Рикошет (СИ) - Страница 50

— Я не хотела…

Я кусаю ноготь и вытираю слезу. Стыд обрушивается на меня, как 50-килограммовая волна. Я даже не могу посмотреть на экран, чтобы встретиться с разочарованным взглядом Ло.

Теперь я понимаю. Почему он хотел, чтобы я послушалась его с самого начала. Чтобы мы могли избежать этого. Что еще хуже, под гноящимся стыдом и чувством вины есть маленькая часть меня, которая хочет сделать это снова. Может быть, после того, как мы закончим наш разговор… нет!

— Было приятно? — спрашивает он напряженным голосом.

Что именно? И почему я должна была все испортить? Я с жалостью смотрю на свои руки.

— Не смотри на меня так, — шепчу я.

— Ты ещё даже не посмотрела на меня, — бормочет он.

Я делаю напряженный вдох и, наконец, набираюсь смелости встретиться с ним взглядом. На его лице нет осуждения. Вместо этого его янтарные глаза наполняются сочувствием, которого я не заслуживаю. И я вижу беспокойство, как будто я разбила ему сердце, как будто крайность и ужас моих навязчивых идей только что полностью запечатлелись в его голове.

— Прости, — задыхаюсь я. Я вытираю слезы, прежде чем они падают. — Ты не обязан…

Быть со мной. Я — чудовище.

— Я люблю тебя, — говорит он. — Мы будем работать над этим вместе.

Перевод: Я никуда не собираюсь уходить.

— Я хочу сделать это снова, — признаюсь я тихим голосом.

— Я знаю, — он задумчиво потирает губы.

— Так… тогда мы можем снова сделать это вместе… сегодня вечером?

Он просто злится, что я сделала это без него.

— На сегодня мы закончили, — говорит он, и каждое его слово похоже на гору, на которую ему приходится взбираться.

— Но я кончила только дважды.

Страх давит мне на грудь, мешая дышать.

— Я собирался позволить тебе кончить только один раз, — говорит он. — Я пытался измотать тебя прелюдией, но это трудно. Я должен был заставить тебя ждать дольше, а потом ты должна была слушаться меня. Мы станем лучше в этом, но это потребует времени и практики.

Так что для меня это все. Мне не позволено иметь какую-либо мастурбацию, и на сегодня с Ло покончено. Я не хочу сделать что-то идиотское, когда он отключится. Не думай об этом, Лили. Я глубоко вздыхаю, но это едва успокаивает меня.

— Поговори со мной, — настойчиво просит Ло. Он кладет руки на согнутые колени. — О чем ты думаешь, Лил?

— Мне страшно, — бормочу я… — Я так боюсь того, что могу сделать, — я чувствую, как горячие, обжигающие слезы стекают дорожками по моим щекам.

— Я знаю, что это трудно. Я не могу себе представить, чтобы кто-то дал мне одну кружку пива и заставил остановиться на этом. Я понимаю, Лил. Я так чертовски понимаю это, — говорит он. — Но ты должна найти в себе силы подождать. Я знаю, что они там. Тебе просто нужно копать глубже.

Я позволила его словам осесть в голове на целую минуту. Боль давит на мою грудь, и она взрывается с моим следующим заявлением.

— Хотела бы я, что ты был здесь, — у меня дрожит подбородок и срывается голос. Я прижимаюсь лбом к коленям, пряча своё лицо.

— Я здесь, любовь моя, — шепчет он. — Я рядом с тобой.

Я слышу боль в его голосе. Он пытается расслабиться, насколько это возможно, но мне кажется, что я сжимаю его сердце так же сильно, как он сжимает мое.

— Ты в моих объятиях, — говорит он мне, — и я целую твои губы, твою щеку, твой нос… — я закрываю глаза и плыву к его голосу, который начинает успокаивать мои мучения. — Твоя голова склоняется к моей груди, и ты слушаешь, как замедляется биение моего сердца. Я держу твои запястья, позволяя тебе мягко спуститься с высоты на моих условиях. Ты падаешь на меня.

Я поднимаю голову и встречаюсь с ним взглядом. Он наполнен надеждой, тоской и чем-то большим. Что-то, что, я думаю, может быть разделено только между двумя сломленными людьми.

