Ревизор: возвращение в СССР 29 (СИ) - Страница 48

— Да, можно и так, — согласился директор. — Сразу будут покупать нормальные стельки и менять сами. Ещё и на стельках заработаем.

— А если спросят, куда раньше обувь с дефектами шла? — уточнил я.

— На утилизацию, — пожал плечами Серов.

— Ага. А тут мы решили покончить с бесхозяйственностью и не утилизировать их, а продавать. Ну, так-то всё красиво. Не придраться.

— По поводу кожи из Серпухова, — напомнил директор. — Когда можно первую партию ждать?

— Уже договорились о небольших регулярных партиях для вас. Но на большие объёмы не рассчитывайте. Там оборудование сначала поменять придётся.

— Жаль… А то мы уже разработали несколько комбинированных моделей.

— Да? Молодцы. Рад, что получилось. Кстати, их можно регистрировать, как цельные. А комбинированные варианты продавать, как некондицию. Вроде, раскроили половину деталей из одной партии кожи, а на вторую половину не хватило, поставщики подвели, больше такого цвета или качества кожи не прислали. Раньше бы утилизировали эти заготовки, а сейчас в дело пустили.

— Ну, а что? Так тоже бывает, — усмехнулся Серов.

— Короче, Иван Сергеевич, у вас такое поле деятельности открывается с появлением магазина!

— Это я уже понял, — улыбнулся он.

— А главное, всё на законных основаниях.

Рассказал ему ещё быстренько, как замаскировать в этом хаотичном движении готовой продукции между складом и магазином продажу дополнительной продукции.

В общем, идей ему набросал навскидку штук пять, есть, из чего выбрать. Пусть сами решают, как им будет удобнее работать, чтобы меньше народу было вовлечено.

После обувной фабрики отправился на швейку. И провёл с директрисой и её замом такую же точно беседу по магазину некондиции. Они так смеялись обе.

— Если бы мы из-за каждого отклонения откидывали продукцию в некондицию, она вся у нас была бы некондиционная, — заявила замдиректора.

— Это почему же, Екатерина Захаровна? — удивился я.

— Бывает и наши раскроят неправильно, но это редко. А чаще просто ткань некачественная, — ответила она.

— Это мягко говоря, — подтвердила директриса.

— Бывают нитки не пойми что. У нас всё бывает.

— Понятно, — мысленно крякнул я. — Но камвольная фабрика хорошую ткань поставляет?

— Да, яузская ткань у нас самая лучшая.

— Ну, вот и наращивайте объёмы по возможности. Они там американскую линию скоро запустят… Скажите, а вам звонили насчёт строительства дома для рабочих горьковским методом?

— Нет, — переглянулись удивлённо женщины.

Видимо, наши решили, что фабричка маленькая, что с неё толку. Но объект мой, и я за своих должен бороться.

— Значит, так. Надо провести опрос очередников, кто готов участвовать в строительстве в свободное от работы время. Пока только проводим опрос среди желающих, пытаемся понять, наберётся ли народу на целый дом.

— Хорошо, мы обязательно проведём, — тут же отреагировала Скворцова.

— И составьте список с указанием состава семьи, какая нужна квартира, какая профессия того, кто будет участвовать в стройке. Насколько я знаю, вовсе не обязательно ваша сотрудница лично должна работать, может и её муж участвовать. Как готовы будете, сразу мне сообщите, ладно?

— Конечно! — заверила меня директриса. — Мы очень заинтересованы! Если бы получилось решить этот вопрос…

Из её кабинета отправился к главному инженеру. Чернов мне сообщил, что оборудование они уже частично получили.

— Кое-что по запчастям ещё осталось, — небрежно махнул он рукой. — А в основном всё уже на фабрике.

— Ну и отлично.

Мы сходили в цех, и он показал мне новые швейные машины.

— Передовиков за них сажаем, — с важным видом сказал он, наклонившись ближе к моему уху.

Стрёкот машинок, конечно, уши закладывал, и мы вышли из цеха. Обратил внимание, что дверь они, всё-таки, перенесли под новый проход, после того, как ещё один ряд машин добавили.

— И с той стороны также? — поинтересовался я.

— Конечно, — кивнул он.

