Ринкар. Симбиоз - Страница 4

Вскоре пришёл врач. Седоволосый мужчина, в длинном врачебном халате. В его руках был планшет, и он, поглядывая на пациента, что-то записывал. Ал отвёл глаза из-за возникшего чувства неловкости.

– Здравствуйте… – произнёс Ал.

– Да, здравствуйте, – торопливо ответил врач. – Извините, сейчас.

Поставив точку, он опустил руку с планшетом, а ручку спрятал в карман халата.

– Выглядите неплохо, – сказал он. Этот врач был лечащим врачом Ала, и звали его Дональд Риштер. Ал называл его мистер Риштер.

– Можаев, – мистер Риштер скривил губу, глядя на своего пациента. – Только недавно я отправил вам письмо, и что вы выкидываете? У вас очень много денег?

– Нет, – пожал Ал плечами, явно смутившись. – Так вышло.

– Я же чёрным по белому написал – никакого алкоголя. Ладно, если бы выпили немного, но когда вы поступили, мы в вас обнаружили столько паров этилового спирта, что у меня глаза на лоб полезли! Вы пережили, именно чудом, – подчёркивая слово «чудом», мистер Риштер назидательно поднял палец, – сильнейшую алкогольную интоксикацию. Половина пациентов нашей больницы с подобными вашему симптомами это состояние не переносят.

– Спасибо вам, мистер Риштер, – поблагодарил Ал, так и не поднимая глаз. Он поёжился, чувствуя себя виноватым ребёнком, которого ругают за плохую оценку, полученную в школе. Да и в отношении мистера Риштера к пациентам всегда чувствовалось что-то отцовское, уж очень он любил людей и свою работу.

В каждую больницу бы такого врача.

– Говори спасибо не мне, а своему организму, – кивнул Риштер, глядя на Ала с укором. – Он у тебя от природы невероятно стойкий! При верном образе жизни жизнь может стать долгой и счастливый, а ты что творишь? Тьфу!

В его словах была доля правды. Ал и курил, и пил уже довольно долго время. Разумеется, он не всегда нажирался в соплю, как сделал это вчера, в клубе, но систематически попивал пиво в течении нескольких лет, а это, извините, тоже не очень хорошо, пусть и допустимо. У многих других людей последствия уже бы давно проявились, но у Ала они стали давать о себе знать относительно недавно. Его стал мучать кашель курильщика, и ещё начались проблемы с почками, из-за которых он сюда, собственно, и попал.

Он лечился в частной клинике. В России Ал скопил неплохую сумму, прежде чем переехать, с помощью накопительного принципа, и лишь потом отправился в путь. Это позволяло ему лечиться в частной клинике. Так же, потеряв работу, он мог протянуть без неё около года.

За такую сумму, конечно, ему изрядно поработать пришлось.

– Да ладно вам, – решил Ал разрядить обстановку, скупо улыбнувшись. – Живой же остался.

– По счастливому случаю. Короче, – начал мистер Риштер, снова глянув в планшет, – к счастью, тут тебе лежать не придётся. Но вот на работу ходить ты тоже не сможешь. Около пары недель необходимо побыть дома, не обязательно в постели. Главное, чтобы на больничном. Работа – стресс, понимаешь сам, а твоему организму этого сейчас не надо. Всё понятно?

– Всё понятно, – кивнул Ал, испытывая и радость и разочарование одновременно.

От мысли, что целых две недели он не будет видеть мерзкую рожу Ронни и не будет терпеть нападки со стороны его подстилки, в груди становилось тепло.

– Идеально. Тогда сегодня выписываешься, и едешь домой. Больничный лист я тебе выдам.

Они распрощались. Ал уже встал с постели, собрал вещи, и собрался уходить. Сидя на краю кровати, он решил проверить телефон, и увидел десяток пропущенных вызовов от Ронни, которые поступали с потрясающей частотой. По вызову в десять секунд.

«Истеричка», – подумал Ал, скривившись в усмешке.

Вставая, Ал вдруг увидел, как в палату вошла Мария. Она приветливо улыбнулась. К удивлению Ала, она дала ему свой номер телефона, что не могло не поразить. Он ведь сказал ей наиглупейшую вещь из всех тех, которые только мог сказать, но она всё равно решила дать ему номер.

Потрясающе!

– Мария, – решил спросить Ал. – Яж глупость ляпнул…

Она омрачилась, дрогнув, но Ал тут же себя поправил.

