Римская история в лицах - Страница 276

Но пора вернуться к Адриану. Между прочим, он приказал женщинам и мужчинам пользоваться банями раздельно — в разное время. Поскольку это распоряжение пришлось повторять кое-кому из последующих императоров, надо полагать, что римляне любили совместные купанья. На некоторых римских фресках можно видеть женщин в купальниках, очень напоминающих современные — типа «бикини».

Три года, что Адриан оставался в Риме, он занимался совершенствованием своей системы управления государством. Находившиеся на государственной службе чиновники получали высокое жалованье в соответствии с установленной императором иерархии должностей. Для их подготовки он основал в Риме Атеней — высшую юридическую и административную школу с двумя отделениями, латинским и греческим. Последнее — для будущих «управленцев» в эллинизированных восточных провинциях.

В 128-м году Адриан в сопровождении Антиноя отправляется во второе длительное путешествие на Восток. Их маршрут пролегает через Карфаген в Афины, где император присутствует при освящении законченного строительством храма Зевса Олимпийского. Затем он отправляется в Иудею. На месте разрушенного Титом Иерусалима Адриан замыслил создать по римскому образцу новую столицу ближнего Востока — Элию Капитолину. С форумом, базиликой, амфитеатром, портиками и общественными банями. Наверное, он полагал, что разумные иудеи сумеют оценить эти достижения римской цивилизации. Веротерпимость римлян общеизвестна. Никто не помешает фанатикам странной веры воздвигнуть новый храм своему незримому богу в мирном соседстве с храмом Венеры — покровительницы Рима. Впоследствии Адриану пришлось убедиться в своей ошибке.

Оставив в Иудее команду архитекторов и строителей, император направился в Египет. Он давно мечтал увидеть памятники его древнейшей культуры, узнать обычаи, побеседовать с учеными, познакомиться с сокровищами Александрийской библиотеки и услышать из уст жрецов предания о правлении легендарных фараонов.

Но в Египте Адриан потерял своего дорогого мальчика. Опустошенный и подавленный, он оставил злополучную страну пирамид. Чтобы заглушить тоску, отправился кружным сухопутным путем в Вифинию. Оттуда тем же маршрутом, что они впервые проделали вместе, — в Грецию. Афины в этот раз не смогли заполнить пустоту, образовавшуюся в сердце императора. Не с кем было делиться мыслями о непреходящем значении высокого искусства эпохи Перикла. Томили воспоминания о восхищении, которое он читал в глазах любимого юноши, когда показывал ему творения Фидия и Скопаса. Вокруг было много интересных собеседников, людей, искренне к нему расположенных. Но к себе в душу он никого не пускал. Сура, Плотина, Аттиан умерли. Адриан понял, что на свете больше нет ни одного человека, который был бы ему по-настоящему дорог. Жизнь шла к концу, но не было ни семьи, ни близких друзей. На горизонте маячила одинокая, унылая старость.

Оставалась только взятая на себя миссия строительства нового Рима. После пяти лет отсутствия император возвратился в столицу. Сложное многообразие юридических положений и прецедентов, сложившееся в результате многолетней практики преторских эдиктов, затрудняло управление государством. Адриан назначил комиссию во главе с видным юристом Сильвием Юлианом и поручил ей разработать единый свод важнейших законов. Впоследствии он был утвержден императором и получил наименование «Вечного эдикта».

Пребывание в Риме, в постоянном окружении придворных, на виду у римской толпы тяготило Адриана. Примерно в двадцати километрах к востоку от Рима, в местечке Тибур (ныне Тиволи) он начал строительство обширной виллы, в которой провел почти безвыездно последние пять лет своей жизни. На территории виллы, кроме дворца, располагались большие и малые термы, две библиотеки, театры, сады, украшенные многочисленными статуями. Вилла Адриана была, по-видимому, настоящим собранием шедевров античного искусства. Различные ее уголки должны были напоминать императору самые дорогие места, которые он посещал во время своих путешествий. Здесь находилось и подобие афинской агоры с расписным портиком, и Пританей, и Ликей, и Академия. В дальнем конце огромного парка Адриан поставил маленький храм. К нему вел канал, окаймленный открытым портиком и скульптурами, стоящими между его колонн. Этот ансамбль назывался Каноп — в память египетского города, где находился храм Сераписа. Александрию и египетский Каноп тоже соединял канал. Культ Сераписа для Адриана сочетался с культом Антиноя. Так называемый Морской театр представлял собой небольшое здание, стоявшее на островке посередине круглого озерца. Там Адриан уединялся во время приступов мизантропии и болезни.

