Резидентура. Я служил вместе с Путиным - Страница 15

Потом наступил мрак.

Что необходимо добавить к этому? То, что Зайделей предал агент, находившийся на связи у одного из сотрудников Представительства. После этого акта предательства оперработника увезли в госпиталь с инфарктом, а один из генералов изволил выразить неудовольствие по поводу слабого сердца разведчика. «Нашел, когда болеть! – ругался генерал. – Тут надо бы собраться, взять себя в руки, а он – ишь ты – инфаркт устроил!» Называть фамилии большого начальника не стану. Скажу только, что впоследствии судьба жестоко покарала его как раз в части здоровья.

Погожим летним днем 1973 года Михаил Трошин, сотрудник отдела научно-технической разведки советской резидентуры в Берлине, которая скромно именовалась Представительством КГБ в ГДР, пришел к берлинскому Алексу (площадь Александерплатц) и сел на скамейку против фонтана «Нептун» – великолепного произведения искусства, сверкавшего на солнце своими струями, струйками и каскадами. Мимо Трошина текла вся красота мира: то был день открытия Всемирного фестиваля молодежи, и страны Земли прислали в Берлин самых хорошеньких своих девушек. Это был подлинный парад образчиков национальной красоты. Сидя в тот день у фонтана, Михаил чуть не запамятовал, зачем он здесь. А целью его была встреча с агентом с Запада. Тот запаздывал, видимо, застрял в автомобильной пробке у КПП на границе между двумя Берлинами. Но вот, наконец, и он – высокий нескладный парень с лицом храброго портняжки и с расхлябинкой в движениях, несвойственной большинству немцев. Он походил на героя сказки многих европейских народов не только внешностью, но и бесшабашностью нрава, что дало Трошину повод присвоить ему при вербовке псевдоним «Шустер». Это слово, хоть и переводится как «сапожник», но созвучно русскому «шустрый». «Шустер» пер прямо на Трошина, не проверяясь и выражая всем своим видом радость по поводу предстоящей встречи. Идиот, подумал Михаил, вставая и поворачиваясь спиной к агенту, чтобы тот по дурости не заключил его в объятия. Держась в нескольких метрах друг от друга, они направились к сорокаэтажному небоскребу отеля «Штадт Берлин», вместе вошли в лифт и только на двадцать седьмом этаже, в номере, дали волю своим чувствам.

– Почему не следуешь инструкциям?! – напустился Трошин на агента.

– Ах, Михаэль, – оправдывался «Шустер», – сегодня фестиваль. Кому я нужен в такой день?

Он был отчасти прав, поэтому Трошин сменил гнев на милость:

– Ладно, садись, закусим, чем Бог послал, да заодно и поговорим.

– Закусывать некогда, – возразил агент. – У меня для тебя сюрприз, Михаэль. Я тебе ракету привез.

– Что?! Какую еще ракету?! Кто тебе ставил такое задание?!

– Это ПТУРС. Наиновейшая модель. Такого шанса нельзя было упускать.

– Где ракета?

– В моей машине, на заднем сиденье. Я закутал ее в плед.

– Как ты прошел пограничный контроль?

– Ну какой сегодня контроль? Там колонны машин по три километра. Пограничники едва успевают проверять паспорта. А таможенники вообще стоят, опустив руки. Ракету надо завтра до 8-00 вернуть на склад. Осталось восемнадцать часов. Бен просит за нее пятнадцать тысяч.

– Кто такой Бен? Ты мне раньше о нем не рассказывал.

– Это мой новый американский друг. Негр. Черный, как вакса. Если мы не отдадим ему ракету в срок, то у него будут крупные неприятности. Мне добираться до места с учетом границ и пробок шесть часов…

Еще год назад Герхард Штайнбеккер даже в состоянии глубочайшего опьянения не мог вообразить, что станет агентом советской разведки. Он работал барменом в казино на американском военном объекте и был предоволен своим положением на социальной лестнице, хотя американцев в общем-то недолюбливал за их пренебрежительное отношение ко всем неамериканцам, нахальство и хвастливость. Тем не менее водил дружбу с янки, потому что у тех было много денег и дармовой жратвы. Они приходили к нему домой всегда со своими бутылками и закусками. То ли их привлекала его смазливенькая жена Ютта, то ли возможность расслабиться в домашней обстановке. В последний из дней рождения Ютты они напились до белых слонов втроем с сержантом Юджином Брэдли. Наутро, продрав глаза, Герхард увидел отвратительную картину: его жена, сладко посапывая, спала в объятиях сержанта. Оба были абсолютно голые. Он пинками ног молча растолкал их.