– Да не в смысле номер попросил, а в смысле сделал это очень глупо.

– Ну и ничего. Почему нет? Второго шанса у тебя всё равно не было бы.

– Почему? – Ал вскинул брови, на секунду обидевшись, и решив, что это связано с ним.

– Я тут последний месяц работаю. Потом поступаю на учёбу Нью-Йорский Институт Программирования.

От удивления Ал чуть не обронил челюсть, и спросил:

– А… Как ты тут оказалась тогда? Зачем в медицину пошла?

– Долгая история, – отмахнулась она. – Давай потом, ладно? Звони.

Она вышла, оставив после себя несколько вопросов, и наиприятнейшее впечатление. Ещё Ала восхитили её бёдра и ягодицы, которые были под стать груди, и возбуждали не меньше. «Когда мне в жизни ещё так повезёт? Возможности упускать нельзя!» – весело подумал Ал, решив, что позвонит после больничного.

Вызвав такси, он отправился домой.

В машине немного укачивало, и особенно тогда, когда она подпрыгивала на кочках.

Надо было позвонить Ронни, и отчитаться, но этого жутко не хотелось. С огромным нежеланием, и преодолевая себя, Ал набрал номер шефа, и слушал длинные гудки.

– Слушаю тебя внимательно, – недовольно произнёс Ронни. – У тебя на оправдания минута, и потом ты уволен, если причина меня не устроит.

– Я вчера с друзьями выпил не того, ну, по скромному, вечером, – Ал в принципе не любил врать. Но в этой ситуации ложь была необходима, ведь если он лишится офисной работы в этой компании, то когда найдёт следующую – неизвестно. – Отравился, потерял сознание, а сегодня очнулся в больнице. Мне врач сказал, что мне надо побыть дома пару недель. Больничный лист есть…

– Ты ходить, говорить, печатать можешь? – резко оборвал его Ронни, явно не желая слушать объяснения до конца. – Дышать? Чувствуешь нормально себя?

– Могу, да, но чувствую… – ответил Ал, всё ещё испытывая лёгкое головокружение, отвратительное ощущение во рту, и рвотные позывы. – Не очень…

– Этого достаточно, чтобы работать. Я тебе даю три дня прийти в себя, а через три дня жду на рабочем месте, ты меня понял?

В груди защемило, и Ал сморщил лицо. Ала охватил такой приступ злости, что он был готов разбить телефон о пол, растоптать его, а затем выкинуть в окно. С какой стати, имея на руках официальный документ, разрешающий на законных основаниях переждать последствия отравления дома, Ал должен был выходить на работу? Полнейшее скотство!

– Но у меня же есть больничный лист! Имею право! – возразил Ал, не выдержав, и повысив тон.

Ронни удивился этому, и прежде чем ответить, выдержал короткую паузу. Но затем, произнёс спокойным тоном:

– И зарплата, которую я урежу вдвое, на что тоже имею право. Мы друг друга поняли?

К горлу Ала подступил ком. Он хотел возразить, но прервался на полуслове, уже собираясь послушно согласиться, но вдруг его будто парализовало. Он вообразил себе вечно недовольное лицо Ронни, и то, как тот общался со всеми, и общение это происходило не в лучшей манере. Он вспомнил разукрашенную Бонни, её вечные подколки, её презрение и то, как она показала ему средний палец недавно.

Все неприятные слова Ронни, все его решения, да и вообще всё, что происходило в той компании, пока Ал в ней работал, слились в одно отвратительное впечатление, вызывающее сильнейшую неприязнь.

Будет здравомыслящий человек терпеть то, что терпел Ал? Разумеется, будет, потому что тратит больше, чем зарабатывает, имеет десяток кредиток, и не контролирует личные финансы. Но вот Алу терпеть не надо, ведь он поступает ровно противоположным образом.

Он тратил меньше, чем зарабатывает, и не брал кредитов, что позволило ему сформировать резервный капитал, способный обеспечить его на год-другой. Как раз на случай потери работы этот капитал и формировался.

– А знаешь, что? – начал Ал, хитро сощурившись. – Пошёл. Ты. На хер. Козлина, твою мать. Ага?

Он выговорил это, делая акцент на каждом слове, и Ал представил, как лицо Ронни покраснело от злости. Ал даже не стал слушать вопли, которые Ронни стал изрыгать, брызгая слюной, и говоря что-то о зарплате. Он молча сбросил звонок, и выдохнул с таким облегчением, что таксист с интересом взглянул на него в зеркало заднего вида.