— Ну, молодцы. Можно начинать работу, — подвёл я итог нашей экскурсии.

Прощаясь, напомнил ему, чтобы в случае какой необходимости сразу звонил мне, только не забывал про наше журналистское прикрытие.

Святославль.

Шанцев правильно понял намек Павла Ивлева, что в борьбе с Министерством мясомолочной промышленности ему пришлось воспользоваться теми связями, которыми пока не стоило пользоваться. Нехорошо получилось…

Шанцев и сам знал, что даже на его уровне любой вопрос решается личными связями. И если ты к кому-то с просьбой обратился, то должен быть готов к тому, что и к тебе обратятся за ответной услугой. Не получится просить и ничего не давать взамен, тебе просто откажут в помощи в следующий раз.

А Паша, похоже, и так был серьёзно должен кому-то влиятельному, — думал Шанцев. — А пришлось ещё раз обратиться из-за моей просьбы… Надо ему ответную услугу какую-то оказать… И что я могу тут для него в Святославле сделать, когда он в Москве теперь?

А, у него с тёщей были проблемы. И Ахмад как-то обмолвился, что ему за дом ещё не все деньги отдали. Что там у них? Не получилось трёшку разменять? Значит, если помогу Руслану разобраться с жильём, и Ахмаду помогу долг за дом получить, значит, часть своего долга за помощь от Павла сниму. Тем более, он уже как-то об этом просил, а я пустил всё на самотёк.

Решив так, Шанцев после службы сказал водителю отвезти его не домой, а к бывшему дому своего друга, где теперь жила семья шурина Павла. Там он отпустил машину, решив, что после разговора прогуляется до дома пешком.

— Добрый вечер. А хозяин дома? — спросил он выбежавшую на крыльцо Настю.

— Да, проходите, пожалуйста, — пригласила она его, но Шанцев отказался, сказав, что хочет покурить. На самом деле он не хотел смущать хозяев своим неожиданным визитом. Мало ли, в доме не прибрано.

Руслан выскочил почти сразу.

— Александр Викторович, что же вы не заходите? — спросил он.

Они поздоровались.

— Давай, тут посидим, — попросил он и Руслан, естественно, согласился, только в дом заглянул за курткой.

Шанцев рассказал ему, сколько раз они сидели тут вечерами с Ахмадом, и как ему не хватает сейчас этих посиделок. Руслан сочувственно покивал.

— Что у вас с квартирой? Размен начали? — перешёл к делу Шанцев.

— Нет. Мать упёрлась. Все её обмануть хотят, унизить… Я уж ей говорил-говорил, что не получится мне с семьёй на двух стульях усидеть… А мы не хотим с женой этот дом терять. Тут сад, огород, гараж, мастерская, площадка детская…

— Да что ты мне рассказываешь? Я сам помогал всё это Ахмаду строить, — улыбнулся Шанцев. — Слушай, была бы у вас там хотя бы двушка, ещё можно было бы что-то придумать. Ты бы с дочкой с матерью остался, а жену сюда прописал. Но для трёшки троих мало. Я, конечно, мог бы тебе помочь своим волевым решением. Но я сегодня есть, а завтра нет. А тебе припомнят всё, что ты получил в обход других.

— Да я понимаю, — кивнул Руслан.

— Вот и молодец. А с матерью что решил?

— Ничего ещё не решил… Мать развестись мне предложила фиктивно, но я отказался, конечно. И дом этот я терять не хочу. Она обиделась, говорит, что я только о себе думаю… Будем, скорее всего, выписываться все от неё, чёрт с ней с квартирой, раз так. За дом как-нибудь расплатимся, отец обещал помочь…

— Ну, ты не спеши выписываться, — посоветовал ему Шанцев. — Может, она ещё одумается. Она же не враг сама себе, понимает, что как только вы в дом пропишитесь, ей сразу подселят кого-нибудь… Нет, должна она на размен пойти. Это же логично и в её интересах. Я верю, что логика и здравый смысл в ней победят.

— Если бы, — грустно взглянул на него Руслан. — Мама и логика — понятия несовместимые.

— И все же послушай меня. Подожди недельку как минимум еще.

Проехав через стол заказов, поспешил домой. Ещё же машину грузить. Там небось вещей — мама не горюй.