— И ты перестаёшь сопротивляться, — шепчет он. — Я смотрю, как твое тело расслабляется, а потом целую тебя в макушку. Я говорю тебе, как я горжусь тобой, и как то, что ты кончила один раз длится всю жизнь.

Моя последняя слеза падает. Я не могу пошевелиться, чтобы вытереть ее. Меня завораживает Лорен Хэйл, мое всё.

— Я люблю тебя, — повторяет он, — и ни один другой мужчина никогда не произнесет этих слов так, как я.

У меня так сильно болит грудь. Его слова прекрасны и болезненны одновременно. Как и мы, наверное. Я должна быть сильной. Для него. Для меня. Для нас. Мое горло распухло, но я нахожу в себе решимость ответить.

— Я собираюсь провести остаток ночи с Роуз, — я киваю, укрепляя план в голове.

— Это хорошая идея, — соглашается он. — Как насчет того, чтобы привести себя в порядок? Одевайся. Попрощайся со мной, а потом я позвоню Роуз и удостоверюсь, что ты с ней.

Я снова киваю. Мне бы этого хотелось. Так сильно. То, что он на моей стороне, делает невыносимое терпимым. Я просто надеюсь, что в будущем наша борьба станет легче.

Надежда. Какая глупость.

Иногда она не сбывается.

Через несколько дней Роуз наконец закончила украшать наш дом и решила, что нам нужна настоящая вечеринка по случаю новоселья, чтобы отпраздновать это событие. Она также хочет приурочить это ко «Дню клятвы Лили» или сокращенно ДКЛ. Она придумала этот термин, а также предложила эту идею.

Предполагается, что запись моих клятв на листе бумаги и чтение их вслух укрепят мои долгосрочные цели. Я была полностью согласна, пока она не пригласила Коннора и Райка. Я напомнила ей, что она феминистка и должна быть на моей стороне. Я та самая девушка.

Она ответила: «Ты не должны стыдиться своей зависимости» и «это даст тебе больше стимула не нарушать клятвы». Потому что, очевидно, я буду чувствовать себя гораздо более виноватой, нарушая клятвы, которые слышат три человека, а не только Роуз… Ладно, она права.

— Я не понимаю, почему мы должны были делать это снаружи, — жалуюсь я, закутываясь в одно из меховых пальто Роуз, которое намного теплее, чем что-либо в моем шкафу. В сочетании с моей шапкой Вампы из «Звездных войн» с большими ушками, я буквально выгляжу как какой-то пушистый монстр.

— Я не хотела устраивать пожар в доме, — говорит она.

Легкий слой снега покрывает землю, но трава все еще умудряется проглядывать. Огонь ревет в металлическом мусорном баке в паре футов перед нами. Пламя лижет прохладный воздух, и я задаюсь вопросом, как Роуз вообще начала это делать.

Хотя это не может быть высшей математикой. Бродяги так делают.

Стеклянная дверь открывается, и Роуз говорит: — Наконец-то, почему ты так долго?

После январского мероприятия Fizzle Роуз и Коннор на удивление остались вместе. Но я жду их следующего двадцатичетырехчасового разрыва.

Лоферы Коннора хрустят по снегу, когда он идет к нам.

— Поездка обычно требует времени, — говорит он ей. — На самом деле простая физика. Время равно расстоянию, деленному на скорость.

— Я знаю формулу времени, Коннор.

— Я знаю, что ты знаешь, — отвечает он с улыбкой. — Мне просто нравится, как морщится твой лоб, когда ты думаешь, что я тебя оскорбляю.

— Когда ты действительно оскорбляешь меня.

— Это твоя точка зрения, — говорит он и смотрит на меня. — Привет, Лили. Это важный день.

Я небрежно пожимаю плечами, и Роуз смотрит на меня тяжелым взглядом.

— Сегодня важный день, Лили, — подтверждает она. — Когда ты берешь на себя обязательство стать лучше.

— Хорошо, — киваю я. — Думаю, я просто нервничаю.

Коннор хмурится.

— Почему? Разве это не самая легкая часть? Тебя не было с Ло почти три месяца, и ты не изменяла, — он делает паузу и добавляет, — если верить Роуз.

— Я не изменяла, — подтверждаю я. — Просто я еще не готова на сто процентов говорить об этом.

Я так долго держала свою зависимость в секрете, что для того, чтобы поделиться ею, требуется гораздо больше мужества, чем кто-то вроде Коннора или Роуз может когда-либо понять.