Риф яркости - Страница 4

– Спасибо, – сказала Гек, с грохотом приземляясь на балку и гася толчок. – Да, так о чем я? А, да! Настенные надписи буйуров. Я собиралась рассказать, как можно найти некоторые надписи, которые еще никто не видел. По крайней мере никто из изгнанных Шести.

– Но как это возможно? – Должно быть, мой шейный мешок от волнения раздулся, издавая булькающие звуки. – Твой народ прилетел на Джиджо две тысячи лет назад. Мой почти так же давно. Даже люди здесь уже несколько сотен лет. Исследован каждый дюйм Склона, и каждую развалину буйуров разглядывали десятки раз.

Гек вытянула ко мне все свои четыре глаза.

– Вот именно!

Слова англика, выходящие из ее черепного барабана, казались окрашенными легким акцентом возбуждения. Я долго смотрел на нее и наконец удивленно прохрипел:

– Ты хочешь сказать, что нужно покинуть Склон? Прокрасться за Трещину?

Не стоило даже спрашивать.

Если бы кости Ифни выпали по-другому, это был бы совсем другой рассказ. Но обстоятельства способствовали тому, чего хотела Гек.

Во– первых, она продолжала приставать ко мне. Даже когда мы кончили чинить решетку, спустились и снова бездельничали возле кораблей, причаленных под нависающими кронами огромных деревьев гингури, она продолжала настаивать со смесью ума г'кеков и настойчивости хунов.

– Послушай, Олвин. Разве мы десяток раз не плавали к Окончательной скале и не призывали друг друга двигаться дальше? Мы однажды даже так и сделали, и никакого вреда не было.

– Но мы добрались только до середины Трещины. И повернули назад.

– Ну и что? Хочешь, чтобы этот позор был с нами всегда? Может быть, сейчас наш последний шанс!

Я погладил полураздутый шейный мешок, произведя гулкий рокочущий звук.

– А ты не забыла, что у нас уже есть проект? Мы будем строить лодку, чтобы можно было нырять… Она с отвращением прервала меня.

– Мы говорили об этом на прошлой неделе, и ты согласился. Это глупая затея…

– Я согласился подумать. Ведь Клешня уже почти закончил корпус. Выгрыз его из большого бревна тару. А как же работа остальных? Мы ведь изучили старинные земные чертежи, сконструировали насос и протянули провода. А еще колеса, которые ты раздобыла, и иллюминатор Ур-Ронн…

– Да, да. – Она пренебрежительным движением двух глазных стебельков отмахнулась от всех этих работ. – Конечно, забавно было заниматься этим зимой, когда все равно приходилось сидеть взаперти. И особенно, когда казалось, что этого никогда не будет. Мы ведь притворялись.

Но теперь речь идет о серьезных вещах! Клешня уже говорит, что через два месяца нужно будет сделать первое глубокое погружение. Разве мы не согласились, что это безумие? Правда, Олвин? – Гек подкатилась поближе и сделала то, чего г'кеки никогда не делают – во всяком случае, я о таком никогда не слышал. Она прогудела амбл, подражая звуку, который издает молодая самка хуна, когда ее большой красивый самец не соглашается с ней.

– Разве тебе не интересней пойти со мной и увидеть эти надписи, такие древние, что их писали компьютеры, лазеры и все прочее? Хр-рм? Разве это не интересней плавучего гроба с мусором на полпути к морскому дну?

Пора менять язык. Обычно я нахожу англик более удобным, чем самоуверенные древние языки звездных богов. Даже господин Хайнц соглашается, что “глагольные времена и свободная логическая структура человеческих языков легче передают импульсивный энтузиазм”.

Но сейчас мне нужно как раз противоположное, поэтому я перешел на свисты и пощелкивания Галактического два.

Соображения о (наказуемом) преступлении – об этом ты не думала?

Не смущаясь, она ответила на Галсемь, формальном языке, который любят люди:

Мы младшие, друг. К тому же пограничный закон направлен на предотвращение нелегального размножения за пределами разрешенной зоны. У нас нет такого намерения!

И быстрый переход на Галактический два:

Или ты намерен (извращенно) заняться размножением с этой (девственной самкой) особой?

