее глаза резко расширились. — Это… профессор Грейнджер?

— Амелия, — предостерегающе сказал я.

— Не надо, — голос дрожал, она грустно улыбнулась. — Должна была раньше догадаться.

Я молчал, стараясь смотреть куда угодно, но только не на нее. Эгоист чертов.

— Что ж, насильно мил не будешь. Только у вас с ней вряд ли что-то получится. По этой же причине.

— Она вообще к нашему разговору никакого отношения не имеет!

— Драко, я люблю тебя! — пронзительный голос Амелии эхом отбился от стен кабинета. Мне стало не по себе — страшно разболелась голова.

— Спасибо и прости, — выдавил я.

Она всхлипнула, слезы крупными каплями заструились из ее глаз.

— И ты меня прости, — прошептала она. — Я пойду.

— Подожди! Алекс ничего не знает и… лучше не говорить ему обо всем этом. И вообще, вам надо помириться.

Амелия застыла, как каменное изваяние.

— Ты заботишься о нем гораздо больше, чем обо мне. Но только это я готова ради тебя на все, не он. Тебе нужно было только попросить, и я бы сделала для тебя все, что угодно. Убила бы ради тебя. Слышишь? А Алекс никогда не будет на такое способен. И профессор Грейнджер тоже! В мире всем на всех плевать, а мне на тебя — нет.

— Мне не все равно, что с тобой происходит. И с Алексом тоже.

— Значит, мы с ним на одном уровне в твоем рейтинге?

— Вы — мои друзья.

— Ну хорошо… Ради тебя, только ради тебя — слышишь? — я ничего не скажу ему. Но вот мириться с ним или нет — это уже мое личное дело.

— Спасибо, — тихо отозвался я.

— Зря ты так со мной. И знаешь… Я все равно тебя не забуду, — прошептала Амелия, вытерев слезы тыльной стороной руки, и выбежала из кабинета.

Дверь хлопнула, и наступила пронзительная, режущая слух тишина. Голова раскалывалась от боли. Если бы я был хоть на грамм глупее, я бы уже выпил то зелье, которое нес Гермионе для проверки. И тут до меня дошло, что она, должно быть, ждет меня сейчас в своей лаборатории, а я совершенно не спешу.

Отогнав мысли о головной боли в дальний угол сознания, я поспешил к Грейнджер. Около лаборатории я оказался только спустя пять минут.

Занеся руку, чтобы постучаться, я так и застыл с поднятым кулаком. Из лаборатории доносились два голоса. И я прекрасно узнал обоих говоривших — это были Грин и Гермиона. Я растерялся. Что мне следовало сделать: развернуться и направиться куда-то в сторону, дожидаясь, пока Грин уйдет, нагло прервать их разговор, ведь я договорился с Гермионой о встрече, или остаться на этом месте и послушать их беседу? Колебался я недолго, ровно до той секунды, как услышал свое имя, и уже без раздумий переместился вплотную к двери и, затаив дыхание, начал внимательно слушать.

— Не знаю, Питер, — говорила Гермиона. — Я понимаю, что у Малфоя довольно компрометирующее прошлое, но он изменился. Поверь мне!

— Гермиона, этот странный парень, возможно, и стал вести себя иначе, но это вполне может быть всего лишь маска, — отвечал ей Грин.

— Я достаточно неплохо разбираюсь в людях. Сейчас он искренен в своих поступках.

— Тогда почему с тобой происходит не пойми что, когда он оказывается поблизости? Упавший шкаф, пропавшее зелье, в конце концов, нападение на тебя в Косом переулке на Рождество! — голос Грина звучал очень уверенно.

— Он не имеет к этому никакого отношения. Это просто совпадения. А в Косом переулке на него тоже напали, и именно он спас меня там! — убеждала Грейнджер.

— Ну хорошо, допустим, — уступил он ей. — Хотя это могло быть заранее запланировано. Но даже если не брать во внимание этот инцидент, было много других. Даже в истории с Куппер явно что-то нечисто. Я уже тебе говорил, что почти уверен, что Сильно Дурманящую настойку в подсобке кабинета ЗоТИ разлил кто-то из семикурсников Слизерина или Когтеврана. Другие этого сделать не могли, я проверил. Больше того, Куппер досаждала Малфою больше других, так что он вполне мог пойти на это, чтобы отомстить. Ему даже не нужно было самому пачкать руки, он мог просто попросить своего домового эльфа.

— Питер, он там оказался самым здравомыслящим и, по сути, всех спас! — настаивала Гермиона.

— А вдруг это тоже было задумано заранее?

Она засмеялась наигранным смехом.

— Он же тоже пострадал там, я уверена, что это не он. Он не такой глупый, чтобы творить такие безрассудные вещи.

— Вспомни, кто он… — глухо сказал Грин.

— Это ты пойми наконец, кто он, — с горечью, как мне показалось, сказала Гермиона. — Малфой — умный, здравомыслящий, переживший очень серьезные потрясения в жизни человек. Он очень сильный. Сцепив зубы, он борется с собой, со своей травмой, чтобы жить нормальной жизнью. И я вижу, что он хочет жить честно! Да, он совершил много ошибок, и этого уже никак не исправить, но можно ведь дать ему второй шанс… Да просто разглядеть в нем не бывшего Пожирателя, а умного взрослого мужчину со своими проблемами и тревогами, со страхами и силой воли, с желанием быть полноценным!

— Ты так о нем отзываешься, что я уже начинаю думать, что он тебе небезразличен. Защищаешь его с такой пылкостью… — сказал Грин.

— А как иначе, если я знаю его хорошие стороны, а другие люди, такие прекрасные люди, как ты, например, не хотят смотреть дальше тени прошлого, маячащей за ним!

— Ладно, успокойся, — из-за двери послышался шум отодвигаемого стула. — Но не думай, что я успокоюсь, пока не проверю свои версии. Это мой долг, ты же знаешь. Нужно еще выяснить, кто и зачем украл у тебя вредящее зелье. Я все равно хочу добиться у директора МакГонагалл разрешения на осмотр комнаты Малфоя, ведь он бывает в этой лаборатории очень часто.