Ричард III. Последний Плантагенет - Страница 9

Соперник внезапно возник прямо перед носом. Дик отклонился в сторону, ткнул копьем, боясь не успеть, и с облегчением увидел, как противник повернул.

Одна первая встреча редко решала судьбу поединка. Рыцари съезжались снова, и снова всадники и кони опрокидывались, чаша весов успеха склонялась то в одну, то в другую сторону. Гремели трубы, рыцари выкрикивали имена своих прекрасных дам. Орали в упоении и азарте зрители.

Турнирные судьи зорко следили за действиями каждого из противников. Успехом считалось, если рыцарь сломал копье, попав в туловище противника между седлом и шлемом. Чем выше приходился удар, тем выше его и оценивали. Если рыцарь ломал копье, угодив прямо в шлем противника, это считалось особенным проявлением мастерства.

Дик поворотил Серри. Дал коню немного пробежаться перед очередным разгонным рывком. Улучил мгновение, поправил шлем и заведомо наклонился вперед. Он не собирался допускать ту же ошибку. Соперник уже ждал.

Никто не подал никакого знака. Не взревел крик трубы, и гомон зрителей не стал громче. Но между рыцарями словно промелькнула искра и опала невидимая преграда. Будто, прочтя мысли друг друга, они натянули поводья и дали коням шенкелей.

Дик закричал. Злой восторг, казалось, затопил все его существо. В мире не осталось ничего важнее бешеной скачки, биения крови в висках, тяжести оружия и несущегося во весь опор соперника.

Удар оказался столь силен, что юноша едва не выронил оружия. Рука онемела, и пришлось закусить губу до крови, смиряя стон боли. Дважды или четырежды пронесся в голове отзвук ударов сердца, и лишь потом возникло понимание – он усидел. Он остался в седле, а противник повалился наземь! Неизвестный рыцарь кашлял и пытался подняться. Оруженосец, как мог, помогал ему в этом.

«Я победил! – промелькнула в голове шальная мысль. – Но, если он подымется, мы станем биться на мечах».

Хотел ли он подобного? Дик не смог бы ответить. Первый запал прошел. Юношу трясло. Дышать стало больно, и это откликнулось почти паническим страхом – вероятно, его противник тоже не промахнулся. Если удар чужого копья достиг груди, кто знает, может, несколько ребер сломано. Подобное нередко случалось во время поединков и…

Но тут рыцарь поднялся, и на мысли не осталось времени. Ричард на мгновение прикрыл глаза. Вздохнул и спешился. Вопреки опасениям, ноги не подогнулись. Он отбросил копье, рука потянула из ножен меч. То же сделал и соперник. Ему досталось намного сильнее, нежели Глостеру. Падение не прошло бесследно, и при каждом шаге рыцаря заметно шатало.

Однако на первом ударе это не сказалось никак. Дик принял его на щит, и тот раскололся. Болью стегнуло по руке, но юноша сумел довершить атаку. Удар Ричарда достиг цели, но оказался недостаточно силен. Клинок лишь мазнул по доспехам.

Рыцарь вновь замахнулся, а Дику осталось лишь попытаться увернуться от удара. Он был моложе, легче и быстрее, к тому же не падал наземь. Но силы оказались слишком неравными. Соперник мог убить Ричарда, даже плашмя задев клинком по шлему. Удары же самого Глостера более походили на комариные укусы.

Пот заливал глаза. Дыхание вырывалось с хрипом, и с каждым разом становилось тяжелее вздохнуть. Неизвестно откуда брались силы все еще сжимать рукоять. Ричард увернулся от очередного удара и понял, что больше биться не в состоянии.

Рыцарь в почерненных доспехах замахнулся снова, готовясь нанести последний, решающий удар. Движение казалось медленным, но Дик знал: увернуться не успеет. Как завороженный он смотрел на поднимающуюся руку, и единственное, на что хватило сил и времени, – ткнуть клинком вперед в жесте отчаяния.

Ричард стиснул зубы. Он и сам не знал, чего пытается добиться. Не удар вовсе – то ли желание оттолкнуть, то ли увеличить дистанцию. Но соперник почему-то не успел закрыться щитом. Всем корпусом налетел на острие и отпрянул. Ноги его подогнулись, и рыцарь грузно завалился на спину.

В тот же миг взревели трубы. Избранный судья опустил свой жезл, дав сигнал к окончанию турнира.