Какая нелепая мысль! Очевидно, она старается вывести меня из равновесия. И скоро я соглашусь направить парус к тем темным развалинам, которые можно увидеть с Окончательной скалы, если нацелить урский телескоп за глубокие воды Трещины.

И тут я заметил знакомое волнение под спокойной поверхностью залива. Рыжая фигура выползла на песчаный берег, показался пятнистый красный щит, с которого стекала соленая вода. Над пятиугольным компактным панцирем поднимался мясистый купол, окруженный стеклянистым черным кольцом.

– Клешня! – воскликнул я, радуясь, что могу отвлечься от спора с Гек. – Иди сюда и помоги отговорить от этой глупости…

Но молодой квуэн выпалил, не дав воде стечь с речевых щелей.

– Ч…ч…чу… чу…

Клешня не так бегло владеет англиком, как мы с Гек, особенно когда возбужден. Однако часто им пользуется, чтобы доказать, что он такой же современный хьюмикер, как и мы. Я поднял руки.

– Полегче, приятель! Сделай вдох. Сделай пять вдохов! Он выдохнул: от еще погруженных в воду ног поднялись две цепочки пузырей.

– Я…в…в…видел их! На этот раз я на самом деле видел-идел их!

Зрительное кольцо вокруг купола Клешни способно видеть одновременно во всех направлениях. Но мы чувствовали, что наш друг напряженно смотрит на нас. Он снова выдохнул и произнес одно-единственное слово:

– Чудовища!

Прошла большая часть миллиона лет с тех пор, как буйуры, повинуясь галактическим законам, покинули Джиджо, когда кончился срок их разрешения на использование этой планеты. То, что не смогли увезти с собой или спрятать в тайниках на спутниках, они тщательно уничтожили, так что на месте могучих городов, когда-то сверкавших под солнцем, остались одни поросшие сорняками руины.

Но даже сейчас их тень нависает над нами, проклятыми и изгнанными варварами, напоминая, что некогда Джиджо правили боги.

Живя здесь в качестве нелегальных скваттеров, в качестве “землезахватчиков”, которые не могут выходить за пределы узкой полоски между горами и морем, мы, члены шести рас, смотрим на выветренные руины буйуров со сверхъестественным страхом и благоговением. Даже когда в нашу Общину вернулись книги и грамотность, нам не хватало инструментов и знаний, чтобы исследовать эти руины и больше узнать о последних законных обитателях Джиджо. Недавно отдельные энтузиасты, именующие себя археологами, заимствовали технику раскопок из старинных земных текстов, но эти фанатики не могут даже сказать нам, как выглядели буйуры, каковы были их обычаи или образ жизни.

Больше всего сведений мы получаем из фольклора.

Хотя глейверы больше не говорят – и поэтому больше не числятся среди Шести, – мы знаем предания, которые они когда-то рассказывали г'кекам, которые хорошо знали глейверов еще до того, как они деэволюционировали.

Некогда, еще до того, как их крадущиеся корабли прилетели на Джиджо, когда глейверы летали звездными путями как полноправные члены пяти галактик, они, как говорят, находились в очень близких отношениях с расой, именуемой таннактиуры, великим и благородным кланом. В молодости эти тиннактиуры были клиентами другого вида – патронов, которые возвысили их и дали тиннактиурам владение речью, инструментами и разум. Эти патроны назывались буйуры, и прилетели они из четвертой галактики, с планеты, в небе которой висела огромная углеродная звезда.

Согласно легенде, эти буйуры славились своим умением производить маленькие живые существа.

Известны они были и другим своим редким и опасным свойством – чувством юмора.

Хау– Афтунд,

член гильдии вольных ученых. Год изгнания 1908

Слушайте, мои кольца, песню, которую я пою. Пусть ее пары поднимутся из ваших сердечников и опустятся, как капающий воск. Эта песня приходит во множестве голосов, запахов и отрезков времени. Она сплетается, как гобелен г'кеков, течет, как ария хунов, скачет и извивается наподобие урской легенды, но разворачивается так же неумолимо, как страницы книги людей.