– Прости, Герхард, – говорил Юджин, одеваясь, – но она меня буквально изнасиловала. Я звал тебя на помощь, но ты был мертвецки пьян. Я не мог с ней совладать. Погляди-ка, что она натворила!

Тут сержант указал на искусанные мелкими зубками плечи и грудь.

– Проваливай!!! – заорал «Шустер».

Оставшись наедине с женой, он как рачительный хозяин не стал портить очаровательный Юттин фасад, а сел на стул, положил Ютту животом вниз на свои колени, поднял с пола изящную туфельку и, держа ее за каблук, крепко, с оттяжечкой врезал неверной супруге подошвой по мягкому месту. Она заорала и завизжала, но он врезал еще и еще. У него и в мыслях не было разводиться с ней. Он любил ее. Простые парни по-простому разбираются со своими женами.

Однако с тех пор «Шустер» затаил зло на янки. Навязчивая идея нагадить им не оставляла его. Посетив однажды дядю в ГДР, он поделился с ним своими мыслями. Дядя был на оперативном контакте у Трошина. Он и свел Михаила с будущим агентом. Завербовался «Шустер» легко и с желанием. Трошин обрадовался неожиданной удаче, но радость через пару месяцев сменилась тревогой и даже страхом. «Шустер» оказался практически неуправляемым. Он не слушался оперработника и творил все, что ему на ум взбредет. Как-то он привез на встречу личные документы американского офицера, которые выкрал из кармана плаща на вешалке в своем казино. Трошин терпеливо растолковал всю нелепость его поступка и объяснил, какой опасности он себя подвергал. «Шустер» кивал головой и заверял, что больше такое не повторится. Ему было поставлено несложное проверочно-тренировочное задание съездить во Франкфурт-на-Майне и изучить оперативную обстановку в окружении одного из американских объектов. Это было общежитие, в котором обитали холостые сотрудники франкфуртского филиала ЦРУ. Он должен был также запомнить несколько номеров автомашин, парковавшихся у этого здания и посмотреть, какой там режим охраны. Поболтавшись вокруг общежития, «Шустер» убедился в том, что оно вообще не охраняется, если не считать единственного солдата, сидевшего в вестибюле. За его спиной висел ящик с ячейками для входящей корреспонденции. Дождавшись, пока все сотрудники уедут на службу, а солдат выйдет на улицу поболтать с дружками, агент вошел в вестибюль, выгреб из ящика все письма, сунул их за пазуху и был таков. Неожиданному подарку очень обрадовался отдел внешней контрразведки. Еще бы! Получить десятки адресов сотрудников ЦРУ в Штатах и узнать их семейные тайны – такое случается не каждый день. Трошин же пребывал в шоке. Он накричал на «Шустера» попугал его отнюдь не уютной западногерманской тюрьмой и пригрозил прекращением сотрудничества. Агент божился, что впредь будет паинькой. И вот теперь эта ракета!..

Начальник Трошина полковник Пригарин отнесся к выходке «Шустера» спокойно.

– Эка невидаль, – сказал он, рассматривая маркировку ПТУРСа. – У меня в гамбургском порту «Леопард» стоит под мусором. Не знаю, как его незаметно погрузить на наш корабль. Когда ж я все-таки доставлю танк в Ленинград, мой московский куратор получит орден Боевого Красного Знамени, а я – благодарность… Однако ракета действительно новехонькая. Пиши срочную шифровку в Центр. Проси санкцию на пятнадцать тысяч баксов, а я поговорю по ВЧ кое с кем, чтобы тебе сделали в Москве зеленую улицу. Полетишь через полтора часа немецким спецрейсом. Скажи командиру охранного полка, чтобы его солдаты сколотили подходящий ящик.

Пригарин не врал насчет «Леопарда». Холодная война была в разгаре, и бывшие союзники крали друг у друга все, что плохо лежало или стояло.