Все происходящее далее почти не отложилось в памяти. Вокруг ликовали. Солнце осыпало устоявших на ногах рыцарей золотым светом. Судьи произносили имена победителей, в числе коих оказалось и его. Но Глостер так и не понял, сдержал ли Уорвик обещание и назвал ли его констеблем.

У Дика все плыло перед глазами. Он чувствовал себя, словно в тумане. И очень хотелось упасть и никогда не подниматься вновь. К нему подбежали, помогли стащить шлем. Кажется, Рэтклифф восхищался его последним ударом. Еще Ричард запомнил вскрик какой-то дамы:

– Ах, сколь он юн!

Затем ему помогли забраться на телегу и отвезли в Миддлхейм. Лишь переступив порог своих комнат, Ричард позволил себе потерять сознание.

– Так вот! Удар оказался столь силен, что с рыцаря слетели щит и шлем, а латы треснули. Однако при этом он и сам пострадал, упав с коня. Дикон, ты меня слушаешь?

Джордж распинался более часа. Вероятно, он искренне верил, будто отвлекает Дика от плохих мыслей и боли. И наверняка преисполнялся собственного величия. Ведь, вместо того чтобы готовиться к пиру, герцог Кларенс пребывал у постели больного брата.

У Ричарда раскалывалась голова, но он не смел сказать об этом Джорджу. Тот оскорбится, если попросить уйти.

– Судьи долго решали, кого назвать победителем и в конце концов посчитали проигравшим упавшего. Потому как умелое управление боевым конем – одно из основных военных доблестей истинного рыцаря, – брат поднял указательный палец и погрозил высокому потолку.

Глостер решил пока не интересоваться, отличился ли сам Джордж во время турнира. Будь так, брат рассказывал бы о своей победе.

– И вообще менее постыдно упасть вместе с лошадью, чем быть выбитым из седла, – с уверенностью заявил Кларенс. – Тот, кто красиво и твердо держит копье, пусть оно и не сломалось от крепкого удара, заслуживает большей похвалы, нежели тот, кто нанес меткий удар, но при этом плохо управлял конем. Ты не согласен?

– Бесспорно, ты прав, – вздохнул Дик.

Брат говорил прописные истины, известные любому изучившему правила турнира. Но сказать об этом Кларенсу было сродни нанесению обиды.

Дик прикрыл глаза. Он испытывал страшную слабость.

– Что с тобой?! – испуганно воскликнул Джордж, схватил за плечи и пару раз встряхнул, вызвав у Ричарда мучительный стон. – Мне позвать кого-нибудь?..

– Нет… – взмолился юноша. – Не надо! Уверяю, мне тебя достаточно. Причем вполне.

Он открыл глаза и потянулся к кубку. Лекарь смешал в нем вино, воду и чудодейственные травы. Осмотрел Ричарда и вынес вердикт: крайнее утомление, вызванное концентрацией и приложением многих сил. С ребрами все оказалось хорошо.

– Вот и молодец! – похвалил Джордж. – Ты пей, пей и не пугай меня больше.

– Ты почему еще не на пиру? – не выдержал Дик.

– Ну… там. Я хочу побыть с раненым младшим братом!

– Я невредим, – заверил Ричард. – Просто устал.

– Вот я и жду, когда ты отдохнешь. Уорвик не знает, как тебе достался подобный соперник, представляешь? Это невероятно, но ты сумел победить…

– Джордж… – он проглотил пряную жидкость, отставил кубок и повалился обратно на кровать. – Про себя я знаю. Опекуну верю. Случайности возможны всегда. Но ты расскажи о себе лучше.

– Ну… там. Дикон, ты только не смейся.

– И когда же я делал это? – высмеивать промахи и неудачи младшего брата входило в привычки Кларенса. Вероятно, именно это стало стимулом к тому, чтобы Дик старался быть первым во всем. – Рассказывай.

– На пиру будут славить победителей, а я… Мне не повезло так, как тебе.

«И слава богу!» – чуть не вырвалось у Дика, но он вовремя прикусил язык. Джордж наверняка не понял бы этих слов.

– И потом… ты ведь знаешь, королевой любви и красоты судьи назвали Изабеллу. Она будет награждать отличившихся рыцарей, а ко мне даже не подойдет…

– Неужели ты влюблен?! – Дик приподнялся на локте и с удивлением и удовольствием понял, что чувствует себя намного лучше.