Ричард III. Последний Плантагенет - Страница 13

Когда-то, еще при жизни герцога Йорка, состоялся разговор о будущих бракосочетаниях. Младшие сыновья Ричарда и дочери Уорвика, по возрасту и происхождению столь подходящие друг другу, могли бы составить две идеальные супружеские пары. С тех пор граф не желал лучшей партии для Изабеллы и Анны. Потому он и не препятствовал их дружбе с принцами в Миддлхейме.

– И ведь не личностные мотивы. И не жажда богатства толкали меня под руку! – продолжал Невилл. – А лишь восстановление добрососедских отношений между Англией и Францией. Брак Эдуарда IV с принцессой Боной упрочил бы мир между державами и положил конец их многовековым раздорам.

Причитания могли продолжаться еще очень долго. К тому же Уорвик никого не держал. Очень медленно Джордж, а затем и Ловелл потянулись к выходу. Рэтклифф глянул на «своего принца» и, получив одобрительный кивок, поспешил следом за ними. Дик остался в зале. Казалось, Невилл сосредоточенно говорил для него одного.

– И все! Все пошло прахом из-за короля Эдуарда, который внезапной женитьбой не только свел на нет все усилия, но и меня самого лишил дипломатических прав и неприкосновенности. Если нет миссии, то нет и дипломата, а значит, нет и дипломатических прав! А есть только частное лицо, несчастный граф Уорвик, добровольно примеривший шутовской колпак.

Ричард передернул плечами. Свой давний сон, привидевшийся еще в бургундском изгнании, он помнил во всех подробностях.

– И теперь я самолично должен нести ответственность за свои посреднические инициативы и за безрассудное поведение короля!

Дик мог бы напомнить о том, что инициатива действительно исходила только от опекуна, но не стал. Уорвик и без этого выглядел подавленным.

– И ладно бы кто-то достойный, но Вудвилл! Происхождение этой дамы, возможно, и высоко, но весьма сомнительно, – Уорвик подошел ближе, заглянул в глаза и понизил голос. Он будто посвящал подопечного в страшную тайну. Рассказывал нечто, предназначенное для него одного. – Поскольку брак ее родителей, сэра Ричарда Вудвилла и герцогини Жаккетты Бэдфорд, был заключен не по правилам.

Дик вскинул бровь. Он пока не решил, должна ли клятва, данная брату, распространяться и на его жену. Она, конечно, королева Англии, но Глостер не желал защищать ее.

На душе скреблись кошки. Ричард не знал и не желал знать свою новую родственницу. Он слишком привязался к Миддлхейму, графа он уважал, а Анну любил искренне и нежно. Он мог понять обиду, испытываемую Уорвиком. Но и от обещания всегда и во всем держаться брата отступить не смел. Будь королева хоть ведьмой, хоть самим исчадием ада, Дик не покинул бы Эдуарда.

– Сэр Ричард Вудвилл являлся на тот момент скромным дворянином из свиты вдовствующей герцогини Бэдфорд, – Уорвик бросился в кресло, развалился в нем, скрестив руки на груди, и принялся за рассказ. – Он женился на своей госпоже тайно, а когда пришел требовать ее приданое, разразился скандал. Вудвилла за нарушение рыцарской присяги арестовали и препроводили в тюрьму. Впоследствии его помиловал король Генрих VI, чья безумная матушка аналогичным образом вышла замуж за своего охранника. Данного сэра вместе с женой отослали в замок Графтон, где тот и произвел на свет многочисленное потомство, постоянно нуждающееся в средствах к существованию.

Слова казались злыми и несправедливыми, но Дик не смел перечить.

– Помяни мое слово, свора Вудвиллов разорит Англию! – заверил Уорвик. – Эта женщина никогда не станет своей при дворе. Ей придется воевать против всех. Она, подобно Маргарите Анжуйской, станет низводить врагов. И я, сказать по чести, не знаю, кто из этих стервятниц хуже.

– Граф! – воскликнул Дик, но тотчас замолчал, стоило Невиллу поднять руку.

– Маргарита иностранка, и она одна. Эта же подтянет в Лондон всех родичей от мала до велика! Вместе они станут выбивать все новые и новые привилегии из короля. Каждый день, час, минуту Вудвиллы будут ожидать расторжения брака и рвать, рвать, рвать, точно волчья стая, дорвавшаяся до стада! Коня загонит нищий, сев верхом!

