Ретривер (СИ) - Страница 3

— А что будет делать Ярослав? — проныл ребенок.

— Следить за тобой.

Когда черный джип выехал за ворота, Степа перевел взгляд на Ярослава и тяжело вздохнул.

— Пошли в мою комнату что ли. Будешь за мной «следить».

Ярослав улыбнулся и протянул руку, за которую и ухватился мальчишка, чтобы отвести в свою комнату. А потом как-то так и повелось: общий завтрак с шутками Степки и суровым баритоном Ониксима, крепкая хватка волчонка, чтобы отвести в комнату, разговоры про людей и волков, чтение вслух, прогулки с Джоем, обеды, за которыми мальчишка разбалтывал все «секреты» Ониксима и ужин в спокойной обстановке втроем.

Черный стал замечать, как хочет быстрее закончить дела и рвануть домой, как думает, что сегодня приготовить и какой помощью нагрузить Яра, который участвовал в их скучной семейной жизни со Степкой с большим удовольствием. Вскоре он перестал носить очки дома, и Черный наконец-то узнал цвет его глаз — голубой в утренней дымке. Степка называл его эльфом, и ведь не погрешил против истины. Ярослав действительно был до рези в глазах солнечным и воздушным. По ночам Черный слышал, как он тяжело дышит во сне и мечется по кровати. В такие моменты он пулей устремлялся к его комнате, но замирал на пороге, будто там пуд соли рассыпали, не давая ему пройти.

«А если я напугаю его больше? А если страхи его из-за нас, волков? А если…»

Черный мог до бесконечности перечислять все возможные причины, из-за которых он не мог войти в комнату, как однажды, спустя где-то месяц проживания у них Яра, к нему не спустился Степка. Волчонок выглядел сердитым, аж глазки желтизной блестели в темноте, выдавая в нем древнюю проклятую кровь настоящего вервольфа.

— Чего не заходишь? Нравится слушать, как он мучается?

Ониксим оскалился, показывая, что еще чуть-чуть и Степа перейдет черту, но тот ощетинился, светлые волосенки на загривке встали дыбом, а потом он его укусил за руку до крови.

— Ах ты, щенок непослушный! — прорычал Ониксим и выдернул руку, зло уставившись на приемного сына, и хотел договорить, но дверь в комнату распахнулась, а на пороге замер полуголый Яр, а в ногах у него встал Джой.

— Что случилось? — хрипловатым ото сна голосом спросил он у Черного, и тот бы и рад ответить, но взгляд так и приклеился к синим брифам, которые кокетливо-высоко открывали линию стройных бедер. Черный сглотнул и открыл рот, чтобы ответить, но мелкий его опередил:

— Яр, Ярушка! — слезливо проныл восьмилетний актер. — Помоги! Я Ониксиму руку прокусил… нечаянно. Испугался.

Ярослав молча схватил за руку Черного, угадав с первого раза какая, и нежно огладил пальцами, ища рану, а когда нашел, также молча повел в ванную. Степа уже не «плакал», довольно улыбаясь, а напоследок показал язык и ускакал к себе в комнату, забирая с собой Джоя.

Черный же шел за Ярославом, как на эшафот, не в силах отвести взгляд от милых ямочек на пояснице и от слишком (слишком!) аппетитной задницы, по которой он так и хотел провести языком.

Однополые Пары у вервольфов были и не осуждались, хоть и не приносили потомство, но Зверь должен быть спокоен, остальное значения не имело. А кто еще может подарить такой покой и счастье, как не любимый?! Но идя послушно следом, Черный сомневался, что Яр когда-либо подарит ему эту пресловутую гармонию, он будил в его Звере такие мысли и такие желания, что отчетливо понимал — человек Ярослав никогда не согласиться быть его Парой. Но какая ведь злобная Судьба у вервольфов?! Заставит полюбить того, кто ничего не чувствует.

«Зато ты за двоих стараешься. Вон, уже колом стоит», — огрызнулся про себя Черный и попытался успокоится, не хватало еще, чтобы Яр заметил.

