Ревность - Страница 6

И потом, она не сию минуту проснулась. Очевидно, что она уже приняла душ. На ней все еще утренняя одежда, однако губы накрашены помадой того же тона, что и естественный оттенок губ, может быть, чуть более выдержанного, и волосы, тщательно расчесанные, блестят в ярком свете, исходящем от окна, когда она поворачивает голову, и смещаются слегка вьющиеся, тяжелые пряди, чья черная масса спадает на обтянутое белым шелком плечо.

Она направляется к большому комоду, что стоит у стены в глубине комнаты. Приоткрывает верхний ящик ровно настолько, чтобы вынуть оттуда какой-то небольшого размера предмет, потом поворачивается к свету. Туземец, который был на бревенчатом мосту, исчез. Ни единой живой души не видно в окрестностях. Ни для одной бригады в данный момент нет работы в этом секторе.

А*** сидит за столом, маленьким письменным столиком, что стоит подле правой стены, той, которая граничит с коридором. Она склоняется над какой-то работой, кропотливой и долгой: чинит очень тонкий чулок, полирует ногти, делает карандашом мелкий-мелкий рисунок. Но А*** никогда не рисует; чтобы поднять спустившуюся петлю, она бы села ближе к свету; если бы ей для полировки ногтей был нужен стол, она бы не выбрала этот.

Голова и плечи кажутся неподвижными, и все же налетающая порывами дрожь колеблет черную массу волос. Время от времени А*** выпрямляется, откидывается назад, возможно, чтобы оценить свою работу. Медленным движением руки отбрасывает назад одну прядь, слишком короткую, которая выбилась из чересчур подвижной прически и теперь мешает. Руки задерживаются, чтобы привести в порядок волнистые пряди, заостренные пальцы сгибаются и разгибаются, один за другим, быстро, но не резко, движение передается от одного к другому плавно и последовательно, будто бы их приводит в действие один и тот же механизм.

Вот она склонилась опять и вновь принялась за прерванную работу. На блестящих волосах, на изгибах локонов вспыхивают красноватые искры. Легкая дрожь, быстро подавляемая, пробегает от одного плеча к другому, но невозможно заметить ни малейшего движения в остальном теле.

На террасе, перед окнами кабинета, Фрэнк сидит на своем обычном месте, в одном из кресел туземной работы. Только эти три кресла вынесли сегодня утром. Их расставили как всегда: два первых рядом, под окном, третье – на некотором удалении, с другой стороны низенького столика.

А*** сама сходила за напитками, газированной водой и коньяком. Ставит на столик поднос с двумя бутылками и тремя высокими стаканами. Откупорив коньяк, поворачивается к Фрэнку и смотрит на него, в то же самое время начинает наливать. Но Фрэнк, вместо того чтобы следить за уровнем спиртного, поднимает взгляд выше, к лицу А***. Она себе сделала невысокий шиньон; умело скрученные узлы, казалось бы, вот-вот развяжутся, но несколько шпилек, спрятанных в массе волос, удерживают прическу гораздо надежнее, чем можно было бы предположить.

Голос Фрэнка, возмущенный: «Эй, эй! Это чересчур!», или: «Эй, хватит! Это чересчур!», или: «Хватит десятой доли», «Хватит и половины», и т. д… Он держит правую руку на уровне лица, слегка растопырив пальцы. А*** смеется:

– Нужно было вовремя меня остановить!

– Но я не видел, – протестует Фрэнк.

– Ну что ж, – отвечает она, – вольно ж было глазеть по сторонам.

Они смотрят друг на друга в упор, больше не говоря ни слова. Улыбка Фрэнка становится шире, морщинки появляются в уголках глаз. Он приоткрывает рот, будто хочет что-то сказать. Но не говорит ни слова. В лице А***, на три четверти повернутом к Фрэнку, ничего нельзя разобрать.

Несколько минут – или несколько секунд – оба сохраняют прежнее положение. Лицо Фрэнка и все его тело словно оцепенели. На нем шорты и рубашка цвета хаки с короткими рукавами; погоны на плечах и пуговицы на карманах придают ему немного военный вид. На ногах у него грубые хлопчатобумажные гольфы и теннисные туфли, покрытые толстым слоем мела, который уже потрескался в местах сгиба.

А*** разливает минеральную воду в три стакана, выстроенные в одну линию на низеньком столике. Два стакана она раздает, а потом, держа третий, садится в пустое кресло рядом с Фрэнком. Тот уже отхлебнул.

– Коктейль достаточно холодный? – спрашивает А***. – Бутылки прямо из холодильника.

Фрэнк качает головой и делает еще глоток.

– Если хотите, можно добавить льда, – говорит А***.

И, не дожидаясь ответа, зовет боя.

Все умолкают; бою давно пора появиться на террасе, из-за угла дома. Но никто не приходит.

Фрэнк смотрит на А***: той следовало бы позвать еще раз, подняться, принять какое-нибудь решение. Она делает быструю гримаску, повернувшись к балюстраде.

– Не слышит, – говорит она. – Лучше бы кому-то из нас сходить.

Ни она, ни Фрэнк не двигаются с места. На лице А***, повернутом в профиль к углу террасы, больше нет улыбки: она ничего не ждет, никого ни о чем не просит. Фрэнк созерцает крошечные пузырьки газа, прилепившиеся к внутренней поверхности стакана, который он держит чуть ли не у самых глаз.

Одного глотка довольно, чтобы убедиться: коктейль недостаточно холодный. Фрэнк так и не высказался со всей определенностью, хотя и сделал уже два глотка. К тому же только одна бутылка вынута прямо из холодильника: бутылка минеральной воды, чьи зеленоватые стенки заволокла легкая пелена влаги, на которой рука с заостренными пальцами оставила свой отпечаток.

А коньяк всегда стоит в буфете. А*** каждый день приносит ведерко со льдом вместе со стаканами, но сегодня не сделала этого.

– Ба! – произносит Фрэнк. – Может быть, не стоит трудиться.

Чтобы попасть в буфетную, проще всего пройти дом насквозь. Стоит переступить порог, как вместе с полутьмой появляется ощущение свежести. Дверь кабинета справа полуоткрыта.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.