Опекун распалялся все сильнее. Он краснел, заглядывал в глаза и наверняка ждал одобрения. А Дик только молчал, бледнел и боялся, что кузен обезумел.

Вскоре в замок прибыл гонец с предписанием герцогу Глостеру оставить гостеприимный Миддлхейм и отбыть к королевскому двору.

В этот раз Дик не стремился покинуть замок столь стремительно, как в день, когда отправился на свою первую войну. После памятного разговора в гербовой зале Уорвик сильно изменился. Стал замкнут и задумчив. Он, конечно, извинился за свое поведение, но не за слова. Гнев на Эдуарда никуда не делся, и если ранее Кингмэйкер намеревался править из-за спины молодого короля, то теперь убедился в полной невозможности этого.

Дик чувствовал: стоит ему уехать, и все изменится, а по-прежнему не станет уже никогда.

– Сэр рыцарь, – Анна казалась расстроенной. Они медленно прогуливались по саду. Девочка мяла в руках подол платья, но не замечала этого. На Дика она предпочитала не смотреть. – Ты покидаешь нас?

– Я не могу ослушаться приказа короля, а он велит мне прибыть в Лондон, – ответил Глостер и зачем-то добавил: – сколь можно скорее. Я не могу задержаться и на день.

– Мне мало говорят, – вздохнула девочка. – Изабелле известно больше, но она считает меня маленькой и не делится. Но почему-то мне кажется, ты не просто уезжаешь, Дикон.

Она остановилась. Ричард, предвосхитив ее желание, снял плащ и кинул его на землю. Затем помог девочке сесть, сам опустившись на колени рядом.

– Анна, – произнес он. – Не заставляй меня выбирать между долгом перед братом и любовью к тебе. Это нечестно!

– Я ни о чем таком и не прошу, – девочка нахмурилась.

– Но думаешь! И от этого мне больнее всего, – он прикрыл ладонями лицо. На нем могло отразиться слишком многое. – Я принес клятву верности Эдуарду. Но с тобой меня связывает гораздо большее. Мое слово и рыцарская клятва вечной любви.

– Тогда поезжай, – Анна едва ощутимо дотронулась до его руки. – Я верю, ты найдешь меня, когда сможешь.

– Даю слово, – Дик поймал ее кисть и поднес к губам.

Вот и все. Ричард оглядел свою комнату, уже, по всей видимости, бывшую. Прошелся по ней, поочередно дотрагиваясь до стола, кровати, кресел, стопки старых книг, оконных створок… Он не замечал за собой привычки привязываться к вещам, но Миддлхейм стал для него домом.

– Уезжаешь? – в комнату проскользнул Джордж, уселся на кровать, буравя младшего недовольным взглядом.

– Я должен, Эдуард ждет меня.

– Должен. Должен. Должен! – брат перешел на крик. – Только это от тебя и слышно!

– А ты? – поинтересовался Дик как можно спокойнее. Он не желал ссориться, особенно перед разлукой. – Остаешься.

– Да, – твердо ответил Кларенс. – Эта… так называемая королева наверняка увидит во мне угрозу. Я следующий после Эдуарда претендент на престол!

– Может быть, это и разумно, – Дик повел плечом, потом смерил брата заинтересованным взглядом. – Это твое решение или… Уорвика?

– Кузен – выдающийся политик. И он превосходно чувствует ситуацию.

– Я не спорю с этим, – вздохнул Ричард. – Но как быть… с верностью?

– И в этом тоже весь ты! – Джордж встал, обнял младшего брата за плечи. – Дикон, легенды – это замечательно! Двор короля Артура. Прекрасная дама. Подвиги во имя любви и чести. Но это не жизнь! Вокруг, – он махнул рукой куда-то за спину, – жизнь. И в ней возвышенным чувствам иной раз не хватает места.

– Я не спорю, – повторил Ричард. – У меня просто не получается иначе.

– Верность тебя обязывает?

– Loyalty me lie.

Джордж кивнул и отошел в сторону:

– Зайди к нему.

– Конечно. Я не уеду, не попрощавшись.

В том, что Уорвик его ждет, Дик не сомневался, а потому покинул Джорджа и вышел. На душе скреблись кошки, и сердце то частило, то пропускало удары. Он притормозил возле двери со знакомыми завитками. Дотронулся до ручки. И, задержав дыхание, словно перед прыжком в ледяную воду, вошел.