В ванной он постарался прижаться к большой раковине, усадив на край ванны Ярослава, но тот сразу потребовал дать ему руку, как только услышал, как Ониксим выключил воду. Тонкие длинные пальцы нежно прошлись по запястью, обвили его легонько, подушечки пальцев ощупали рану. Сердце у Ониксима бухало уже в горле, пытаясь выпрыгнуть наружу, прямо в эти нежные пальцы. Клыки стали удлиняться, вытягивая за собой остатки здравомыслия.

— Подайте, пожалуйста, хранитель и бинт. Я сейчас обработаю…

Ярослав не договорил, будто почувствовав повисшее удушливым ароматом напряжение. Он замер, но чутье Ониксима уже кричало ему, что Яр возбуждается: частое дыхание, приоткрытые губы, пульс, что так лихорадочно бьется в жилке на шее под тонкой кожей. И настолько молочной, что ее нестерпимо хотелось попробовать на вкус.

Ониксим очнулся от чужого судорожного вдоха. Яр был сдавлен в его объятиях, а губы мягко касались нежной кожи за ухом. Он не вырывался, но теперь к запаху возбуждения отчетливо примешался страх. Зверь внутри заворочился, напружинился и прыгнул, не в силах устоять перед такой желанной капитуляцией Пары. Как же это невероятно сладко ощущать! Теплый, пряный аромат желания и острый, мятный аромат страха. Ониксим тихо зарычал и прижал Яра сильнее, уже грубее целуя его в шею, облизывая ключицу, покусывая сладкие губы, а потом напористо проникая внутрь языком. Яр постанывал, вцепившись мертвой хваткой в предплечья. Ониксиму на краю сознания показалось, что он его отталкивал, но ведь такого быть не могло! Пара сама признала в нем сильнейшего и лучшего, ведь желать могут только такого волка. Ониксим стащил Яра на пол, оседлав его сверху, и принялся вылизывать все, что попадалось в поле зрения: соски, родинки, пупок. Преграду в виде брифов он преодолел быстро и сразу же стал тереться щекой о член Яра, пытаясь как можно больше впитать в себя этот дурманящий аромат. Ярослав тяжело дышал и мелко дрожал, но не шевелился, а Ониксим только и радовался, вылизывая все, что хотел, вскоре ему захотелось большего и он заглотил член, посасывая и смакуя такой нежный вкус Пары. Волк внутри ликовал от счастья, желая вывернуться на изнанку, но доставить удовольствие, и Ониксим старался, вытягивал душу из Ярослава. Тот тихо стонал, выгибаясь, а вскоре и кончил, как-то обмякнув.

— Ярушка, мой хороший, — начал шептать Ониксим, но осекся, увидев, что Ярослав потерял сознание, а нижняя губа кровит. И в одну секунду Черного выкинуло в лютую зимнюю стужу, Зверь его завыл от боли, пелена бесконтрольного желания спала. Сразу вспомнились и руки Яра, которые отталкивали, и тихие всхлипы, когда он оседлал его, придавив своим немалым весом, и напряженная поза, когда Ониксим его вылизывал.

Он же, кусок собачьего дерьма, просто накинулся на него! Ничего даже не сказал, не прошептал на ухо о том, как бесценен для него Ярослав, а просто диким волком принялся метить любимое тело.

В горле пересохло, и Ониксим попытался сглотнуть вязкую слюну, в которой еще ощущался терпкий привкус Яра.

Стало только хуже.

Он бережно поднял его, отнес в спальню, одел новое белье и укрыл, как укрывал Степку.

«Бежать» — крутилась единственная мысль в голове. Бежать в лес. Кинуться в овраг и сломать себе шею, раз держит такую дурную голову. Глаза мерцали желтым в темноте комнаты, Зверь выл и просился в лес, чтобы зализать раны на сердце, успокоиться немного, но Ониксим все не мог отойти от уже спящего Ярослава, так и сидел на полу у его кровати.

========== 2. ==========

Утром его подбросило. Он в испуге открыл глаза и понял, что сидит на полу, укрытый пледом. Ярослав уже не спал, а сидел тихо в кровати и слушал что-то в наушниках. Он почувствовал движение рядом и вынул капли из ушей, прислушиваясь к звукам в комнате.