Строительство виллы было закончено в 134-м году. А двумя годами ранее Адриану пришлось опять отправиться на Восток. На этот раз не с познавательной целью и не ради удовольствия, а в связи с новым восстанием иудеев, которое возглавил Симон Бар-Кохба. С любым варварским народом римляне при желании могли найти общий язык. Многобожие этих народов легко уживалось с римским. Функции богов были схожи, различие имен не играло существенной роли. Иудеи же с их единственным, непостижимым и мстительным богом противопоставили себя всему миру.

Римские войска поначалу терпели поражения. Пришлось перебросить в Иудею несколько легионов и вызвать из Британии прославленного полководца Юлия Севера. Жестокая война продолжалась три года. Иудеи смирились лишь тогда, когда их край был превращен в пустыню. В Риме отпраздновали триумф, но императора он не порадовал. Жажда славы угасла. Адриан чувствовал себя усталым и по окончании торжеств удалился на свою виллу Там он хотел почти частным человеком спокойно окончить свои дни. С любимыми книгами, в окружении собранных им произведений высокого искусства, предаваясь дорогим воспоминаниям. Но боги отказали императору в спокойном и возвышенном конце жизни. Последние годы его мучила тяжкая болезнь, проявлявшаяся сильными болями. Аврелий Виктор пишет:

«...он страдал от боли почти во всех членах тела до такой степени, что многократно просил самых верных слуг убить его, а чтобы он не совершил самоубийства, его охраняла стража из самых близких людей». (Там же, XIV, 12)

Надо было избрать себе преемника. За два года до смерти Адриан усыновил Луция Вера, к которому питал привязанность ради его красоты и легкого характера еще до встречи с Антиноем. В 137-м году назначил его консулом. Однако Вер отличался очень слабым здоровьем и в самом начале следующего года умер. Тогда император остановил свой выбор на немолодом (ему было за пятьдесят), но очень достойном, доброжелательном и прекрасно образованном сенаторе Антонине. Адриан полагал, что правление его будет недолгим, и при усыновлении поставил условие, чтобы Антонин, когда унаследует власть в Риме, в свою очередь, сразу же усыновил Марка Катилия Севера, тогда еще семнадцатилетнего юношу. В нем Адриан видел продолжателя начатых им преобразований государства. Одновременно Антонин должен был усыновить Луция Вера младшего — сына недавно умершего первого избранника Адриана. Это была как бы дань его памяти. Тем самым, впервые в Римской истории, закладывалась возможность долговременного разделения верховной власти между двумя императорами. А между тем мучения больного становились невыносимыми. Однажды после очередного приступа боли — он был один на своем острове — Адриан без сил в тысячный раз вопрошал богов, за что ему такая мука... Вдруг вспомнилось, как он в Антиохии допрашивал старика — члена секты христиан. И тот ему рассказал легенду о том, как Христос-сын из бога стал человеком и добровольно принял казнь на кресте, чтобы своими мучениями искупить грехи всех людей. Он тогда спросил, что же побудило сына бога так поступить. Любовь, — ответил старик, — любовь к людям. Может быть, и ему Адриану, послана эта казнь ради спасения людей? Но разве он любит их? Когда-то любил. Своих солдат, товарищей, сограждан. Любил мальчика. Все ушло. От непрерывных мучений сердце его ожесточилось. Он еще ценит красоту, любит Афины, любит Рим. Не город и не миллионы людей, которые называют себя римлянами. Рим — это величие духа, понятие, стоящее над людьми! Люди некрасивы, глупы, корыстны. Нет, он не любит людей. Вот он кричит от боли, а они суетятся со своими мелкими заботами, наслаждаются, смеются... Разве это справедливо? Он столько сделал для них. Почему именно он должен так страдать? Нет, он не любит людей, не любит этот подлый, грязный мир...